— Я не буду вдаваться в детали.

— Я просто никогда не думала, что Лаклан..., — она затихает.

Я моргаю.

— Лаклан?

Она делает соответствующее лицо.

— Да. Глупо, правда?

— Нет, нисколько, — мысли со скоростью света проносятся у меня в голове. Лаклан. Ох, мать твою, Лаклан, ты идиот. И мне становится совершенно наплевать на то, что она услышала, оказывается все поправимо. — Не глупо, совсем, не глупо, Бет. Я думала, ты говоришь о Гевине.

Она с тревогой поглядывает на меня.

— Гэвин. Ой. Нет.

— Точно, — слава Богу, что больше никто не запал на ПМ... сейчас сама идея, возникшая у меня, кажется глупой. Вздох. — Я не знаю, что ты слышала, но думаю, у тебя неверное представление о том, что произошло.

Ее взгляд становится немного настороженным, мне хочется ее обнять, но данный момент не время для вольностей и установления дружеских отношении.

— Гэвин и я... все очень сложно. Но вопрос касается только нас двоих.

— Я слышала ваш разговор, — тихо говорит она. — Не лги мне.

— Ты слышала обмен фразами в середине боя. И это было непрофессионально, я даже не могу выразить словами насколько сожалею об этом. Мне очень жаль. Никто не знает. И это было глупо с нашей стороны, и мы оба знаем. Но ты должна понять, что мы пытались бороться с тягой друг к другу. Собственно, по-прежнему мы пытаемся ее побороть.

— Я далека от того, чтобы давать вам советы по поводу отношений, но секс втроем с его начальником безопасности — это не лучший способ наладить отношения.

Это не смешно. Может сейчас пол разверзнется подо мной и поглотит меня, ну, пожалуйста. Но ничего такого не происходит, и даже если Бэт меня ненавидит, я все же должна прояснить ситуацию.

— Это не секс втроем. Наверное, это была глупая и плохая идея, но это было не совсем то, что ты думаешь.

— Ты даже не захочешь знать, что я думаю, — говорит она с соответствующем выражением лица. — Я думала, что Лаклан пуританин. Я думала, что он слишком правильный, чтобы завести служебный роман.

— Об этом, я думаю, тебе следует непосредственно поговорить с ним. Но..., — если я продолжу в том же духе, я предам их обеих? Они большие мальчики. Они смогут все уладить с Бет, с их-то способностями. — Бэт, я собираюсь сказать тебе нечто, что должно остаться между нами. Я доверяю тебе, потому что знаю, Гэвин тоже очень доверяет тебе. Ладно?

Ее губы вытягиваются в одну линию, но она кивает.

— Я никогда не предам его. Что бы вы ни делали в частном порядке — это ваше личное дело.

Если бы весь остальной мир обладал таким пониманием.

— Гевин более опытный, чем я, и мы увлеклись. Лаклан так же имеет определенный опыт. Гевин очень сильно доверяет ему. Поэтому он попросил Лаклана, провести некий эксперимент. Мы делали это не для своего удовольствия.

— Если это вылезет наружу, скандала все равно не избежать, эксперимент это или нет, — бормочет она, но ее плечи опускаются, видно, сходит напряжение.

— Я знаю. Но сейчас меня меньше всего волнует публичный скандал. Меня больше всего волнует тот факт, что мы как-то задели твои чувства.

— У меня нет никаких претензий на его счет, — шепчет она. Но она хочет, чтобы я знала, что для нее это неприятно, она испытывает боль.

Она печально мне улыбается, улыбка не затрагивает ее глаз, потом прижимает руки к груди и поглядывает на себя в зеркало. Профессиональная маска опускается на ее лицо, она распрямляет плечи.

— Мне лучше вернуться на рабочее место.

Внутри я чувствую дрожь от облегчения. В обозримом будущем она явно не пригласит меня выпить по бокальчику, но, по крайней мере, не будет разносить слухи, что подслушала ненароком.

После ее ухода я выжидаю минуту, затем покидаю туалет. Как только я сажусь за свой рабочий стол, обращаю внимание на пришедшее письмо от Лаклана, отправленное всему персоналу ПМ — Гэвина не будет в здание в течение всего дня.

* * *

В среду я перехожу работать в здание Ланжевен.

В четверг я работаю в центральном офисе и участвую в семичасовом брифинге, ни разу не взглянув Гэвину в лицо.

Я чувствую настоящее облегчение, когда в полдень мне звонят из университетской поликлиники и просят прийти за результатами медосмотра, который я прошла на прошлой неделе, когда Гэвин был в Европе, подумывая, что если все результаты будут о’кэй, мы смогли бы отказаться от презервативов.

Ха. Сейчас мне кажется это смешным, что я серьезно рассматривала возможность выбросить их в кювет.

Любовь — это ужасная вещь.

Но как только мы разберемся с нашим бардаком, чем бы он не оказался на самом деле, возможность выбросить презервативы для него будет неожиданным сюрпризом.

Я заглянула в кабинет Сью, чтобы сообщить, что я отправляюсь на прием к врачу. Он, не отвлекаясь от телефонного разговора, махнул мне рукой, поэтому я передала все его секретарю и ушла.

