Лидия Сладкова - Презумпция достоверности

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, возьми трубку.

Ветер трепал мои волосы. Снег с дождем нещадно бил по лицу. По телу бежали мурашки. Я была одета в одно лишь платье, которое еще несколько дней было красивым и чистым, а сейчас грязным и промокшим. Босые ноги утопали в грязи от дождя. Ранки на ступнях безжалостно жгли от воды. Я несколько раз теряла туфли, пока бежала. Сердце билось так гулко, что мозг не в состоянии был сформулировать план дальнейших действий, если на том конце так и не ответят. Я звонила единственному человеку, который мне сейчас мог помочь. Несколько раз оглядывалась на дорогу, которая привела меня к этому придорожному кафе, боясь своих преследователей. Страх был настолько сильным, что я даже толком не могла прислушаться к звукам в трубке старенького мобильного. Горло сдавливало и, ноющая тошнотворная боль, расползалась по всему телу. В висках отбивала барабанная дробь. Теперь я понимала, что такое чувствовать животный страх. Сжимала трубку разбитыми пальцами, проглатывая слезы. Холод пробирал до костей, ко всему еще добавлялась нервная дрожь, трясущая изнутри.

— Можно еще раз?

Хозяин телефона коротко кивнул. Я старалась не обращать внимания на его подозрительный взгляд. Нервы итак были на пределе, и я очень боялась, что сорвусь и начну рыдать.

И снова длинные гудки и вновь без ответа. Время тянулось бесконечно и мучительно долго. Казалось, оно растягивается до бесконечности.

— Можно еще… — попросила я, едва слышно.

— Девушка…

— Пожалуйста. Пожалуйста, — взмолилась я, срывающим голосом, глядя в глаза мужчине. Тонкая ниточка, что держала меня на плаву, вот-вот готова была порваться под напором отчаяния и паники, что мой мучитель скоро настигнет, а может и в компании своего подельника. В этом случае шанс выжить просто приравнивался к нулю. Меня найдут и убьют. Никто ни о чем не узнает.

— Хорошо, но только последний раз. Я спешу, — недовольно пробурчал. Может быть, в другой ситуации я бы прочитала этому дядечке мораль, но сейчас было не до гордости. Мне нужна была помощь. Очень нужна.

Гудок, второй и наконец-то в трубке раздался такой родной чуть раздраженный голос. Сердце ускорило темп. Наверняка, я оторвала его от важного совещания или слушания.

— Саш… — рыдания рвались наружу. — Саша, я сбежала. Забери меня отсюда.

— Где ты?

— Я не знаю, — с трудом вымолвила я, закрывая ледяной ладонью рот, чтобы не было слышно моих всхлипов.

— Алена, говори со мной, — велели мне в трубке.

— Не знаю, где я. За городом, наверное, — мой голос был едва слышен. Мне казалось, что еще чуть-чуть и я просто упаду. Голова кружилась. Мужчина, который одолжил мне телефон, быстрым движением выхватил его, очевидно, поняв всю серьезность ситуации, и принялся объяснять мое местонахождение, а я окончательно сползла на сырую землю. Ноги меня больше не держали.

Шасси самолета коснулись посадочной полосы, и можно было выдохнуть.

— Уважаемые дамы и господа, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Москва. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки, — приятный голос стюардессы, сообщил об окончании двухчасового перелета.

Пассажиры в ответ взорвались аплодисментами. Мои мокрые ладони тоже попытались отдать хоть какую-то благодарность экипажу самолета. Ненавижу летать. Всей душой не переношу. Особенно взлет и посадка. Каждый полет — вызов самой себе и нервной системе. Два часа вцепившихся в подлокотники кресла, пальцев, с выпученными глазами и идеально ровной спиной. Ни жива — ни мертва. Серьезно, я не понимаю людей, которые так беззаботно болтают во время перелета, кушают, смотрят фильмы и даже успевают вздремнуть. Причем я до конца не понимала, чего боюсь больше: высоты или летать, а может и то и другое. В принципе я не раз думала купить парашют. А что? Всегда можно носить его с собой и спокойно выйти из самолета и спуститься на землю, в случае нештатной ситуации. Друзья, услышав мои мысли, подарили на день рождение сертификат на обучение парашютному спорту. Ребята твердили: клин клином вышибают.

Не вышибло!

Я сбежала уже после первого теоретического занятия, когда большой и очень важный дяденька-инструктор сказал: прыжки — дело добровольное, хочешь — прыгай, а не хочешь — вытолкнут. Юморнул, так юморнул. Мужики поржали, а я бедная и несчастная овечка деру дала, а инструктор за мной вдогонку, да еще и со словами:

— Девушка, отставить панику — мимо земли все равно не пролетишь.

Думаете, я остановилась и отставила панику? Ничего подобного. Прыгнула в свою красную машинку, и поминайте меня как звали. Как потом просветил меня хороший знакомый, который уже не раз и не два прыгал, а вообще «втянулся», парашютисты народ веселый и без юмора в их не легком деле не улетишь. Видимо, с юмором у меня было еще хуже, чем с парашютами и самолетами. Но летать все равно приходилось, в целях экономии времени. Редко. Отдых, научные семинары и, пожалуй, все. Для решения рабочих вопросов в пределах своего родного города и области у меня в наличии имелся собственный транспорт, который успешно был продан несколько дней назад. Ничего, вот обустроюсь и куплю новую машину. Синюю. Цвет настроения был именно как в известной песне. Именно с такими мыслями я спускалась по трапу самолета, окончательно придя в себя после перелета.

