Метрах в десяти от себя около ручья Кирилл увидел солдата, который выполнял с ним это задание, но, кто это был, ефрейтор никак пока не мог разобрать. Чудов еле-еле встал и, едва передвигая ноги, медленно направился к нему. Спотыкаясь на каждом шагу, он подошёл ближе.

Боец лежал лицом вниз, поэтому Чудов не сразу узнал его. Он опустился на колени и попытался перевернуть раненого на спину. Раздался слабый стон.

— Саня, это ты! — воскликнул Кирилл, и тут же его взгляд упал на кровавое пятно на правом боку под ребром.

— Киря, — попытался улыбнуться Шторм, но его лицо исказилось гримасой боли. — А… а где остальные?

— Они улетели, как ты и приказывал. Я видел, как вертолёт поднимался в воздух. Ну, ничего! Мы сейчас тоже пойдём — той дорогой, которой пришли.

Шторм попытался вздохнуть:

— Меня тут немножко зацепило, — с этими словами Александр положил руку на свою рану, — так что я, наверное, никуда…

— Сань, — перебил Кирилл друга, — Сань, ты только держись, ладно? Твоя рана…

Ефрейтор попытался посмотреть, но стон друга помешал ему это сделать.

— Извини, извини! Сань, ты лежи, ладно? Не шевелись!

Глаза солдата бегали по близ лежащей местности. Он был в растерянности и не знал, как помочь Александру, чтобы облегчить его боль.

— Чёрт! — выругался Чудов. — Что же делать?

— Кирь, слушай. Я сознание теряю, — начал Шторм. — Ты… ты самое главное сам успокойся, слышишь меня? Слышишь?

Ефрейтор покачал головой.

— Молодец! А теперь… теперь послушай. Здесь… должна быть деревня. Ты… ты должен… — рука Александра безжизненно упала на землю.

Кирилл смотрел на своего друга, его глаза заблестели, и в первый раз за всё время службы там показались слёзы. Но то были слёзы не страха, не отчаяния и не унижения, то были слёзы солдата: солдата, готового отдать жизнь за своего товарища, который сейчас лежал на камнях, истекая кровью, и мог умереть в любой момент; слёзы друга, винившего себя за то, что не он попал под тот осколок несколько часов назад. А ведь он предназначался именно ему.

— Сань, держись! Только не умирай! Я найду эту деревню! — собрав все силы, ефрейтор встал на ноги и, взяв автомат, направился по камням к проторенной дорожке, ведущей в зелёные заросли.

Кирилл потерял счёт времени, он не знал, сколько шёл, но эти несколько минут показались ему целой вечностью. Ефрейтор был слаб, но он продолжал идти, ради своего друга, который сейчас лежал там, на этом солнечном пекле, совсем один и без защиты. Никто даже и подумать не мог о таком каких-то двадцать четыре часа назад.

На этом мысли его были прерваны звуками, похожими на ломающиеся ветки кустов. Удивительно, на сколько обостряются чувства человека, когда его жизнь находится в смертельной опасности! Даже усталость не может притупить инстинкты самосохранения. Чудов насторожился, он вскинул автомат и передёрнул затвор, приготовившись в любую минуту открыть огонь на поражение.

Звук приближался, и, когда Кирилл хотел было уже стрелять, из-за деревьев показалась девушка. Увидев солдата с оружием в руках, она остановилась, не смея сделать даже шага. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, а потом она медленно начала двигаться назад, пока дерево не преградило ей путь. Ефрейтор на секунду растерялся. Его застали врасплох, потому что он никак не ожидал встретить здесь девчонку.

— Кто ты? — решил первым нарушить тишину Чудов.

Но она не говорила ни слова. Кирилла настораживало её молчание, он начинал терять контроль над собой. А вдруг это ловушка?

— Кто ты, я ещё раз спрашиваю? — перешёл на крик он.

Незнакомка испуганно дёрнулась.

— Я… нет…. Я… я ничего не сделала, пожалуйста… — её глаза заблестели, и чистая, как утром росинка на траве, слеза покатилась по её щеке.

Она не сводила глаз с автомата, наставленного на неё. Кирилл стал подходить ближе, оглядываясь по сторонам, явно ожидая непрошенных гостей. Но никого не было — всё было тихо, как и две минуты назад. Нигде не хрустнула ни одна палка, и ни одна веточка не шелохнулась. Чудов немного успокоился: значит, она была здесь одна.

— Тише, успокойся, — начал он. — Я не причиню тебе вреда, просто скажи мне, кто ты и что ты здесь делаешь.

Слёзы по-прежнему катились из её глаз, но говорила она уже спокойнее.

— Я убежала. Люди с автоматами…

— Боевики…

— Да…. Они меня похитили, угрожали… — она не закончила фразу и закрыла лицо руками.

Кирилл опустил оружие.

— Успокойся, не плачь! Сейчас ты в безопасности, здесь никого нет. Слышишь меня? Не плачь! Скажи мне, как тебя зовут?

Она подняла мокрые от слёз глаза и посмотрела на солдата:

— Катя.

