Джоанна Рок - Предвкушая желанный скандал

– Тогда просто будьте откровенной. Задайте мне вопрос, на который больше всего хотите получить ответ.

Он шутил, но выражение лица Эбигейл сказало ему, что она восприняла его вопрос серьезно.

– Есть один вопрос, который я хочу вам задать. – Все еще держа за руку, она придвинулась ближе к нему, и ее теплое дыхание коснулось его щеки. – Он прозвучит весьма откровенно.

Сердце Вона учащенно забилось. Ему следовало подняться и продолжить показывать ей лес, но ее темные глаза словно загипнотизировали его.

– Вы меня поцелуете, Вон?

Ошеломленный, Вон помедлил с ответом.

– Вы просите меня вас поцеловать? – пробормотал он, не веря своим ушам.

Она приложила ладонь к его бороде, которую он носил с тех пор, как вернулся из Афганистана. Это был для него один из способов отгородиться от остального мира.

– Меня давно не целовали так, чтобы я забыла обо всех своих печалях, – произнесла она с искренней серьезностью, которая проникла сквозь его защитные барьеры. – Думаю, было бы интересно узнать, как у нас все могло бы быть при других обстоятельствах.

Она говорит, что давно не целовалась? Черт побери, он не делал этого еще дольше, и каждая клеточка его тела звенела от желания.

Он смог бы противостоять собственному желанию, но не мог ответить отказом на ее просьбу. Он был готов сделать что угодно, чтобы доставить ей удовольствие. Поэтому он запустил пальцы в ее шелковистые волосы и притянул ее к себе. Он действовал медленно, давая ей возможность передумать.

Она не передумала. Тогда он нежно коснулся губами ее губ, и остальной мир словно перестал существовать. Ему хотелось отвести ее в дом и покрыть поцелуями все ее тело, как она того заслуживала. Вот только она ему не принадлежит и никогда не будет принадлежать.

Прервав поцелуй, он опустил голову, боясь посмотреть в ее глаза и прочитать в них сожаление о том, что она не встретила его при других обстоятельствах.

Между ними ничего не может быть. Он сломлен и не может разделить с кем-то свою жизнь, тем более с женщиной, которая ждет ребенка. Эбигейл и без того достаточно настрадалась, чтобы взваливать на себя его проблемы.

Отстранившись, она коснулась пальцами своих губ, и ему захотелось поцеловать ее снова. Но он сделал над собой усилие и устоял перед искушением.

– Продолжим нашу прогулку? – спросил он, поднявшись. – Кажется, я вижу вон там упавшее ореховое дерево.

Кивнув, она встала с бревна и молча последовала за ним и Руби. Наверное, ей тоже было нужно разобраться в своих мыслях и эмоциях.

Вечером в своей мастерской Эбигейл подняла на лоб защитные очки и посмотрела на скульптуру дерева, которую она вырезала для детского отделения. Она положила стамеску на верстак, поняв, что уделила достаточно внимания деталям в нижней половине ствола. Теперь ей нужно заняться верхней половиной. Она планировала прикрепить к стволу ветки, вырезанные из разных видов древесины, создав таким образом сказочное дерево, которое будет символом мультикультурализма. Впрочем, пусть каждый думает то, что хочет.

Отдаться полностью работе над проектом ей мешали воспоминания о прогулке с Воном и их поцелуе. Обычно работа помогала ей отвлечься от всего остального, но сегодняшний день стал исключением.

Она попросила Вона ее поцеловать, потому что ее подкупило его сочувствие и понимание. Несмотря на то что они были едва знакомы, она почувствовала связь с ним. Возможно, дело было в том, что ему было знакомо чувство потери.

Но что бы ни привлекло ее в нем, она не имела никакого права просить его о поцелуе. Она положила ладонь себе на живот. Скоро она станет матерью и должна в первую очередь думать о будущем ребенке. Она больше не может себе позволить поддаваться сиюминутным импульсам.

Оставшаяся часть прогулки прошла спокойно. Эбигейл указала Вону на несколько упавших толстых сучьев, которые она была бы не прочь забрать, а он рассказал ей, как со временем благоустроил ранчо. В разговоре они больше не касались личных тем. Несомненно, она его отпугнула, рассказав ему о ребенке. Это было неплохо, учитывая, что у нее родится малыш и ее жизнь навсегда изменится. Она к этому готова.

Тогда почему она по-прежнему думает о нежном поцелуе Вона?

Эбигейл принялась снимать защитные очки, но эластичный ободок запутался в ее волосах. Выругавшись себе под нос, она подошла к окну, чтобы, глядя на свое отражение в стекле, освободиться от очков. Вдруг она увидела темно-серый пикап, подъезжающий к ее дому. Задний борт был опущен, из кузова торчали сучья. К концу самого длинного из них была привязана красная лента. Груз был надежно прикреплен к кузову. Из приоткрытого окна кабины торчал собачий нос.

К ней приехали Вон и Руби!

Эбигейл почувствовала радостное волнение, хотя только что сказала себе, что между ней и красивым доктором ничего не может быть. Выпутав очки из волос, она вышла на улицу и увидела, как Вон выпускает собаку из машины.