Пока я была в кампусе, перебросилась парой фраз с моим куратором о курсе, который собиралась преподавать осенью и конференции, в которой куратор хотела бы, чтобы я участвовала в сентябре. Потом я столкнулась с Сашей, выпила кофе, поэтому почти к пяти часам вечера я вернулась в офис, взяв с собой ужин на вынос.

Я могла бы всю свою работу сделать завтра днем, но никто не напишет за меня конспект на доклад, который завороженно я читала. Я настолько погрязла в нем, что когда посмотрела в окно, уже стемнело.

Сотрудники потянулись на выход, я тоже пыталась уговорить себя последовать их примеру, но, по правде, мне не хотелось идти домой.

Последний младший сотрудник покинул помещение, я же сижу обложенная листками отчета, косясь на свою сумку, как бы раздумывая, уйти или остаться, но открываю другой отчет.

Какое-то время спусти мое внимание привлекает двери лифта, кто-то приехал на этаж. Потом я слышу шаги, которые через мгновение затихают, и я задерживаю дыхание.

Я слышу приглушенный разговор и больше ничего.

Я опускаю глаза на отчет и уговариваю себя сосредоточиться, говоря, что это не он. А если даже он, то я не хочу, чтобы он узнал, что я все еще здесь.

Я такая врунишка.

Мой рабочий стол стоит посередине комнаты, на приличном расстоянии от двери. Сейчас два других стола пустуют, он появляется в дверном проеме и это расстояние между нами делает данный момент слишком интимным.

Мы здесь совсем одни. У меня учащается пульс.

— Ты сегодня уходила, — тихо говорит он, бросая взгляд через плечо.

— Я была на приеме у врача.

Он подходит ближе, оставив за собой дверь открытой.

— Что случилось?

— Ничего, — я отодвигаюсь на кресле от стола и скрещиваю ноги. Он внимательно следит за сменой моего положения. Я ужасная чертовая лгунья. Юбки, которые я ношу трахни-меня и туфли на каблуках...по крайней мере, какая-то часть меня очень хотела, чтобы он ко мне пришел. — Я ходила на медосмотр.

— По какой причине?

Но другая моя часть не готова вот так сразу все забыть и простить.

— Возможно, это не твое дело, — рычу я.

У него подергиваются желваки на скулах.

— Уверена?

Нет. Я терпеть не могу вступать с ним в перепалку, поэтому делаю вдох.

— На прошлой неделе я прошла полное обследование. И сдала все анализы, — теперь становится все понятно.

Он кивает, его подбородок напрягается, он не на секунду не отводит от меня глаз.

— И сегодня ты получила результаты.

— Да.

Он медленно расстегивает свой пиджак, и словно заглядывает мне прямо в сердце.

— В мой кабинет. Сию минуту.

— Гэвин!

— Нет, Спрайт. Когда я говорю тебе в мой кабинет сию минуту, ответ...?

— Да, Сэр, — рациональная часть моего мозга начинает возмущаться. Ты серьезно? Мы не поговорим, как взрослые люди? Но моя внутренняя покорная половина громко выдохнула, поскольку сдерживалась вот уже три дня, и удивительно то, что я не собираюсь ее утихомиривать.

Я поднимаюсь.

— Хорошая девочка, — он приближается еще на один шаг. Его глаза сверкают. — Не хочешь взглянуть на мои последние результаты медосмотра? Уверен, у меня где-то они валяются.

Я положительно киваю.

— Тогда тебе лучше поспешить.

Я проскальзываю мимо него и направляюсь в коридор.

Лаклан стоит у лифта, спиной к нам, и я вдруг понимаю, что в офисе нет ни души.

Ой. Вот дерьмо.

Дверь кабинета Гэвина открыта, и я прямо вхожу туда.

Он следует за мной, закрывает дверь со зловещим щелчком. Моим соскам, видно, нравится этот щелчок.

— Наклонись над столом, — говорит он. По шелесту я понимаю, что он снимает пиджак.

— Гэвин...

— Или скажи мне остановиться, если нет, то нагни свою задницу над моим столом.

Я на трясущихся ногах двигаюсь вперед, испытывая прямо болезненное, чрезвычайно чувствительное от движения моей юбки у себя на бедрах, и чувствуя его взгляд, прожигающий мне спину. Поставив ладони на край стола, я медленно начинаю наклоняться, пока не достигаю угла девяносто градусов, юбка на мой задницы натянулась до предела. Мне приходится даже привстать на цыпочках на негнущихся, напряженных ногах.

— О, Элли, что ты со мной делаешь..., — он шагает вперед, просто налетая на меня на столе.

Я держусь изо всех сил.

Он запускает руку мне в волосы и поворачивает мою голову, прижимая щекой к столу. Я судорожно делаю вдох, он наклоняется ко мне справа, разгоряченный, наваливаясь всем своим весом, шепчет на ухо:

— Когда ты собиралась мне сказать, что мы можем не пользоваться презервативами?

— Когда мы собирались поговорить друг с другом.

— Мы сейчас говорим.

— Разве это считается? Я хочу кое-что тебе сказать…

Его рука опускается с хлопком на мою левую ягодицу. Я задыхаюсь и пытаюсь сделать еще вдох, он поглаживает ударенное место ладонью.

— Время вышло.