Он забирается на диван, нависая надо мной, передвигая свою левую ногу вперед.

— Я хочу проверить продолжаешь ли ты заниматься йогой, Спрайт. Мне нравится, когда моя малышка такая гибкая.

Сжимая рукой мои запястья, он поднимает их над головой, прижимая к столику, затем погружается в меня намного глубже, чем раньше. Эта позиция, как бы придавливает меня книзу, я даже не могу тереться о него клитором.

Но от того, что я нахожусь полностью в его власти, испытываю несказанное удовольствие. Мне так хорошо. Я — чертовая фальшивая феминистка. Куда делось то время, когда я сама отвечала за свой оргазм? Гэвин именно тот мужчина, который заставляет меня умопомрачительно кончать, самой мне никогда не удавалось достигать такого оргазма, независимо от того, насколько мощным был мой вибратор.

Он входит и выходит, словно это его дом, снова и снова. С каждым его толчком диван слегка сдвигается, я умоляю его разрешить мне кончить, он не обращает внимание на мои просьбы.

Он не останавливается и не замедляется, наоборот ускоряется, трахая меня все сильнее. Он трахается, буквально разрушая комнату вокруг. Но по-видимому его это совершенно не волнует, пока он находится внутри меня, проникая все глубже и жестче, такого раньше никогда не было.

— Кончай сейчас же, Спрайт, или тебе придется подождать, когда я буду в соответствующем настроении.

Его слова убивают все мое самообладание. Я превращаюсь в собаку Павлова, только вместо слюноотделения на звук колокольчика, я начинаю кончать, стоило ему произнести эти слова. Его непристойное обещание заставляет меня замереть на секунду, а потом я начинаю раскручиваться, словно катушка, состоящая из желания, которая туго сжата внутри меня. Быстрее, еще быстрее, поднимаясь все выше и выше, пока я добираюсь до самого верха и даже не задаюсь вопросом — безопасно ли падать вниз.

Спазм от моих внутренних мышц, сжимаются вокруг него, пока он два последних раза рывками двигает своими бедрами, он зависает надо мной, все мое тело напряжено, подготовившись, он кончает глубоко внутри меня, помечая меня своей.

Мне требуется какое-то время, чтобы вернуться к реальности. Мне не хочется заканчивать этот момент, когда он такими глазами смотрит на меня. Но вдруг я вспоминаю упавшие предметы, и паника внутри начинает нарастать.

— Что мы разбили?

— Настольную лампу, — его грудь вздымается и опускается, и все его тело блестит от пота. Мне хочется его облизать.

Нет. Черт побери. «Сосредоточься, Элли».

— Мы должны одеться. Наверняка кто-то услышал такой грохот, поэтому придут проверить.

— Не волнуйся, — его голос звучит грубо и низко, опьяненно, я даже бы сказала, от такого секса, когда весь окружающий мир перестал для нас существовать.

— Никто не придет ничего проверять. Сейчас давай приведем тебя в порядок.

Я не особо прислушиваюсь к его словам. Грохот был сильным и даже если Лаклан не войдет в эту дверь, кто-нибудь с нижнего этажа обязательно поднимется сюда.

Если бы Гэвина поймали со спущенными штанами с интерном, это было бы равносильно политическому самоубийству.

— Мне нужно идти, — я пытаюсь отстраниться от него.

Он гладит меня по щеке, мне хочется лечь рядом с ним и всю ночь наслаждаться его ласками.

— Элли, все хорошо.

— Нет, Гевин, это не так. Отпусти меня. Сейчас же.

На мгновение его взгляд соединяется с моим, потом он кивает и поднимается с дивана.

У меня перехватывает дыхание, мне нужно побыстрее выбраться отсюда. Я, пошатываясь через всю комнату, направляюсь к своей одежде.

— Элли...

Я молчу, натягивая свои трусики и юбку. Я даже не пытаюсь канителиться с бюстгальтером, складываю его в несколько раз, чтобы он не очень виднелся в руке. Я засуну его в сумку, как только вернусь к своему рабочему месту. Гэвин пытается мне помочь, пока я вожусь с пуговицами на своей блузки. Я игнорирую его.

— Не обращай на меня внимания, одевайся и приведи себя в порядок.

— Элли, успокойся. Нам нужно поговорить.

Его слова оказывают обратный эффект. Мое сердце опять начинает биться со скоростью мили в минуту, я надеваю туфли. Наконец, я застегнула последнюю пуговицу на своей блузке, у меня трясутся и дрожат руки, пока я разглаживаю складки на одежде.

— Нет. Мне необходимо уйти отсюда сию же минуту. И я советую тебе поспешно одеться.

У меня даже начинает дрожать голос, но тон повышается, я немного рассержена, поэтому последнюю фразу, фактически, выплевываю. Я открываю на щелочку входную дверь, потом только, чтобы выскользнуть, стараясь не смотреть в сторону лифтов, где первоначально стоял Лаклан. Я влетаю в свой кабинет, бросаюсь к столу, хватаю свою сумочку и со всех ног, стараясь оставаться незамеченной, бегу к черной лестнице, чтобы спуститься вниз.

Я просыпаюсь в четыре утра. Хотя просыпаюсь несколько не тот термин, если учесть, что всю ночь я фактически дремала, находясь в странном состоянии забытья, переживая и впадая в панику каждый раз, как только мои глаза закрывались, хотя бы на секунду.

