Бедняжка. Джулия заметила синяки и ссадины горничной прямо перед представлением, пока помогала актерам одеваться и занималась организацией представления. Если бы только они знали заранее, чей это дом! Но ее маскарад остался нераскрытым, и им удалось скрыться. Джулия благодарила за это небеса.

Фицджелдер понял, что его драгоценный медальон исчез, только после того, как она и Софи сбежали. Он пришел в ярость, но они уже исчезли в ночи, и никто так и не узнал, что Джулия скрывалась под мужской одеждой. Это можно было назвать почти чудом.

Согласно плану, они должны были отправиться на север, чтобы предупредить Растмура, а потом встретиться с отцом в Глостере. Но встретиться им не пришлось. Да и отец не ждал ее в Глостере. Что же он и его бедные актеры делали на землях Дэшфорда?

Может, отец узнал, что Джулия попала в беду? Актеры после спектакля могли пойти прямо к нему и предупредить его, что Джулию едва не раскрыли. А когда она сбежала с Софи, направляясь в Уорик, они, должно быть, догадались, что что-то пошло не так, и передали это отцу.

Ну, разумеется, так и случилось.

Теперь же ей лучше узнать, где остановилась труппа, и самой их разыскать. И лучше всего сделать это сегодня.

Джулия поковыряла недоеденную рыбу у себя на тарелке. Отец совсем близко, ее собственная жизнь скоро вернется в нужное русло. Слава Богу! Даже не верится.

— У вас гость, милорд, — громко объявил появившийся в дверях дворецкий.

— Но мы ужинаем! Кто это, Уильямс? — спросил Дэшфорд.

Джулия затаила дыхание. Может, это отец?

— Это мистер Седрик Фицджелдер, — ответил дворецкий.

Вот черт!

Каждый отреагировал на неожиданную новость по- своему. Фицджелдер — человек опасный, он грозился убить чуть ли не половину из людей, присутствовавших за этим столом.

Дэшфорд бросил взгляд на жену, и та пожала плечами. Вдовствующая леди Растмур взглянула на сына, и тот нахмурился. Джулия случайно посмотрела на Пенелопу. Та улыбалась.

Пенелопа улыбалась? Боже! Неужели она мечтает стать его женой?


Глава 14

Дэшфорд велел отвести Фицджелдера в кабинет. Растмур же приказал самым крепким лакеям стоять у двери и следить за гостем. Бог свидетель, он не допустит, чтобы этот отвратительный бастард беспрепятственно шлялся по дому, пока в нем находятся Джулия и Пенелопа. О чем только Фицджелдер думал, когда явился сюда? И почему Дэшфорд просто не предложил Растмуру пристрелить незваного гостя? Неужели они пригласили этого негодяя в дом?

Но младшей сестренке не мешало бы задать пару вопросов.

— И как долго ты позволяла Фицджелдеру заигрывать с тобой?

Глаза Пенелопы стали огромными. По крайней мере, у нее хватило ума, чтобы изобразить шок, хотя она должна была быть готова к подобным вопросам, когда он попросил ее остаться после ужина, едва все остальные разошлись по комнатам. Казалось, мать не хотела оставлять Пенелопу наедине с ним, однако суровый взгляд ее сына положил конец спорам. Леди Растмур ушла вместе с остальными.

Что касается Джулии, она слишком уж стремилась уйти. Хорошо. Он надеялся, что она не горит желанием общаться с человеком, которому подсунула вместо себя другую жену. На всякий случай Растмур приставил еще одного лакея к двери Нансини и велел не выпускать его из комнаты.

А теперь ему предстояло узнать правду у собственной сестры.

— Отвечай, Пенелопа.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Честно, Энтони, я не могу поверить, что мой собственный брат может так обо мне думать!

Она слишком уж уклончива, и вряд ли ему понравится правда, когда он наконец ее услышит.

— Но что я должен думать, Пенелопа? Ты флиртовала с Фицджелдером, в конце концов.

У нее хватило нахальства закатить глаза.

— Его представили мне на рауте у Паркерстоунов. Очевидно, леди, представившая его, не знала о нашей семейной связи. Не могла же я быть грубой. Он пригласил меня на танец, и мне ничего не оставалось, как принять приглашение.

— Ну разумеется. А если бы он попросил тебя прогуляться с ним по темной аллее?

— Разумеется, я бы отказалась. В тот вечер было слишком холодно и к тому же дождливо — из-за подобной прогулки я могла испортить свое новое платье, которое мама заказала для меня, не говоря уж о моих восхитительных туфельках.

Стол задрожал от его удара.

— Бога ради, Пенелопа! Что еще произошло? Ты встречалась с ним после этого?

— Да, встречалась. И что с того? Он появлялся повсюду, куда бы мы ни пришли. Я знаю, что ты всегда его ненавидел, но со мной он был весьма любезен. Я лишь отвечала ему обычным дружелюбием.

— И сколько же обычного дружелюбия он получил от тебя?

Пенелопа нахмурилась:

— Ты продолжаешь говорить мне ужасные вещи. Но мне все равно.

— А ты продолжаешь избегать ответа. Просто скажи, как далеко зашли твои отношения с Фицджелдером?