Наконец-то твердая земля под ногами. Чужая земля. Чужой город. Новая жизнь. В этом я уверяла себя, как только приняла предложение одногруппника — владельца юридической фирмы, о работе, в которой я так нуждалась с недавних пор. Решение далось легко. Что было очень странным. Я не покидала малую родину больше чем на две недели, а тут переезд. Да еще и с билетом в один конец.

Справедливости ради, стоить заметить, что столичный аэропорт встретил меня теплым вечерним дождем. В середине сентября это редкость. Впрочем, восприняла я это не как дурной знак. Таксист быстро довез до нужного мне адреса и даже помог поднять вещи. Благо квартирка находилась на втором этаже. Дверной замок, поддался не сразу, хотя хозяйка, еще в предыдущий мой приезд-разведку, объясняла, что нужно потянуть немного на себя дверь. Пару минут пыхтений и потягиваний — механизм наконец-то поддался мне. Нужно будет вызвать мастера — обозначила я для себя первое и неотложное дело на предстоящий день.

В новой квартире никто не ждал. Хотя было бы странно, если бы меня тут кто-то встретил, но перцовый баллончик все же держала наготове. Затащила наспех вещи в небольшой коридор, скинула кроссовки, обошла все комнаты, включив свет. Присела на диван, огляделась. В квартире все осталось, как и было в мой прошлый приезд, когда я только договаривалась о съеме жилья. Разве что хозяйка поменяла шторы. Старые желтые действительно были ужасные. На несколько секунд замерла, привыкая к тишине. Может собаку завести. Как известно, они не предают. Приходишь домой, а там верный и преданный мужчина — пес. Виляет хвостом, рад твоему приходу, тапки несет, любит тебя преданной любовью. Тяжело вздохнув, поняла, что это не для меня. Обрекать животное на одиночество, мне не позволит совесть. Я ведь пропадала на работе, а тут собака, с которой погулять нужно и накормить.

Телефон на журнальном столике пиликнул. Я поспешила к нему. Входящее сообщение. От мамы.

«Прилетела?»

«Да. Все хорошо!»

На этом все. Очередная обида всколыхнулась в душе. Иногда тяжело быть хорошей дочерью, сестрой и всегда-всегда поступать правильно. Из родного города сбежала, приняв, казалось бы, единственное правильное решение. Никому и ничего не объясняя, разве что близким друзьям и баб Маше. В моей семье в этих самых объяснениях никто не нуждался. Напротив, вздохнули с облегчением. Эта была та ситуация, которую вдруг стало непринято затрагивать в моей семье. Самым близким людям оказалось проще отмахнуться от моей обиды, боли и просто жить счастливо. Предпочли жить дальше, не оборачиваясь на прошлое, предложив мне сделать тоже самое.

Как?

Когда родная сестра увела у тебя любимого мужчину. Когда твои родители предпочли закрыть на все глаза и заняться свадебными хлопотами, попросив тебя радоваться счастью сестры и ее будущего мужа. Ведь Димка, по их мнению, со мной таким не был. Счастье, уют, любовь — все это он обрел только с Викой. Я же все о карьере мечтала. О ней, родной, только думала. Вместо того, чтобы борщи варить своему мужчине. Именно так говорила мама, когда в очередной раз то ли оправдывала сестру и ее жениха, то ли меня обвиняла. Скорее последнее. Ведь никто не знал, что, не смотря, на хорошую работу, зарплату, каждый вечер я оставалась одна и выла в одиночестве от боли, невольно оживляя в памяти мои отношения с Димкой. Дмитрий Горин моя большая любовь. Учились в параллельных группах юрфака в академии и только после его окончания он начал ухлестывать за мной. Да еще, с каким напором. Красиво ухаживал. Вцепился в меня мертвой хваткой. Я была на седьмом небе от счастья. К сожалению, тогда я еще не знала, что за счастливые отношения с Димой придется платить особым эквивалентом — семьей.

К тому времени с Димой мы прожили больше двух лет в одной квартире. В одной постели. И тут нежданно-негаданно сестренка вернулась в родной город из Питера. Вернулась работать в родные пенаты. Во всяком случае, так она сказала нам. Как выяснилось потом, сестренка решила бросить врачебную практику.

— Не хочу больше работать в медицине. Хочу свой салон красоты. Дай денег, — заявила она папе.

Вика, Викуська, Викуличка. Кровиночка. Старшая. У нас разница была в два года. Мы почти никогда не ссорились. Лишь иногда, когда не сходились во мнениях, стремлениях и желаниях. Она, например, была против, чтобы я поступала в юридическую академию. Как ни странно, но родители ее поддержали. Видели они меня больше врачом и желательно детским. Хотели, чтобы я лечила своих деток и Викиных. Я взбрыкнула. Молча, подала документы на юридический, поступила и окончила с красным дипломом. Конечно, они смирились, но покричали мы друг на друга знатно. Покричали и помирились, как нормальные люди. Ведь у каждого есть свое мнение на определенные вещи. Во всяком случае, у нас были нормальные человеческие отношения, в том числе и с сестрой. Может не настолько доверительные, как бывает у многих, но мы были сестрами. У нас был свой «сестринский» день, который мы проводили только вдвоем. Его кстати придумала я. Гуляли, ходили в кино, катались на каруселях, поедали мороженное, устраивали шопинг. И уж точно никогда ничего не делили и родители нас не делили. В равной степени отдавали всю свою любовь, заботу обеим.