Каждый мускул в моем теле ноет и болит.

Я ощущаю себя неудачницей. Вчера вечером я столкнулась с неопровержимым доказательством того, что наши отношения подорвали мой профессионализм… и его тоже. Причем его больше, чем мой.

Мы оба облажались, причем по-царски.

Но стажировка для меня, по крайней мере, временное явление. Я могу уйти, никто даже и не заметит.

Никто, кроме Гевина.

Я заторможено плетусь в душ, потом одеваюсь. Совершая обычные утренние действия, которые мне нравятся, но иногда я их ненавижу. Обычно я беру с собой ланч, но сегодня я не собираюсь долго задерживаться на своем рабочем месте. Поэтому наливаю в термокружку кофе, сегодня оно ощущается как кислота у меня в желудке.

Я вхожу в здание Ланжевен. Я даже не смотрю на противоположное здание.

Я люблю его. И если мы продолжим в том же духе, то я разрушу его карьеру и у него не будет ни единого шанса продолжить свою политическую деятельность.

Я вхожу в сеть и пишу по электронной почте Сью.

Мне интересно, если он меня отшлепал за скандал, который я устроила у него в кабинете, что же он сделает, когда узнает, что я уволилась по собственному желанию?

27.

Гэвин

На следующее утро я замечаю отсутствие Элли на брифинге. Она должна была присутствовать, по крайней мере, я точно знаю, что она была включена в общий список приглашенных. Я знаю, потому что сам проверил его. Меня тяготит это совещание, но я ничего не могу поделать, пока встреча не закончится. К счастью, она длится всего лишь пятнадцать минут. Пятнадцать минут я вполне могу продержаться. Хотя и с трудом.

Я понимаю, что что-то произошло. В течение всего брифинга, Сью смотрит на всех, кроме меня.

Когда последний из моей команды покидает мой кабинет, я уже нахожусь в состоянии повышенной тревоги. Сердце колотится, и голова становится какая-то ватная.

— Где Элли? — спрашиваю я Сью, как только мы остаемся одним.

— Она уволилась по собственному желанию.

— Что значит уволилась по собственному желанию?

— Взяла и уволилась. Свалив на меня всю свою работу, — Сью в ярости и даже не пытается это скрыть.

Вот черт. Я задаю, похоже, самый глупый вопрос на свете.

— Почему она вдруг уволилась?

— Ты серьезно? Мы будем это обсуждать?

— Да, бл*дь, Сью. Почему?

— Ну, она написала, что ей необходимо вернуться в университет как можно раньше.

— Это полный бред.

— Да, я знаю. Может ты сообщишь мне, что происходит на самом деле.

Его заявление убивает меня, это я испортил всю практику Элли, и мне необходимо найти способ как-то все исправить. Сыграть со Сью начистоту — это первый шаг.

— Я встречаюсь с Элли Монтагью.

— Господи.

— Благодарю, я рад, что ты рад этому, что я, наконец, нашел особенную женщину.

— Вот из-за чего она ушла.

— Скорее всего.

— Господи.

— Ты уже это говорил.

— Получается, что она точно ушла не по собственному желанию. Она заканчивает интернатуру в университете. Нет, я ни черта не рад этому, потому что она умная и нам чертовски повезло заполучить ее, хотя бы на два месяца, раньше у нас таких не было, но похоть взяла верх.

Он должен на меня молится, что нас разделяет стол.

— Это не так.

— Ой, я тебя умоляю, Гэвин. Ты думаешь, я слепой…

— Это. Не. Так.

Он прикусывает нижнюю губу вместо ответа.

Я не собираюсь ему ничего объяснять, но я доверяю ему несмотря на то, что он настолько бездушен к людям. И прежде, чем он узнает о нас из каких-либо других источников, я ловлю себя на мысли, что для меня это неизбежно — он должен узнать правду лично от меня.

— Это не твое дело, но похоть к ней появилась в первый же ее рабочий день. И так как я шесть недель сдерживался и пытался себя отговорить, делал все, что в моих силах, чтобы не связываться с ней, но в какой-то момент я понял, что ее люблю.

Тишина заполняет комнату, как только слова слетают с моего языка. Сью ошалело смотрит на меня. Я прекрасно его понимаю. Я впервые признался в своих серьезных чувствах, даже самому себе, не говоря уже о ком-то.

И я, бл*дь, сказал это Сью, а не Элли.

Мать твою.

К счастью, Сью довольно быстро приходит в себя.

— Так это не подсудное дело?

— От Элли? Нет.

— А от кого-то еще?

— Это уже твоя работа, о которой стоит побеспокоиться. Я ставлю тебя в известность, чтобы тебе было что сказать, когда наши отношения станят публичными.

— И когда это будет? Ты планируешь тайно жениться в Ниагара-Фолс? (Ниагара-Фолс – провинция Онтарио, Канада)

— Мы еще не говорили о свадьбе.

— Надеюсь, что не говорили.

— Я хочу, чтобы все двигалось немного медленно. Я советую тебе хорошо подготовиться, хотя бы потому, что я не собираюсь отрицать к ней своих чувств, если меня спросят. Я не собираюсь лгать, Сью.