«Похоже, что некоторое представление о моей скромной особе он уже составил», — подумала я, направляясь вслед за своим провожатым.

Мы подошли, к лифту, и, галантно пропустив стоявших рядом женщин, Морис вошел последним. Он прижался ко мне и, улыбаясь, посмотрел в зеркало лифта.

«Прямо Джоконда какая-то! Или какой-то? Все время загадочно улыбается», — подумала я и нахмурилась.

Признаюсь, его театральность меня несколько раздражала.

«Почему именно он приехал в аэропорт?»

— Не удивляйтесь, что встретить вас поручили мне, — неожиданно сказал Морис, выводя меня к стоянке машин.

Я вздрогнула и остановилась. Способность людей проникать в чужие мысли меня пугает и настораживает. То, что Морис обладает этой чертой, мне стало ясно с первых минут встречи.

— Дмитрий Павлович рассматривал несколько вариантов нашей встречи. По всей вероятности, моя мобильность и наличие небольшой, но очень шустрой машины сыграли свою роль, и вот я перед вами.

— Вы очень хорошо говорите по-русски, — заметила я.

— Это комплимент! Однако поверьте, моей заслуги в этом нет. У меня была русская мама, русская няня, русская гувернантка, затем…

Морис подошел к желтому «Пежо» и, забросив чемодан в багажник, предложил сесть в машину.

— К тому же, вот уже десять лет я работаю русскоязычным гидом. Каждый божий день вожу по Парижу русские группы, так что постоянно тренируюсь и совершенствуюсь. Можно сказать, мы с вами почти коллеги: вы преподаете литературу, а я знакомлю туристов с историей и искусством Франции.

— Чудесно! — оживилась я. — Надеюсь, вы будете гидом и для меня?

— Не сомневайтесь! — ответил он.

Моя авиапопутчица оказалась права: стоило желтому «Пежо» пересечь кольцевую дорогу, город взял меня в плен. Несмотря на прохладную погоду, Париж выглядел по-весеннему. Каштаны выбросили вверх свежие зеленые листья, бульвары пестрели клумбами с анютиными глазками, молодая трава выглядывала из ровных прямоугольников, окруженных невысокими бордюрами. Многочисленные фонари подсвечивали стройные ряды домов, окна которых были украшены ставнями и замысловатыми решетками. Я крутила головой и в восхищении ерзала на кожаном сиденье машины.

— Нравится? — искоса взглянув на меня, спросил Морис.

Он поправил свою нелепую шапку и небрежно закинул за плечо выбившийся шарф.

— Еще пара недель, и Париж будет пахнуть каштанами и кофе, — добавил он.

— По-моему, так однажды сказал Тургенев: «Париж пахнет каштанами и кофе».

— А вас не проведешь! — улыбнулся Морис.

— И не пытайтесь! — Я приоткрыла окно машины и глубоко вдохнула прохладный парижский воздух. — Удивительное ощущение! Действительно пахнет кофе.

— Кофе у нас везде и, замечу, очень неплохой.

Морис осторожно притормозил и пропустил стайку девушек, переходящих дорогу. Так же, как и большинство московских девушек, юные парижанки были одеты в джинсы и яркие куртки. Длинные полотняные сумки через плечо, кроссовки на ногах, минимум косметики на оживленных лицах. Девушки как девушки! Странно было другое: переходя дорогу, они продолжали болтать и даже не глядели по сторонам.

— Кажется, что у них нет чувства опасности! — заметила я.

— Так оно и есть, наши пешеходы чувствуют себя на дорогах слишком раскрепощенными, — проворчал Морис, нажимая на тормоз.

На сей раз дорогу переходил старик, тащивший за собой две больших сумки.

— Клошар! Сейчас пойдет на другую сторону улицы и устроится около ближайшего вентиляционного люка.

— Зачем?

— Чтобы согреться, — усмехнулся Морис. — Это же бомж! Вот он и таскается от одного люка к другому. Видите, круглые решетки на асфальте? Там выход теплого воздуха из метро. Ночи еще холодные, вот клошары и устраиваются на решетках.

— И много у вас бомжей?

— Не знаю. Может быть, двадцать тысяч, может быть, больше.

Я удивленно повела плечом.

«Странно! В таком красивом городе — и бомжи! В Москве их присутствие не удивляет. Можно сказать, к бомжам мы даже привыкли, а здесь… Здесь так чисто, цивильно!»

— У нас очень лояльные городские власти. Время от времени специальные службы снабжают клошаров одеждой, приглашают помыться, побриться.

Морис криво ухмыльнулся и добавил:

— Что тут говорить, демократическое общество! Права человека и его свободы стали всеобщей навязчивой идеей!

Похоже, он не одобрял излишнюю лояльность властей.

— Париж, Маргарита Владимировна, разный! Когда я вожу по городу туристов, я показываю им парадный Париж. Они с удовольствием слушают о выдающемся префекте Османе, который создал облик современного города; о бульварах, разбитых на месте пяти насыпей; о площадях, дворцах, скверах. Не буду перечислять, сами услышите. Однако я не акцентирую внимание на проблемах города. Зачем? Люди приехали посмотреть на Париж, а проблем и дома у всех хватает.

