— Ребята, — сказал он. — А может, вы и дом купите.

— И правда! — подхватил Владислав.

— Я знаю, Римма, — продолжила Зоя, — ты всегда мечтала жить в своем доме, а живешь в квартире со всеми удобствами.

— А что, — закончил эту мысль отец. — Я там тоже больше не живу. Пустой стоит дом. Покупайте.

С тех пор, как Зоя приказала ему жить в их старом домишке, он совсем не рвался в свой дом. Возился с близнецами, о чем-то говорил с девчонками, мастерил игрушки, которые девочки любили больше дорогих магазинных, ремонтировал велосипеды, самокаты, пить бросил. Облегченно вздохнул Влад и Зоя.

— Но у нас нет сейчас таких денег, — сказал брат. — Мы, правда, собирали. Тоже хотели строить…

— Договоримся по-родственному, — ответил Владислав.

— Да, да, — подхватила довольная Римка, у неё давно жила эта мысль, этим и объяснялась её помощь. — Вы хозяйство под корень не изводите, я все доращу. И вам выгода, и нам. А насчет денег что-нибудь придумаем. Мы уже собирали с Андрюшей, но на дом нам пока не хватит. Но мы продадим квартиру, землю.

И все принялись обсуждать эту идею. Зоя слушала, но особо не вникала, в вопросе цен она полностью доверяла Владиславу. Соглашалась со всеми его решениями. Уже когда были обсуждены все вопросы, Римка озабоченно спросила:

— А Зорька?

— Что Зорька, — не поняла Зоя.

— Корову вы мне продадите или нет? Мы же за этим пришли. С Зорькой я вам гораздо быстрее соберу недостающую сумму.

— Владь, а может, подарим им Зорьку, — сказал Сергей Петрович, — эта же скотина никого, кроме Риммы, не признает. А корова молочная. Золотая, правильно Римма говорит. Жалко её. Но сколько же она из меня кровушки выпила, всю душу изъела.

Владислав и Зоя засмеялись. Решили так, что родительский дом Владислава продают Андрею и Римме. Зоин дом оценивают, половину его стоимости высчитывают. А за Зорьку Римма постепенно расплатится молоком. Хозяйство она тоже дорастит.

— Но породистую свиноматку резать нельзя, — деловито тут же заговорила Римма, чувствовалось, она обо всем этом уже не раз думала. — Галина Ивановна с большим умом все подобрала. Эта свинья тоже живые деньги. Я её тоже у вас куплю. А вот от козы моей надо избавиться, бычки пусть растут до зимы.

— Римма, — сказал Сергей Петрович, — вы сразу переселяйтесь туда, что вам бегать взад вперед. Огород здесь тоже есть, доращивайте. Надеюсь, Зое и детям дадите, если надо будет, пучок морковки…

— Я и так давала, — обиделась Римка. — Еще до вас все давала.

— Извините, — смущенно проговорил Сергей Петрович.

— Вот что, — неожиданно сказала Зоя. — Квартиру свою не продавайте. Не надо. Петька растет у вас…

— Верно, — поддержал Владислав. — Сдадите её, все лишние деньги.

Из старого дома отец забрал только личные вещи. Зоя перебрала все остальное. Что сочла нужным, то и взяла. Остальное все осталось Римме. Нового там ничего не было, все старенькое, но крепкое, чистое, добротоное. Через неделю брат отправился в дальний рейс, а Римка с сынишкой переселилась в новый дом к великой радости Петьки, теперь можно спать по утрам, и комната у него своя, непроходная, и чердак есть. Там так интересно, а еще папка ему обещал оборудовать комнату. Мальчишка хвастался перед девчонками, что это его теперь дом, что он больше, чем у них. Шурочка, с которой Петька подружился, молчала. А Ксюша отвечала, что они скоро построят новый дом, он будет двухэтажный и гораздо больше Петькиного. Римка, как-то услышав эти разговоры, отвесила сыну подзатыльник. А Зоя, которая очень любила единственного племянника, по-доброму улыбнулась, сказала Римке.

— Ну зачем ты так. Конечно, больше ваш дом, чем наш. Иди, Петенька, ко мне. Тетя Зоя тебя пожалеет.

Мальчишка, сопя, приблизился к Зое.

— Не балуй его, — прикрикнула Римка.

— А я и не балую. Я ему сейчас спасибо буду говорить. Ты хороший мальчик, Петенька, я знаю. Ты вчера заступился за нашу Шурочку.

— Даже подрался, — добавила Римка. — Ух, неслух!

— Да, а Федька Попов кричал, что у Шурочки нет мамы, а тетя Зоя — мачеха, — сердито сказал мальчишка. — Я ему и врезал. Вместе с Ксюшкой.

— Вот, оказывается, откуда у Ксени синяк под глазом. А мне сказала, что упала. Но вы молодцы, умеете дружить, — подвела итог Зоя. — Приходи, Петенька, завтра к нам, я вам торт испеку.

— «Рыжик», — сказали дети вслух.

— «Рыжик», — улыбнулась Римка. — Я сметаны сама дам, чтобы не смела ни у кого покупать, меня позорить.

— Когда такое было? — удивилась Зоя.

— А на той неделе ходила к Аньке?

— Так мне просто не хватило немного сметаны на крем, я большой торт затеяла, чтобы и вам отнести.

— За торт спасибо, а к Аньке не смей больше ходить. Петька две банки принесет. А уж кусочек торта и мне оставьте, не съедайте.