— Вот и прекрасно, а я Кирилл! Послушай, Катя, мне нужна твоя помощь! Мне очень сильно нужна твоя помощь, слышишь? У меня друг… он… сильно ранен. Ты поможешь мне?

— Но я…

— Он умрёт, если ему не помочь! А я… я не справлюсь один. Ты же местная, да? Тебе, наверняка, травы какие-нибудь известны, а я в этом не разбираюсь.

— Я не местная, но я помогу. Я учусь в медицинском.

Чудов улыбнулся.

— Спасибо тебе! Идём скорее, я покажу, где он!

С этими словами ефрейтор направился туда, откуда он пришёл несколько минут назад. Только теперь он был не один, их было двое, и шансы на спасение друга увеличились в несколько раз, а, значит, появилась надежда на возвращение домой без потерь.

Пока они шли, Катя рассказала Кириллу всё, что знала о событиях, произошедших накануне вечером и этим ужасным утром. Из её рассказа он сделал вывод, что их отряд справился с заданием, и они вернулись назад, будучи уверенными, что ефрейтор Чудов и младший сержант Шторм погибли во время боевых действий.

«Всё было сделано так, как приказывал Саня, — думал Кирилл, пока они шли к месту, где находился раненый солдат. — Значит, они не будут нас искать. Почему же так несправедливо?»

За этими мыслями, сам того не замечая, он начал что-то бормотать вслух.

— Что ты говоришь? — переспросила Катя, явно не расслышав его слов.

— Я говорю, что мы уже пришли.

Вдруг Кирилл в панике стал смотреть по сторонам: Александра нигде не было, лишь кровавый след тянулся по камням к зелёным деревьям.

— Что случилось?

Но Кирилл ничего не ответил, продолжая судорожно сжимать автомат, не смея идти туда, куда вела кровавая полоса. И тут он услышал так знакомый ему сдавленный стон и бросился к другу.

Состояние Шторма ухудшилось, даже не имея медицинского образования, Кирилл понял это сразу же, как только подошёл к товарищу. Он начал бредить, а кровавое пятно на одежде стало ещё больше.

— Сань, как же ты меня напугал, — начал Кирилл, опустившись на колени рядом с ним, но тот его не слышал, по-прежнему продолжая часто дышать.

Чудов оторвал кусок от своей куртки и бросился к ручью. Вернувшись, он стал протирать лицо друга водой.

— Катя, он здесь! Иди сюда, скорее!

Она стала медленно приближаться к месту, где ефрейтор пытался помочь бредившему бойцу. Опустившись на колени рядом с ним, Катя посмотрела на рану. Она действительно не была смертельной, но солдат потерял много крови и был слаб. Она боялась, что могло пойти заражение, и тогда шансов на жизнь у него осталось бы мало. Но, как она поняла, пока об этом говорить было рано.

— Ну, что там? — тихо спросил Кирилл.

— Ничего хорошего: он потерял много крови. И рана продолжает кровоточить.

— Почему?

Катя покачала головой.

— Я не понимаю. Неужели… — она осеклась на полуслове и попыталась убрать кусочки рваного материала с кровавого месива. Солдат на секунду замер, издав слабый звук, а потом часто задышал.

— Что? Что «неужели»? — забеспокоился Кирилл. — Ну, говори же, Катя! Не тяни!

Она побледнела.

— Кирилл, у него там внутри… осколок.

Ефрейтор посмотрел на неё широко раскрытыми глазами.

— Что? Как осколок? Нет, не может быть! Посмотри ещё раз, ты, наверное, ошиблась!

— Это правда! Такая рана не может кровоточить больше двух часов, если там ничего нет. Видишь, он не даёт дотронуться? Даже сквозь бред он чувствует боль.

— Но что же делать?

— Нужно вытащить осколок оттуда, иначе… он умрёт.

Катя положила руку не плечо Кирилла:

— Я постараюсь это сделать. Я учусь в медицинском, правда, практики у меня никакой, и без помощи я не справлюсь!

— Да, да, конечно, — сквозь затуманенное сознание говорил ефрейтор. — Я сделаю всё, что надо, всё, что ты скажешь. Даже своей кровью поделюсь!

Она улыбнулась:

— Надеюсь, до этого не дойдёт, но я приму к сведению твои слова. Нужно нащупать пульс.

С этими словами Катя потянулась к шее солдата, но как только её взгляд упал на его лицо, она резко отдёрнула руку.

Разумеется, она узнала его! Почти год прошёл с момента их последней встречи, но она помнила тот день так же хорошо, как и ночь, когда её «познакомили» с Владом Сизовым. Катя и не надеялась снова увидеть Шторма, но судьбе было угодно ещё раз свести их вместе. Для чего?

Она не сводила с него глаз: сейчас он лежал перед ней совсем беззащитный, и его жизнь находилась в её руках. Его лицо было в ссадинах, и на нём отражалась та боль, которую он испытывал. И вдруг ей стало так жалко его.… Тогда у торгового центра, она пожелала ему никогда не возвратиться из Чечни, из этого ада, и теперь, когда её желание стало исполняться, она почему-то была совсем не рада этому.