На какое-то мгновение Мэри показалось, что грохот копыт скакуна Дугласа пропал совсем. Но через несколько секунд рядом с ней замаячила покрытая пеной морда Храбреца. Большая, в кожаной перчатке, рука перехватила уздечку Сеси — и лошади остановились.

Кейт замерла в седле, ожидая немедленного наказания. Ей очень хотелось, чтобы Адам принял тень страха, застывшую в ее глазах, за отблеск оскорбленного достоинства. Повисло тягостное молчание. Наконец Мэри осмелела и решилась взглянуть на мужа. Выражение его лица не ободрило ее.

Дуглас, не проронив ни слова и даже не посмотрев на жену, развернул лошадей. Он по-прежнему не отпускал уздечку Сеси. К ним быстро приближались всадники сопровождения.

Адам остановился перед обескураженным Гедеоном и властно бросил:

— Когда мы прибудем на место, подойди к Эллиоту, парень. Он желает побеседовать с тобой.

Конюх покорно кивнул и понурил голову.

Дуглас провел Сеси с сидящей в седле женой мимо застывших сопровождающих и расслабил пальцы, сжимавшие уздечку. Заметив это движение, Мэри решилась заговорить.

— Адам, пожалуйста… — Она замолкла, чтобы откашляться, потому что в горле запершило, словно вся дорожная пыль разом осела в нем. — Прошу тебя, не наказывай Гедеона. Во всем виновата только я сама.

— Мне больше известно, кто виноват, — резко бросил он, все еще не поднимая глаз на жену. — Конечно, Эллиот может вырвать ему язык, но все же дело обойдется без розги.

Его слова прозвучали так зловеще, что позвоночник Кейт болезненно сжался и в нем что-то тревожно запульсировало; все мышцы напряглись в ожидании неминуемой физической расправы. Она притихла, вцепилась в луку седла и постаралась в течение всего обратного пути не разговаривать.

Когда они добрались до конного двора, Адам спешился и помог ей спуститься на землю. Как только он убрал свои сильные руки, она чуть было не упала. Мэри почувствовала на себе любопытные взгляды собравшихся слуг, но Дуглас не обратил внимания на высыпавших из дома людей, словно их вообще не существовало.

Он спокойно повел Кейт к боковой двери здания и прошел вместе с ней по винтовой лестнице на галерею, а оттуда, через зал для приемов, — в ее спальню. Отодвинув засов, Адам открыл дверь, пропустил жену вперед и с грохотом захлопнул дубовую створку.

— А теперь, — выпалил он, поворачиваясь к Мэри, — если можете, конечно, мадам, постарайтесь объяснить вашу глупую выходку.

Столь бесцеремонное обращение буквально взбесило ее. Кейт бросилась в атаку.

— Как ты смеешь?! Как ты смеешь унижать меня перед людьми?! Боже, выставлять собственную жену напоказ перед слугами!.. Да еще щеголять при этом своей… своей… — Гордо перехватило от страха, нерешительности и смущения. Ей не хотелось говорить сейчас о беременной служанке, которая ей очень нравилась, но обстоятельства вынуждали сделать это. — Твоя Сусанна из семейства Кеннеди…

— Какое тебе дело до этой девчонки? — резко оборвал ее Дуглас.

— О! Разве она, вернее, ее состояние не является результатом твоих похождений? — бросила Мэри с презрением. — Или ты пытаешься переложить на меня вину за грех, который совершил?!

Она еще долго бы продолжила выговаривать ему свои обиды, но Адам ледяным тоном бросил:

— Довольно, Кейт! Мы обсуждаем твое поведение, а не мое. Дела, которые произошли до нашей женитьбы, тебя не касаются никоим образом. Я все еще жду объяснений, если таковые имеются, по поводу твоей сегодняшней шальной выходки.

Его большие пальцы обеих рук постоянно ныряли за широкий пояс брюк, словно стараясь найти невидимую опору, губы плотно сжались, глаза сузились и метали молнии. Дуглас явно сдерживал себя из последних сил.

Раза два Кейт попыталась открыть рот, но не смогла выдавить из себя ни слова. Ее гнев исчез, испарился, оставив в душе лишь страх перед яростью мужа и возможным наказанием за проступок. Она еще не знала да и не могла знать, чего можно ожидать от Дугласа. Он, словно темная скала, возвышался над ней, поражая воображение своей свирепостью. В голове Мэри роились мысли, лишенные системы и логической стройности, а самое главное — здравого смысла.

Наконец терпение Адама лопнуло.

— Значит, тебе нечего сказать в свое оправдание? — грозно произнес он.

Кейт присела в кресло и попыталась придать происходящей сцене немного чувственности, хотя на самом деле ей страшно хотелось съязвить и наговорить дерзостей. Она не плакала, потому что понимала — слезы являются ее последней возможностью смягчить гнев супруга.

— Ну, мадам?

— Я настолько разозлилась, — после долгого молчания выдавила Мэри, — что решила… — Она оборвала фразу, не желая показывать свой страх. Адам никак не прореагировал на ее слова. — Полагаю, я немного напугана. — Он нахмурился еще больше. — Сказать по правде, мне очень страшно. Знаю, такое состояние ничего хорошего не обещает, но… — Кейт нервно хрустнула пальцами. — Пожалуйста, Адам…

— Какого черта! — вскипел Дуглас. — «Пожалуйста, Адам…» — передразнил он жену. — Повторение одних и тех же слов не поможет! Послушай, разве я не предупреждал тебя? Разве не запретил проявлять свой несносный характер на людях?