– Надеюсь, я не опоздал с доставкой подарка, и вы его примете, – сказал Вон, доставая из машины два коричневых бумажных пакета. – В качестве подкупа я привез вам ужин.

На пакетах был логотип ресторана «Сильвер сэдл», находящегося на территории нового пятизвездочного курорта Ройяла. Эбигейл не могла себе позволить заказывать еду в дорогом ресторане, и в предвкушении вкусного ужина у нее потекли слюнки. Вон в очередной раз показал ей, какой он внимательный и великодушный.

– Доктор Чемберс, неужели вам нужно подкупить женщину, чтобы убедить ее принять ваш подарок? – поддразнила его она, подойдя к кузову и проведя рукой по узловатому суку орехового дерева. – Не могу поверить, что ты все это погрузил и привез. Должно быть, ты принялся за работу сразу после того, как я покинула твое ранчо.

– Мне было приятно это делать. К тому же у меня были помощники. – Он указал ей на пикап поменьше, который в этот момент остановился за его грузовиком. Из его кузова тоже торчали сучья.

Из кабины выпрыгнули два улыбающихся молодых человека.

– Это Мика и Брэндон, сыновья моего садовника, – сказал Вон, и после обмена любезностями Эбигейл показала парням, куда нужно складывать сучья. Для хранения и сушки древесины она соорудила у боковой стены дома крытый навес.

– Может, нам им помочь? – спросила Эбигейл, когда Мика и Брэндон забрались в кузов первого грузовика и начали развязывать веревки, которыми были скреплены сучья.

– Нет. Мы будем им только мешать. Эти двое копят деньги на открытие собственной фирмы по благоустройству земельных участков. Им сколько работы ни дай – все будет мало, – рассмеялся Вон.

– Я в восторге, – ответила Эбигейл, наблюдая за тем, как под навес ловко выгружают из кузова сучья. – На скульптуру для госпиталя у меня уйдет много материалов, так что это пополнение запасов пришлось как нельзя кстати.

– Рад это слышать, – очаровательно улыбнулся он. – Надеюсь, моя затея поужинать с тобой не показалась тебе бесцеремонной. К тому моменту, когда мы с ребятами погрузили все сучья, я сильно проголодался. Я подумал, что после нашей сегодняшней прогулки на свежем воздухе тебе тоже не помешает как следует подкрепиться.

Он предлагает ей дружбу? Или после их поцелуя он понял, что между ними возможно нечто большее, несмотря на ее беременность?

– Это очень мило с твоей стороны, – ответила Эбигейл, подумав о том, какой была бы ее жизнь, если бы у ее ребенка был такой заботливый отец, как Вон. – Во время первых месяцев беременности меня мучила тошнота, зато в последнее время я ем за двоих.

Она посчитала правильным напомнить ему о ребенке, который будет ее главным приоритетом.

Они прошли через дом в небольшой мощеный дворик, окруженный кустарниками и растениями в горшках. Пока Вон доставал из пакетов еду, Эбигейл сходила за посудой и кувшином с водой. Помимо этого она принесла миску для Руби и спички для того, чтобы зажечь уличные фонари.

Спустя несколько минут они сидели за кованым столиком и наслаждались едой, которую привез Вон. Ее видов было так много, что ему пришлось принести в патио столик с крыльца. Там были финики, завернутые в бекон, крошечные эмпанады[1] с мясом краба, брускетта[2] с козьим сыром и томатами, креветки в лаваше, ра-виоли с чоризо[3] и картофельные котлеты.

Вон зажег все четыре светильника с маслом цитронеллы[4], отпугивающим комаров. Глядя на огни, Эбигейл чувствовала себя как на гавайском празднике луау[5]. Не хватало только танцев. Наевшись, Эбигейл откинулась на спинку стула и залюбовалась розовым закатом.

– Спасибо за фантастический ужин, Вон, – сказала она, сделав глоток холодной воды.

– Ты еще не пробовала это. – Он придвинул к ней тарелку еще с одним видом деликатесов.

– Что это?

– Суфле из цветной капусты с икорной начинкой. – Взяв кувшин, он долил воды в их стаканы. – Ну, что скажешь? – спросил он, когда она съела кусочек суфле.

В животе у нее что-то затрепетало, и она, улыбнувшись, приложила к нему ладонь.

– Мне понравилось. Малышу, кажется, тоже.

– Он пошевелился?

Его взгляд выражал настороженность и в то же время любопытство.

Его интерес тронул ее. До сих пор она ни с кем не делилась маленькими радостями, связанными с новой жизнью, развивающейся внутри ее. Конечно, ее мать сказала, что будет рада внуку или внучке, но Эбигейл чувствовала, что ей по-прежнему нет дела ни до чего, кроме потери младшей дочери.

Эбигейл вдруг захотелось поделиться с кем-то своей радостью, и она придвинула свой стул к Вону.

– Дай мне руку.

Он вытер пальцы о салфетку, после чего протянул ей ладонь. Тогда она прижала ее к своему животу и почувствовала, как его тепло проникает сквозь тонкую ткань ее сарафана. Ее пульс участился, во рту у нее пересохло. Воспоминания об их поцелуе в лесу вмиг ожили в ее памяти.

Она встретилась взглядом с Воном и в очередной раз пожалела о том, что обстоятельства не сложились по-другому.