Сьюзен Джи Хейно - Прекрасная притворщица

— Вуаля! — сказал он. — Первая половина ключа.

Это было не похоже ни на один из тех ключей, которые видел Растмур. Передняя часть медальона все еще выглядела как и положено выглядеть медальону в форме сердца. Однако задняя часть словно распалась на две половины, теперь отстававшие далеко от основного корпуса медальона, словно у этой вещицы вдруг выросли клыки.

Сент-Клемент поднял его к свету:

— Видите? Там внутри пусто.

Растмур подался вперед, чтобы рассмотреть.

— Теперь мы можем посмотреть, подойдет ли сюда второй медальон, — произнес Сент-Клемент.

Оба — и Сент-Клемент, и Д'Аршо — вытянули руки, чтобы взять медальон у Растмура. И последний отдал его Сент-Клементу, а вовсе не его изворотливому другу.

Сент-Клемент взял его, как и первый. Пальцы его коснулись кольца, но через пару мгновений он остановился. Он поднес медальон к глазам и осмотрел спереди и сзади.

— Это подделка, — наконец произнес он.

— Что? — воскликнул Д'Аршо, едва не вырвав его из рук Сент-Клемента. — Мой Бог! Где же мой медальон?

Растмур был поражен. Не его медальон? Это очень плохо.

— Где настоящий? — спросил Д'Аршо, взглянув сначала на Растмура, а потом переведя глаза на Фицджелдера. — Где он?

Тот лишь усмехнулся:

— Какой стыд, Д'Аршо. Ты потерял свой драгоценный медальон.

— Кто-то, очевидно, его подменил, — сказал Сент-Клемент. — Этот очень похож на настоящий, но не он. Вас обманули.

Фицджелцер рассмеялся, как будто это было невероятно остроумным замечанием.

— Наконец-то я невиновен в преступлении!

Черт, медальон прошел через столько рук — был у Пенелопы, потом она отдала его Фицджелдеру, у которого его украла Софи, затем его отобрал Линдли — невозможно узнать, кто именно заменил настоящий поддельным. Очевидно, кто-то в цепочке знал секрет и решил не делиться с другими столь ценным объектом. Но кто это сделал? И почему?

Главным подозреваемым был, разумеется, Фицджелдер. Он ясно дал понять, что ему известно, что внутри медальона. У него была причина скрыть его от остальных. Но зачем ему было преследовать Софи, если он знал, что медальон поддельный?

С другой стороны, Линдли тоже преследовал Софи. Он был тем, кто забрал у нее медальон, разве не так? У него была масса возможностей открыть его и найти доказательство, которое так жаждал получить Фицджелдер. Линдли был достаточно умен, чтобы понять, насколько это выгодно. Черт, он был также умен и для того, чтобы узнать и об остальных свойствах медальона. Он мог догадаться, что это часть чего-то большего, чем простой шантаж.

Если только Д'Аршо не лгал с самого начала. Он заявил, что отдал медальон отцу Растмура на хранение. Что ж, Растмур до сих пор находил это несколько сомнительным. Разумеется, отец сказал бы ему, если бы в медальоне хранился семейный секрет или если бы это был ключ от чертова ящика. Разве нет? Разумеется, он бы сказал. Это делало историю Д'Аршо крайне сомнительной. Он мог легко оставить себе настоящий медальон в надежде, что, когда откроется правда о подделке, обвинят кого-нибудь другого, а он тем временем заберет сокровище себе.

Черт побери, сколько приходилось учитывать, и, честно говоря, оставалось еще слишком многое, что не имело никакого значения.

— Итак, — с тяжелым вздохом начал Растмур. — У кого настоящий медальон?

И все в один голос сказали:

— Не у меня!

Джулия притворилась, что не слышит, как в ее дверь скребутся. После провала с ящиком в гостиной оказаться в одиночестве и тишине спальни было настоящим благословением. Она почти ожидала, что леди Дэшфорд их всех вышвырнет вон, однако виконтесса не сделала этого. Она была настолько добра, что заставила слуг позаботиться обо всей отцовской труппе. Когда леди предложила Джулии занять ее прежнюю комнату, она едва не разрыдалась. Боже, ей нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Отец с актерами отправился на кухню, где для них приготовили ленч. Джулия была рада, что ей не нужно встречаться с ним теперь, когда у нее к нему имелось множество вопросов. Ей было необходимо побыть одной и обдумать все, что она увидела и услышала.

Разумеется, остальные так же запутались, как и она. Фицджелдер снова оказался под стражей в своей комнате, где мог вдоволь горевать о потерянных возможностях. Растмур, должно быть, отправился совещаться с Дэшфордом и Линдли. А его мать и сестра, насколько было известно Джулии, еще ничего не знали о случившемся.

Леди Дэшфорд хлопотала о том, чтобы всех разместили как следует, словно они были гостями в ее доме, и справлялась со всем с удивительной грацией. Она даже проявила некоторое желание принять Д'Аршо как члена своей семьи, несмотря на сомнительные моральные качества этого человека. Джулия могла лишь гадать, что чувствует сейчас леди Дэшфорд.

Должно быть, то же самое, что и она, когда узнала, что ее отец оказался охотником за сокровищами и водит дружбу с такими, как Д'Аршо. Да, это и в самом деле задело ее за живое. Она всегда думала, что ее отец — благородный человек. Пусть он не был рожден джентльменом, но вел себя именно так. И не ожидал ничего другого от нее самой. Теперь же, узнав правду, Джулия уже ни в чем не была уверена.