Мы выехали на широкую улицу, где движение автомобилей напомнило мне Москву. Автомобильный поток разбивался на две реки, текущие навстречу друг другу, и время от времени возникали небольшие пробки.

— Похоже на Москву? — спросил Морис.

В очередной раз я удивилась его прозорливости.

— Это бульварное кольцо. Для Парижа двустороннее движение не характерно. У нас все больше улиц, где машины идут в одном направлении. Вот и приходится кружить по городу.

— Я смотрю, у вас популярны небольшие машины.

— Правильно заметили! С большими машинами — хлопотно: парковаться — проблема, с гаражом — опять проблема. Видите, сколько у нас мотоциклистов, самый мобильный транспорт!

Я кивнула головой, и тут же задохнулась от восторга. Мы проезжали мимо помпезного здания, украшенного колоннами, статуями, позолотой.

— Опера Гарнье, — с гордостью сказал Морис. — Наш театр оперы и балета. Перед ним, как правило, я и собираю свои группы.

Он слегка притормозил и, пригнувшись ко мне, показал на ступени, ведущие к входу в театр.

— Видите? Если захотите, можете прийти сюда завтра к девяти часам. У меня обзорная экскурсия по Парижу.

— Не обещаю, — ответила я. — Мне хочется побродить одной.

— Хороший вариант! — тут же согласился он и полез в бардачок. — Вот карта Парижа, вы можете обойти весь город за три дня.

Мы подъехали к красивому серому дому и остановились.

— Я вас провожу, — сказал Морис, выходя из машины. — Номер моего телефона у вас есть. Если захотите пообедать, звоните.

— Пожалуй, перекушу дома. Кое-что я захватила с собой.

— Как хотите. Только не забудьте позвонить Дмитрию Павловичу.

«Боже, как это я забыла!»

Моя рука потянулась к сумке, но Морис уже шел по направлению к большой двери, и, боясь потеряться, я быстро двинулась за ним.

«Сейчас войду в квартиру и позвоню».

— Ключи не забыли? — спросил Морис.

— По-моему, нет, — растерянно сказала я и полезла в сумку.

Он рассмеялся, и ослепительный ряд зубов в очередной раз отвлек меня от главной мысли этого момента: «Где ключи?»

— Нашла! — радостно воскликнула я и достала красивую ключницу, на каждой петельке которой висел отдельный ключ.

— Смотрю, вы несколько рассеянны, Маргарита Владимировна!

— Бывает! — коротко ответила я.

На площадке второго этажа мы остановились. Морис подошел к двери, обитой кожей и искусно украшенной фрагментами тонкой металлической ковки.

— Вот вы и дома! — сказал он.

Стараясь не выдать охватившего меня волнения, я стала открывать дверь. Один замок, второй, третий. Я помнила наставления Дмитрия Павловича и четко следовала его инструкциям. Наконец дверь открылась, и передо мной оказался большой холл, заставленный книжными шкафами. Казалось, я никуда не уезжала. Еще минута — и в холл выйдет Дмитрий Павлович. Он крепко прижмет меня к велюровому домашнему пиджаку, поцелует в макушку и скажет:

— А вот и Мариночка пришла!

— Я пойду?

Морис вопросительно смотрел на меня, и, казалось, ждал приглашения.

— Спасибо! — быстро ответила я и протянула руку для прощального приветствия.

— Пожалуйста, — грустно ответил он.

— Мне надо немного отдохнуть.

— Конечно, конечно! Такая длинная дорога!

— К тому же, разница во времени.

— Сколько сейчас в Москве?

Я посмотрела на часики:

— Одиннадцать вечера. Уже поздно!

— В Париже жизнь только начинается, — с улыбкой заметил Морис.

— До встречи!

Я подхватила чемодан и закрыла дверь перед его носом.

— До встречи, Рита! — послышался через дверь голос Мориса. — Жду вашего звонка.

— Жди! — прошептала я и полезла в сумку за телефоном.

«Милый дедушка, как же я про тебя забыла!»

Я нашла номер Дмитрия Павловича и, присев на чемодан, стала ждать ответа.

— Мариночка, это ты? — послышался родной голос.

— Дедушка, прости, что сразу не позвонила! — закричала я в телефонную трубку.

— Я и не удивляюсь! — послышался короткий смешок. — Париж тебя заставит забыть обо всем на свете.

— Обо всем, — продолжала орать я, — только не о тебе!

Новые впечатления роились в голове, и возбуждение нарастало. Почему-то казалось, что из-за большого расстояния между нами дедушка плохо слышит, и я старалась говорить как можно громче.

— Я знал, что ты приземлилась благополучно.

— Морис тебе звонил?

— Да, как только в аэропорту сообщили о прибытии самолета. Как он тебе понравился?

— Самолет?

— Нет! — засмеялся Дмитрий Павлович. — Морис!

— Морис? — переспросила я. — По-моему, он пижон!

Посмотрев на дверь, я понизила голос.