— Открывай следующий, — хрипло говорю я. Она тянется к черному бархатному футляру, я следую за ней. Она на половину застегнула молнию на платье, поэтому я застегиваю до конца, проходясь костяшками пальцев по ее позвоночнику.

У нее подрагивают пальцы над крышкой черного бархатного футляра.

— Ты испортишь меня.

Она не стала сегодня укладывать волосы наверх, и они свободными волнами спускаются по спине. Я собираю их в руку, сжимая в кулак, перемещая в сторону, чтобы прикоснуться губами к оголенной кожи у нее на шеи, и только потом отвечаю:

— Да. И ты примешь все мои подарки. Понятно? Сегодня твой день рождения, и я люблю тебя. Поэтому позволь мне подарить то, что я хочу.

Она глубоко вздыхает прежде, чем открыть бархатный футляр.

— О, Гэвин... — Она вытаскивает ожерелье и выдыхает. — Оно просто потрясающее. Это…

Я перебиваю ее.

— Единственное окончание предложения, которое я хочу услышать, что оно красивое. Красивое, как и я, это тоже было бы неплохо.

Она улыбается.

— Отлично. Оно прекрасное такое же, как и ты.

Я смеюсь себе под нос.

— Проказница.

— Наденешь мне его на шею?

— С удовольствием. — Наши пальцы путаются друг с другом, пока я соединяю два конца цыпочки. Я никогда не прекращу прикасаться к ней по случаю или без. Ожерелье идеально сидит на ней, опускаясь чуть ниже ключиц, и я по всей его длине передвигаю пальцем. — Еще один подарок, Спрайт.

Она бросает на меня мимолетный взгляд. Да, по последнему подарку дебатов не возникнет. «Да, сэр», — единственный ответ, который я хочу услышать от нее, когда она говорит, что понимает, почему я хочу ей дарить подарки.

Коробка довольно маленькая. Она приподнимает обычную белую картонную крышку, а затем замирает, словно одеревенев.

Я ожидаю услышать протест, но ничего подобного.

— Элли? — Я разворачиваю ее к себе лицом, но ее голова остается наклоненной в сторону коробки. Она не может оторвать взгляда от ключей от машины, лежащих в облаке белой бумаги.

— Почему? — Спрашивает она, ее голос наполнен разными эмоциями.

— Потому что я хочу, чтобы ты смогла спокойно ездить куда угодно в любое время, и тот факт, что ты больше не можешь просто запрыгнуть в автобус, для меня по крайней мере, является всем. — Я нежно приподнимаю ее за подбородок, чтобы увидеть ее лицо, и она видит мои глаза. — Потому что я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты всегда чувствовала себя в безопасности, что тебе ничего не угрожает.

Она моргает, глядя на меня, ее глаза светятся ярко и блестят от слез.

— Слишком много всего.

Всего? Этого даже недостаточно и на миллион миль.

— В машине имеются тонированные стекла и Bluetooth. Также, если ты нажмешь кнопку, то сможешь вызвать Лаклана.

Она хмурится.

— Ты купил мне Бэтмобиль?

— К сожалению, нет. — Он совсем не похож на тот модный Lexus, который я хотел ей купить. Но Саша убедила Бет, что я должен купить что-то в среднем диапазоне цен.

— Он сделан в Канаде?

Боже, эта женщина! Я уже не могу любить ее еще больше.

— Да. Это было первым, о чем я подумал.

Я вижу, как она усиленно думает, как прикусывает свою нижнюю губу и так пристально смотрит на меня, что мне хочется ей сказать, что автомобиль не такое уж важное дело, но похоже для нее оно более важное, чем для меня.

Мне хочется заботиться о ней во всех масштабах какие только возможны. Но и с такой моей заботой ей тоже должно быть хорошо.

А потом она улыбается, начиная вертеть ключи на указательном пальце, и я понимаю, что все хорошо. Она обхватывает меня за шею.

— Я люблю тебя, — шепчет она мне на ухо, и эти три маленьких слова взрывают мое сердце. — Это лучший день рождения.

— Это только начало. — Я прижимаю ее к себе. — Я быстро схожу в душ, а потом у нас зарезервирован столик.

— На какое время?

— Нас ждут в семь плюс-минус. — Я еще раз ее целую, а затем поворачиваю ее к туалетному столику, у которого и обнаружил, когда вошел. — Заканчивай готовиться.

— Я ненадолго. Немного макияжа и, наверное, мне стоит надеть нижнее белье.

Я прочищаю горло.

— Нет, в этом нет необходимости.

— Ой, да ладно... правда? На публике?

Я хватаю ее за руку и прижимаю к своему телу.

— А кто сказал о выходе на публику?

Я принимаю душ и переодеваюсь в свежий костюм, мы спускаемся вниз. У Элли уходит немного времени, чтобы изучить новый мини-внедорожник, который она уже успела назвать «Глэдис», а потом я заставляю ее все же сесть на заднее сиденье моей официальной машины.

— Я не могу поехать на ужин на своей машине в свой день рождения?

— Уверен, что можешь. Но бутылка шампанского поджидает нас во льду, так что сегодня тебе придется отказаться от «Глэдис».

Она вздыхает.

— О, нет!

— Именно.

Она устраивается на сгибе моей руки и счастливо вздыхает.

— Куда мы едем?

Я всего лишь улыбаюсь в ответ. Наша поездка не занимает много времени.