Что ж, зато она знала, что стук в дверь все не прекращался. Пригладив волосы и расправив юбки, она выбралась из постели и с улыбкой открыла дверь.

Это была леди Дэшфорд.

— Я лишь хотела убедиться, что у вас есть все необходимое, мисс Сент-Клемент, — сказала она и, казалось, была искренней.

— Да, благодарю вас. Ужин, который принесли слуги, был чрезвычайно кстати.

Виконтесса улыбнулась, но улыбка вышла несколько нервной.

— Хорошо. Я хотела бы, чтобы вы чувствовали себя здесь удобно. В самом деле хочу.

Поскольку она никак не давала понять, что беседа окончена, Джулия почувствовала, что будет невежливо, если она не пригласит ее войти. Черт, что она собиралась обсуждать? Джулия почти боялась узнать.

Леди Дэшфорд окинула комнату взглядом, а потом удобно устроилась на одном из стульев у окна. Джулия села рядом. Она немного волновалась, потому что знала, что должна кое-что объяснить хозяйке.

Но прежде чем успела что-либо сказать, леди Дэшфорд заговорила сама:

— Я… я знаю, мой муж сказал довольно неприятные вещи. Ужасные вещи. Но прошу вас, не держите на него зла. Он добрый человек и очень переживает за своего друга. Он просто не знал, что говорит! Со временем он смягчится.

Теперь Джулия и вовсе почувствовала себя не в своей тарелке. Как можно извиняться после таких событий? Это она должна умолять леди Дэшфорд о прощении, а не наоборот.

— Прошу вас, миледи, не нужно извиняться. У него были причины злиться на меня. Я явилась в ваш дом под чужим именем, более того — переоделась в мужчину. Я хорошо знала, что не буду здесь желанной гостьей, если вы узнаете, кто я на самом деле. Вы были более чем добры ко мне, но я уверена, мы покинем ваш дом, как только это будет возможно.

— Боюсь, Дэшфорд потребует, чтобы ваш отец остался здесь до тех пор, пока все не выяснится. Такая запутанная ситуация, не правда ли? Только подумать, мы узнали, что вы живы, кузен моего отца тоже жив, а теперь оказывается, что сокровище Ловленда не миф и не шутка, а реальность! Как это чудесно.

— Да, полагаю, так и есть, — ответила Джулия. — Но разве вас не беспокоит, что для вас это может оказаться опасным? В конце концов, кто-то все еще прячет этот настоящий медальон, а бедная Софи до сих пор не найдена.

Лицо леди Дэшфорд омрачилось.

— Да, бедняжка Софи. Но Линдли уверяет нас, что, едва она пропала, он тут же послал человека на ее поиски. Однако поскольку она до сих пор не явилась сюда, то быть может, отправилась куда-нибудь еще. Линдли уверен, что его человек найдет ее и с ней не случится ничего плохого. Я верю, что Линдли действительно заботился о ней. Мы найдем Софи, — сказала она, наконец, с полной уверенностью. — Полагаю, вы ее подруга?

Джулия покачала головой:

— Я едва ее знаю. Мы познакомились недавно, когда труппа отца давала представление в доме мистера Фицджелдера.

Разумеется, Джулия не собиралась объяснять все своей гостеприимной хозяйке, но леди Дэшфорд, кажется, это чрезвычайно интересовало. В конце концов Джулия выложила ей большую часть истории, по крайней мере ту, которая касалась Софи, до того самого момента, пока ее не похитили из гостиницы. Очевидно, это сделал ее отец, чего и в самом деле никто не ожидал.

— Так, значит, вы думаете, что это ее отец стрелял в вас в гостинице? — спросила леди Дэшфорд.

— Насколько я могу судить, кажется, он на это вполне способен. Он довольно жестокий человек. — Джулия слишком поздно вспомнила о родственной связи между Д'Аршо и леди Дэшфорд. — О, простите, миледи!

Но хозяйка лишь усмехнулась:

— Поверьте мне, даже если он настоящий головорез, я все же предпочитаю его всем остальным моим родственникам. Я рада, что вам с Софи удалось ускользнуть от этого ужасного мистера Фиццжелдера. Притвориться мужчиной — это просто гениальная идея! Вы были крайне убедительны.

— В самом деле? — Джулия не смогла сдержаться. — Были моменты, когда я не сомневалась, что вы обо всем догадались.

— Что ж, я действительно находилась в некотором замешательстве, когда заметила мужскую обувь на полу вашей спальни. — Леди Дэшфорд вспыхнула и смущенно улыбнулась. — Но мне все же трудно было увязать образ лорда Растмура с… этим…

Боже, Джулия почувствовала, что тоже зарделась.

— Да, этот эпизод был весьма… затруднительным.

— Но теперь о нем не стоит и вспоминать. Довольно забавная ситуация, вы не находите?

Джулия не знала, могла ли она назвать это забавным, но была рада, что ее хозяйка считает именно так. Это помогло ей преодолеть смущение. Боже, что только думает о ней эта леди Дэшфорд? Должно быть, ей следует объяснить, что в ее привычку не входит развлекать джентльменов, когда она гостит в чужом доме.