— Я не удостою твои обвинения ответом.

— Тогда мне остается лишь сделать вывод, что тебе есть что скрывать.

— Разумеется, ничего такого, что приходится скрывать тебе, — ответила она, подбирая со стола крошку и скромно потупив глаза. — Может быть, нам стоит сравнить две истории, мой дорогой братец? Я была бы не прочь услышать побольше о той маленькой актрисе, с которой ты был помолвлен пару лет назад. Ах да, она ведь умерла, не так ли?

Это было низко. Энтони тяжело вздохнул и сказал:

— Мы говорим не обо мне, Пенелопа. Мы говорим о тебе. Что такого произошло между тобой и нашим кузеном, что убедило мать вытащить тебя сюда посередине сезона и примчаться меня искать?

Пенелопа вздохнула:

— Чувствую, ты думаешь обо мне самое худшее.

— Ты не даешь мне причин думать иначе.

— Тебе не нужны причины, чтобы думать иначе! Я думала, что ты знаешь меня, Энтони.

— Очевидно, не знаю! Но я знаю Фицджелдера.

— Уверяю тебя, есть вещи, которых ты о нем не знаешь.

Пенелопа посмотрела ему в глаза, и Энтони замер. Почему он раньше не замечал, что у нее глаза взрослой женщины? Что же такого случилось за последнее время, что его маленькая невинная сестричка выросла? Может, мама была права? Возможно, ему следовало быть с ними в Лондоне?

— Чего я не знаю о нем, Пенелопа? — медленно спросил Энтони.

— Он влюблен в меня, — сказала Пенелопа. — Он сказал, что я завоевала его сердце.

— Дерьмо. У Фицджелдера нет сердца.

— Он сказал, что хочет на мне жениться. Но он знает, что ты никогда не дашь своего согласия. Поэтому попросил меня держать это в секрете.

— Боже, Пенелопа, надеюсь, ты этого не сделала!

— Он умолял меня не говорить об этом ни тебе, ни маме.

— Ну разумеется! У него нет ни малейшего понятия о чести. Кроме того, он отлично знает, что я просто убью его.

— Возможно, тебе будет интересно узнать, что он сделал довольно щедрый жест в знак своей любви.

— О Боже, и насколько же щедрым был его жест, Пенелопа?

— У тебя ужасные мысли, Энтони. Ничего подобного. Он подарил мне кольцо.

— Кольцо?

— Он сказал, что когда-то оно принадлежало его дедушке.

Что? Фицджелдеру удалось прибрать к рукам что-то из наследства, и он добровольно расстался с этим? В это было нелегко поверить.

— Неужели? И чего же он ждал от тебя взамен?

— Видишь, ты снова плохо думаешь обо мне.

— Я спросил, чего он хотел взамен за свой щедрый дар!

— Он просил меня игнорировать все остальные предложения, пока не докажет тебе, что он не та черная овца в стаде, за которую ты его принимаешь. Это не так уж плохо, правда?

— Это все, о чем он просил?

— Ну и еще дурацкий старый медальон.

— Медальон? Ты имеешь в виду медальон нашего отца?

— Да, тот самый. Он сказал, что раньше он принадлежал его отцу. Он хотел сохранить что-нибудь на память о нем.

Что? Так это Пенелопа отдала ему медальон?! Тот медальон, который был причиной его горестей и волнений? Черт побери, так вот как этот подонок его заполучил! Он знал, что внутри, и использовал Пенелопу. А теперь использует его против нее — против их всех.

Боже правый, представляет ли его маленькая сестричка, какую опасность таит в себе это украшение? Очевидно, нет. Должно быть, мать не говорила ей. Он тяжело вздохнул, потер ноющие виски и подумал, какие еще неприятности готовит ему этот день.

Однако ему не следовало задавать себе подобных вопросов.

— Должно быть, мне не стоило говорить ему, куда отправляемся мы с мамой?

Нет, она не могла этого сказать. Неужели? Неужели это она сообщила Фицджелдеру, где их искать? Дьявол! Он-то подозревал в этом Джулию, а оказалось, что виновата во всем его собственная безмозглая плоть и кровь.

— Мама увезла тебя из Лондона, чтобы держать подальше от этого хорька, а ты дала ему разрешение следовать за вами?

Пенелопа лишь пожала плечами:

— Это показалось мне правильным, учитывая то, что теперь он практически мой жених.

— Клянусь, Пенелопа, я даже не мог себе представить, что ты настолько глупа. Боже правый, ты знаешь, что ты наделала?

Теперь она открыто улыбалась ему:

— Полагаю, да. И если ты позволишь мне объяснить…

— Мне не нужны объяснения. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не случится ничего такого, из-за чего я должен буду обязать Фицджелдера жениться на тебе, вместо того чтобы пустить ему пулю в голову.

Вот. Он сказал это. Он высказал вслух худшее из своих опасений и теперь мог лишь ждать ее ответ. Пенелопа не заставила его долго ждать.

— Ох, Энтони, — с презрением ответила она, — разумеется, ничего такого не произошло. Как будто я могла быть настолько глупа. Леди может изредка пофлиртовать, но она никогда не отпустит товар без счета к оплате.