Кейт виновато кивнула.

— Выходит, ты нарочно показала себя во всей красе жителям деревни, не так ли? — продолжал он возмущаться, невзирая на ее попытки опротестовать его обвинение. — Твоя дерзкая выходка будет подхвачена каждой женщиной, которая слышала тебя хотя бы краем уха. Теперь каждый мужчина — да что там мужчина! — каждый мальчишка станет указывать на меня пальцем. Если бы ты слышала, о чем они говорили! Тогда бы тебе удалось по достоинству оценить опрометчивость собственного поступка. Эти безмозглые дураки упивались твоей так называемой смелостью! — Дуглас уже кричал, забыв о спокойствии. — Сегодняшняя история быстро получит огласку и наверняка станет достоянием эдинбургских сплетников уже к утру!

— О, нет! — виновато простонала Мэри.

— Да! — бросил Адам. Его голос по-прежнему звучал гневно и яростно. Он орал так громко, что, как ей показалось, было слышно на конном дворе. — Ничего не скажешь, прекрасную манеру поведения выбрала моя дражайшая половина! Я нисколько не удивлюсь, если сам король Иаков выразит мне сочувствие по этому поводу… своим громким смехом. Но тебе, наверное, и этого будет мало! А ты подумала о безопасности замка? Как только тебе в голову взбрело ограничиться сопровождением в лице одного безмозглого лакея? Почему, вопреки всем моим распоряжениям, ты выбрала маршрут по дорогам, проходящим по самым диким и опасным местам приграничья?!

Дуглас по-прежнему нависал над ней, его большие пальцы оставались за поясом. Он время от времени наклонялся вперед, как бы подкрепляя этим движением каждое брошенное слово. Его голос приобрел совершенно зловещий оттенок.

— Мадам, твое безумие поражает меня! Ну, и где же ты, храни тебя Бог, предполагала провести ночь?

— Не знаю, — яростно бросила Кейт, разгневанная его бранью. Но как только Дуглас шагнул к ней, она мигом сообразила, что допустила ошибку. Надеясь смягчить напряженную обстановку, Мэри примирительно сказала:

— Адам, я сожалею о случившемся и понимаю, что поступила по-дурацки. Прости, не подумала, — добавила она с присущим ей достоинством.

Неожиданно ей захотелось, чтобы Дуглас отвел от нее взгляд, потому что ноги стали ватными и почти не держали ее. Любая попытка оправдаться не приносила никакого результата. Мэри начала понимать, что пора переходить к защите.

— Адам, пойми, я говорю чистую правду. — Эти слова она просто выпалила. — Мне хотелось лишь отплатить тебе той же монетой за тот случай, когда ты бросил меня одну вдали от дома, за то, что не проявил тогда ко мне достаточного уважения. Ко мне и к моим чувствам… Почему ты не предупредил меня о Сусанне? Пойми, я столкнулась с ней чисто случайно… — Кейт умоляюще распростерла руки. — Прости, мне как-то и в голову не пришло, что все так получится. Я совершенно не задумалась над последствиями своего поступка.

Дуглас вздохнул.

— Я понимаю, девочка. — Его голос зазвучал намного тише, он начал контролировать свои действия, и Мэри почувствовала пока еще неясную надежду. — Если бы эта проклятая лошадь, которую я подцепил в кузнице, не оказалась хромоногой, мне удалось бы догнать тебя на дороге. Но я схватил первое попавшее под руку животное… Когда Гамильтон, кузнец, закричал на меня, мое внимание было занято совсем другим. Несомненно, он пытался предупредить, что эта негодная кляча не имеет одной подковы. Вторую она потеряла возле маленькой фермы Маккензи. Но они не держат лошадей. После того, как я оставил эту кобыленку, мне пришлось полчаса топать пешком. Потом мне посчастливилось подцепить еще одну клячу, но она болела золотухой… Так что у меня хватило времени, девочка, чтобы поразмыслить над всеми этими делами. Конечно, мне действительно следовало бы рассказать тебе о Сусанне, но я давно не видел ее, вернее, просто забыл о ней. Правда, выгнать ее у меня не было сил: она вынашивает моего ребенка. — Он на секунду замолчал. — А если бы ты оказалась здесь, когда я вернулся? Может быть, мне пришлось бы наорать на тебя… Скорее всего, сгоряча я ударил бы тебя за ту злополучную сцену в деревне, но не более того. — Дуглас снова остановился, словно собираясь с мыслями. Наконец он принял позу человека, который с большой неохотой предпринимает следующий шаг. Его голос зазвучал довольно сурово: — Твой побег можно назвать самой настоящей глупостью, Мэри Кейт. Во-первых, Гедеон не был вооружен. Во-вторых, менее чем через час стало бы темно. Я допускаю, что ты испугалась, но тебе грозила более безвыходная ситуация, если бы вас с этим рыжим дураком обнаружила рейдовая пограничная группа, прежде чем подоспел я. Тебя могли убить, неужели это так непонятно?! Мои приказы никогда не отдаются без причины, без учета положения на границе… Я не могу тебе — да и вообще кому бы то ни было — разрешить самоуправничать. За сегодняшнее деяние ты должна получить хороший урок. — С этими словами Дуглас принялся расстегивать свой широкий ремень.