— Она была актрисой, — наконец ответил он.

Голос Джулии стал ледяным.

— Неудивительно, что ты был так рад избавиться от меня и с легкостью проиграл в карты.

Энтони вздрогнул.

— Ты знала об этом?

— Разумеется, знала, и, черт побери, Растмур, все это время я надеялась, что это неправда.

Джулия встала с постели. Забыв о собственной наготе и его очевидной реакции на нее, она пересекла комнату и наклонилась, чтобы подобрать свою одежду. Наблюдая за ее грациозными движениями, Энтони испытывал боль, но не мог отвести взгляда. Ни одна женщина не оказывала на него такого влияния, как Джулия Сент-Клемент. До сих пор.

— Что ж, я сожалею. Это правда.

— Ты узнал, что я маленькая грязная актриса, так что ты избавился от меня, попутно получив свою долю удовольствия, не так ли?

— Нет! Мне было не важно, что ты актриса! Черт, я был таким дураком, что готов был жениться хоть на торговке рыбой.

— Что ж, благодари Фицджелдера за то, что он уберег тебя от такой глупости.

Джулия натянула брюки и теперь возилась с рубашкой. Она надела ее наизнанку, но даже не заметила этого. Энтони выбрался из постели и теперь следил за тем, как Джулия собирала остальные вещи.

— Черт, Фицджелдеру не нужно было говорить мне о том, что ты актриса, Джулия. Я узнал об этом через неделю после нашего знакомства.

Она примолкла. Затем повернулась к Энтони и несколько мгновений колебалась, созерцая его безупречную фигуру.

— Тогда почему ты поставил меня на кон той ночью и даже не написал прощальной записки?

— Потому что был уверен, что Фицджелдер уже спит с тобой, — прямо сказал Энтони. — По крайней мере, так он мне сказал.

— И разумеется, ты ему поверил, — бросила она. — И даже не подумал спросить у меня, правда ли все это.

— Не подумал. Я был смущен, зол и пьян. Он показал мне шаль, которую я тебе подарил, и я счел это достаточным доказательством, поэтому поверил ему.

На лице Джулии мелькнула улыбка.

— У него была моя шаль? Любопытно, где он ее раздобыл. Ее не было среди твоих подарков, когда я их сжигала. Полагаю, ее забрала Китти, и та попала к Фицджелдеру.

— Ты сожгла мои подарки?!

— Те, которые не смогла продать.

— И это несмотря на то, что между нами было?

— Все, что между нами было, ты проиграл за карточным столом. Выходит, ты больше доверял своему ненавистному кузену, чем мне.

— Но у него было доказательство! И я уже знал, что ты лгала мне о том, что живешь в Мейфэре.

— Мы остановились в Мейфэре.

— Ты и твой отец навещали его любовницу! Ты заставила меня поверить, что ты леди благородного происхождения и что у тебя есть положение.

— Нет, ты сам придумал все это. Я лишь не стала тебя разубеждать.

— Ты лишь играла роль, чтобы меня обмануть.

— Это именно то, что я делаю, Энтони, — ответила она. — Я актриса.

Должно быть, это самые правдивые слова, которые она когда-либо произносила. Энтони отвесил ей поклон и улыбнулся:

— Мне не следовало отвлекать тебя от твоего истинного призвания.

Джулия запустила в Энтони его брюками.

— Нет, не следовало! Мы потеряли все, когда отец из-за тебя лишился театральной лицензии.

— Что же я сделал?

— Оденься, Растмур. Ты выглядишь как похотливый жеребец.

— Нет, ты должна объясниться. Что ты имеешь в виду, говоря о том, что из-за меня твой отец лишился лицензии?

— Полагаю, не стоит тебя винить, — произнесла она, пытаясь нашарить ботинок под кроватью. — Я солгала. Ты был унижен. Я была лишь развлечением, призванным согревать твою постель по ночам, а я посмела ожидать большего. Разумеется, я за это расплатилась.

— Ты не была для меня развлечением, Джулия. Да, ты сбежала и вышла за моего проклятого кузена, но я никогда…

— Китти вышла за твоего проклятого кузена. А я скрылась из города с моим отцом, поскольку было вполне очевидно, что тебе на меня наплевать. Ты даже не усомнился во лжи, а Фицджелдер был исполнен решимости убить моего отца.

— Фицджелдер хотел убить многих. Тебе следовало прийти ко мне, Джулия.

— Чтобы ты рассмеялся мне в лицо? Нет, Энтони. Ты не веришь мне даже сейчас; как ты можешь говорить, что поверил бы мне тогда?

Боже, да, он поверил бы ей! Он и сейчас-то едва сдерживался, чтобы не заключить ее в свои объятия и пообещать весь мир. И если бы он мог увидеть ее тогда, он бы никогда не позволил всему этому случиться. Он знал об этом, поэтому и поступил как негодяй.

Он знал, что если хотя бы еще раз увидит Джулию, то простит ей все. Вот почему он никогда не искал с ней встречи, не пытался вернуть ее. Он хотел этого, но не позволял себе. Две недели кряду он напивался до бесчувствия, так что его слуга даже начал уже искать нового хозяина. Он позволил Джулии — как он думал — скрыться с Фицджелдером, потому что знал, что если не сделает этого, то потратит остаток жизни на то, чтобы вернуть ее. Он бы остался ее рабом до конца своих дней.