Приехавший вечером Владислав сначала наслаждался ужином и чаем с любимым лакомством, потом сказал, что все бумаги по будущему их дому будут оформлены на Зою, но она неожиданно ответила:

— Владь! Ты считаешь, что мы недолго будем вместе, убежишь от меня. А будущий дом — это откупная.

— Что? — не понял мужчина.

— Ты всем женам жилье оставлял, и для меня уже планируешь?

— Зойка, — возмущенно крикнул мужчина. — Что ты говоришь? У нас с тобой четверо детей. Куда я от них денусь!

— Вот-вот, — пригрозила Зоя, — рожу еще тебе девочку…

— Ты беременна? — Владислав не знал радоваться или расстраиваться.

— Нет.

— А с чего ты вдруг про девочку заговорила? — все-таки с облегчением вздохнул мужчина.

— Ты часто стал вспоминать и во сне говорить о Валюшке, о Леночке. Скучаешь по старшим дочкам? Или баба Сима что тебе сказала?

Баба Сима была мать Милки. На лицо Влада набежала тень.

— Я не видел своих старших дочек уже несколько лет. И мать Милки уже несколько месяцев не получает писем от них. Она говорила, что пить стала там она с мужем. Неспокойно мне. Как там Лена с Валюшкой?

— А ты съездил бы, Владик, посмотрел.

— Ты отпустишь?

— Сама с тобой поеду, — ответила женщина.

— А дети?

— С детьми.

Но не скоро еще собрался ехать Владислав. То одно, то другое мешало. Вот так и пролетело лето. А свадьба была запланирована на начало декабря.

Свадьба

Свадьбу главы Энегоргосбыта местная желтая пресса не обошла молчанием. Вскоре из одной небольших газет-сплетниц появилась статейка: «Владислав Елизаров, один из самых завидных женихов нашего города, решил снова жениться. В третий раз. Его вторая жена, известная художница, Белла Светлицкая, трагически погибла больше года назад. Избранницей Елизарова Владислава стала Зоя Наумова, вдова богатого предпринимателя Антона Наумова. Зоя красива, умна, этот факт бесспорен, но известна эта женщина, в первую очередь, своими бесчисленными романами как до смерти первого мужа, так и после. У неё трое детей, дочь и двое сыновей, и все от разных мужчин. У Владислава Елизарова тоже есть дочь от второй жены, художницы Беллы Светлицкой, которая погибла по нелепой случайности. Где-то растут его дочери и от первого брака. У будущей семьи в общей сложности семь детей. Кого они оставят с собой, в своей семье? Детей Зои или детей Владислава? Что это: брак по расчету или любовь? И будут ли присутствовать на свадьбе отца его дети и жена от первого брака?» Эту глупую статью написала скандальная журналистка Сирена Арбенина. Когда-то она имела виды на Антона, была подругой Ольги Светлицкой, сестры Беллы. Зоя фыркнула, читая принесенную Владиславом газетенку:

— С моей стороны, Владик, это брак по расчету, а с твоей только любовь, — заявила она.

— Почему ты так говоришь? — поднял брови Владислав. — Ты меня нисколечко не любишь?

— Так в газете написано. Вот почитай эти строки еще раз.

Владислав читал, хмурился, потом захохотал:

— Как же ты, Заюшка моя, ухитрилась родить близнецов от разных мужчин?

— Не знаю. Спроси у Арбениной. А почему у тебя четверо детей? Арбенина семь на нас двоих насчитала. Может, еще где есть у тебя жена, про которую я не знаю, — не осталась в долгу Зоя.

— Нет, Зайка, нет. И Милку-то с девочками я не видел уже лет пять. Но почему ты сказала, что с твоей стороны это брак по расчету?

— Конечно, по расчету. Трое детей, и ни гроша в кармане. Мало кто знает, что я и Ксения ничего не получили после смерти Антона. Я — невыгодная партия. Бесприданница, так сказать.

— Вот что, — голос Владислава был тверд. — В газетах пусть пишут, что хотят. Но после свадьбы идем в загс или куда там надо, и я оформляю удочерение Ксении. У неё будут новые документы, там будет написано, что я её отец. Она, кстати, больше на меня похожа, чем Шурочка, несмотря на то, что светловолосая и голубоглазая. Форма лица, разрез глаз, губы — все мое. Что скажешь, Зоя?

Женщина молчала. Дочка, в самом деле, походила на Владьку, но еще больше на его отца, Сергея Петровича. Может, это было так потому, что Ксюша старалась подражать им: хмурила, как Владислав, бровки, стояла, заложив руки за спину, как Сергей Петрович. А вот во внешности Шурочки стали проявляться аристократические черты её матери. Зоя радовалась. Интересная девочка растет. А Владислав не хотел этого, пусть лучше в Зою будет девочка. Домашняя, уютная. И даже таланта матери он не хотел видеть в дочке. Но Зоя, видя, как хорошо рисует Шурочка, твердила о художественной школе.

— Владик, — голос Зоя был робок.

Владислав подумал, что она будет возражать, просить оставить у Ксюши прежнюю фамилию, он приготовился обидеться и доказать свою правоту.

— Владик, — повторила жена. — А мне тогда можно будет оформить, что Шурочка моя? Ну что я её мать, якобы родила сразу двойняшек — Александру и Ксению. Правда, кому-то из девочек придется поменять день рождения. Или двоим, чтобы обидно не было.