Лаклан сворачивает налево от ворот и едет вдоль реки, пока мы не добираемся до места назначения. Элли бросает удивленный взгляд.

— Музей авиации и космонавтики?

Я широко улыбаюсь и выскакиваю из машины. Она ждет, когда я открою ей дверь, потом подмигивает мне, удостоверившись, что я понимаю ее.

Я предлагаю ей руку, и она закатывает глаза, соединяя со мной свои пальцы, и это еще лучше. Отдавать и брать — это основа наших отношений.

Рука в руке, мы направляемся к двери. Не уверен заметила ли она, что парковка пуста, но она определенно заметила, когда мы вошли внутрь, что находимся здесь совсем одни.

— Что ты сделал? — тихо спрашивает она, и глаза у нее просто огромные.

— Нам сюда. — Я провожу ее мимо самолета, установленного в фойе, в главный выставочный зал, огромное пространство, заполненное самолетами, известными в современной истории, из всех уголков земного шара.

Ее каблуки цокают по полу, эхом отдаваясь в зале, но как только мы огибаем Avro 683 Lancaster X, начинает играть струнный квартет «Императорский вальс» Штрауса.

Элли замедляет шаг, как только в ее поле зрения показывается стол для двоих, установленный по середине выставочного зала, с ведерком со льдом и бутылкой шампанского, стоящим рядом на другом столике, и поджидающие нас.

— О, Гэвин.

Она с восхищением поворачивается ко мне, и я замечаю, как раскраснелось ее великолепное лицо, мне хочется взять ее прямо здесь и сейчас. У борта истребителя. Пометить как мою, и помечать снова и снова, находясь рядом со всей этой истории авиации.

Вместо этого я засовываю руки в карманы.

— С Днем Рождения, Спрайт.

— Это безумие. — Но она говорит это мягко, в хорошем смысле, и когда она вертится кругом, чтобы еще раз все осмотреть, я ловлю ее в свои объятия, и мы начинаем танцевать.

На самом деле, танцевать мне не свойственно. Я умею танцевать, и танцую не плохо, я даже думаю, что танцы особенно ничем не отличаются от игры в хоккей. Но до этого момента, я бы не сказал, что обладаю какой-то романтической натурой, чтобы устраивать танцы.

Но близко прижимая Элли к себе и двигая бедра напротив нее, пока она удерживает мой взгляд, приоткрыв губы и с сиянием в глазах... я хочу танцевать с ней вот так всегда. Она растворяется в моих объятиях, с легкостью позволяя мне вести ее, и я медленно кружу в танце, пока мои ноги следуют в темпе музыки. Широкий шаг, притянуть ее к себе. Покружить. Соприкоснуться бедрами. И все повторяется, и я ощущаю себя так хорошо, наверное, потому что все происходит под музыку. Еще один шаг, еще одно прижимание наших тел, ее живота к моей утолщающейся эрекции. Черт бы меня побрал. Она вздыхает, и я заключаю ее в свои объятия.

Моя Элли. Моя Спрайт.

— Может выпьем за твой двадцать шестой день рождения? — Спрашиваю я, как только музыка замолкает, голос у меня звучит грубовато.

Она кивает, и музыканты начинают играть другую мелодию, но уже тихо. Я наливаю нам по бокалу шампанского, появляется официант из одного из десятка самолетов, окружающих нас.

— Ужин будет подан через несколько минут. Не стесняйтесь посмотреть на экспонаты, чувствуйте себя комфортно здесь.

Элли направляется к вертолету. Я усмехаюсь, следуя за ней, пока она разглядывает Боинг Вертол, стоящий перед нами, мои же глаза устремлены на ее задницу. Должен вам сказать, это самый захватывающий вид в этом месте.

Кроме того, директор музея, когда я впервые переехал в Оттаву, провел для меня личную экскурсию. Он старый друг нашей семьи.

— Хочешь попробовать летные тренажеры? — интересуюсь я, останавливаясь прямо за ней.

Она оглядывается на меня через плечо.

— Мы можем это сделать?

О. Можем ли мы!

Проходит тридцать минут, кода мы приступает к ужину, наконец, садимся за стол, мы оба чувствуем себя немного глуповато. Я же, бл*дь, горжусь собой, что сделал на столько потрясающий подарок ей на день рождения.

Что вызывает несказанное разочарование, когда мой телефон звонит на середине ужина. Только один человек может мне позвонить по этому номеру прямо сейчас, и мне необходимо ответить ему. Я быстро целую руку Элли и отхожу от стола.

— Прости, — говорит Стью, и по голову можно сказать, что ему действительно жаль. Но долг зовет! Посольство в Судане подверглось бомбежки. Похоже, никто не погиб, но…

— Я сейчас приеду. — Я поворачиваюсь к Элли, она уже идет в мою сторону и у нее на лице отражается масса эмоций. — Неожиданно возникли проблемы, — говорю я ей, но мне ничего не нужно ей объяснять. Она итак знает и понимает, потому что она идеальна.

— Конечно. Скажите мне, что я могу сделать… может мне стоит поехать с тобой?

К нам приближается Тим и машет рукой, чтобы мы следовали за ним. Моя машина уже ждет, но другая машина быстро въезжает на парковку. Я узнаю внедорожник, которым пользуются частные телохранители Элли, и мысленно благодарю Лаклана, достаточно хорошо выполняющего свою работу, заботясь не только о моей безопасности, но и Элли, он явно не подразумевал при сложившейся ситуации для нее общественный транспорт.