Но сегодня они должны все выяснить с Джулией. Все, что он считал правдой последние три года, лопнуло, словно мыльный пузырь. Он больше не знал, что правда, а что нет, но был исполнен решимости это выяснить. Если есть хотя бы малейшая надежда на то, что Джулия испытывает к нему хотя бы часть тех чувств, которые он испытывает к ней, то…

Тихий стук в дверь прервал его мысли. Джулия испуганно взглянула на Энтони: он был еще не одет, и ничем не прикрытое свидетельство его возбуждения не могло не бросаться в глаза. Будет забавно, если кто-нибудь войдет сюда и обнаружит здесь Энтони в таком виде.

Поспешно натянув рубашку и брюки, он взял оставшуюся одежду и спрятался так, чтобы его скрыла открывшаяся дверь.

Джулия быстро привела себя в порядок, насколько это возможно, и открыла дверь. Растмур бросил на нее последний умоляющий взгляд и вжался в стену.

Оказалось, что это всего лишь леди Дэшфорд.

— О, мне жаль беспокоить вас, мистер Нансини, — вежливо сказала она, однако выражение ее лица свидетельствовало о том, что она крайне удивлена, застав гостя столь растрепанным.

Джулия зевнула, надеясь, что таким образом создаст впечатление, что была занята всего лишь безобидным послеобеденным сном.

Но если виконтесса и заметила что-либо подозрительное, то была слишком тактична, чтобы указывать на это.

— Я лишь хотела удостовериться, что у вас есть все необходимое, и напомнить, что мы придерживаемся сельского распорядка. Ужин будет рано, если вас это не слишком беспокоит.

Джулия пожала плечами, кивнула, улыбнулась, поклонилась, снова кивнула и сделала все, чтобы убедить ее сиятельство в том, что все замечательно. Леди Дэшфорд окинула взглядом комнату и, оставшись всем довольна, произнесла:

— Очень хорошо. Вижу, у вас есть свежее белье. Мне попросить горничную принести вам воды, пока вы будете переодеваться к ужину?

Джулия кивнула. Да, помыться ей не помешает.

Хозяйка тепло улыбнулась:

— Чудесно. Увидимся за ужином.

Джулия улыбнулась ей на прощание и уже собралась вздохнуть с облегчением, уверенная, что виконтесса скроется за дверью, как та вдруг снова повернулась.

— Возможно, горничная сможет принести воду только через полчаса, мистер Нансини. Я также уверена, что остальные слуги тоже будут заняты. Коридор будет пуст. Надеюсь, это не причинит вам неудобств?

Джулия покачала головой. С какой стати леди Дэшфорд обсуждать с ней дела своих слуг, если только… И тут она заметила направление взгляда леди Дэшфорд, которая смотрела на пол прямо позади Джулии. Очевидно, это был именно тот участок пола, на котором Растмур оставил свою обувь.

Боже правый, там две пары мужских сапог! Причем одна пара разительно отличается от другой размером. Черт бы побрал все это!

Но леди Дэшфорд только улыбнулась и, ничего не сказав, ушла. Она догадалась? Она их вычислила? Она разгадала маскарад Джулии? Или хуже того, не разгадала? Бедный Растмур! Как он теперь объяснит все это своему другу?

Захлопнув дверь, Джулия осталась стоять возле нее, слушая удаляющиеся шаги леди Дэшфорд. Наконец она подняла глаза на Растмура: он тоже заметил свои сапоги.

— Черт, — сказал он и швырнул на пол охапку своей одежды.

Джулия с трудом сдержала смех. Хотя вряд ли стоило смеяться над мужчиной, который понимал, что хозяйка дома его вычислила. Если она расскажет мужу, бедный Растмур будет унижен.

Растмур неслышно закрыл за собой дверь. Он надеялся, что леди Дэшфорд не солгала и в холле действительно никого не окажется. Хотя прошло несколько больше времени, чем те полчаса, которые она им дала.

— Уладил дела?

Голос напугал его, и Растмур с удивлением обнаружил Дэшфорда, ожидающего его на верхней площадке лестницы.

— Что, прости?

— Уладил все дела с Нансини? — с едва заметной улыбкой спросил Дэшфорд. — Когда ты привез его сюда, я был немного сбит с толку.

— В самом деле? — быстро спросил Энтони.

Боже правый, неужели леди Дэшфорд рассказала мужу? Черт, как теперь объяснить все, не выдавая Джулию? Дэшфорду можно доверять, но даже стены имеют уши, и пока у Фицджелдера есть причины ненавидеть ее, Растмур не может рисковать.

— Он странный, этот Нансини, — продолжил Дэшфорд, спускаясь навстречу Растмуру. — Где ты его только нашел?

— Я же говорил: мы познакомились в Лондоне некоторое время назад.

— Да, ты говорил, но я подумал, что лучше спросить еще раз. И что, возможно, я услышу другой ответ.

— Нет.

Дэшфорд пожал плечами:

— Кажется, ты не собираешься рассказать мне, кто этот хорошенький молодой человек на самом деле.

— Этот молодой человек — чертов оперный певец. Если для тебя это неприемлемо, тогда, я полагаю, лучше будет, если мы пошлем за экипажем и уедем еще до ужина.