Глава 11

Инна

— Жень, вы где?

— Мы здесь. — раздается напряженное из гостиной. Чем они опять занимаются-то?! Меня же пару часов всего не было.

Своих мужчин застаю, собирающих железную дорогу. Егор с интересом наблюдает за Женей, скрепляющим рельсы, и катает пока еще по полу электричку.

— Откуда? — присоединяюсь к семье и сажусь на ковер. — Только не говори, что вы опять были в магазине игрушек! — вздыхаю. — Ты его совсем разбалуешь.

— Не разбалую. — улыбается Женя, продолжая соединять детали.

— Папа! — неожиданно изрекает сын, и я застываю. Почти два месяца вместе, но никто из нас не учил Егора говорить «папа». Я знаю, что Женя бы не стал делать это за моей спиной. Они бы обязательно похвастались своими достижениями.

Судя по тому, как едва заметно вздрогнул муж, он тоже к такому был не особо готов.

— Да, мой хороший. — он поднимает голову, и я вижу его улыбку. Женя берет Егорку на руки, и сын что-то показывает ему в телевизоре. Вслед за ними перевожу расфокусированный взгляд на экран и усмехаюсь.

Теперь понятно, откуда Егор это взял: реклама, где мужчина весьма похож на Левжинского и ребенок, раз тридцать подряд повторяющий слово «папа». Это…это так желанно, так животрепещуще, что я не выдерживаю и начинаю плакать. Молча, просто давлюсь слезами, преисполняясь настолько глубокого и нежного чувства, что становится трудно дышать.

Пока Егорка и Женя заняты друг другом, незаметно ухожу в спальню, в надежде привести спутавшиеся мысли в порядок и не портить своими эмоциями по-настоящему дорогое событие.

— Инна? — буквально следом за мной заходит муж. Я сижу на уголке кровати и тщетно пытаюсь стереть никак не унимающуюся влагу с лица.

— Я тебя слушаю. — тихо и гнусаво отвечаю, что не укрывается от Жени. Он вздыхает, садится на постель, облокачиваясь на спинку, и притягивает меня к себе.

— Иди ко мне, милая. — я опускаюсь на его колени и прижимаюсь к теплой обнаженной груди.

Его запах — воплощение уюта, надежности и ласки. Руки, скользящие по моей спине…боже, с ними связано слишком много воспоминаний! С каждым касанием, с каждым поцелуем я привязываюсь все сильнее. Теперь мне уже трудно представить вечера в одиночестве. Левжинский всегда торопится прийти домой как можно раньше, и осознание этого безумно греет душу.

— Почему ты ушла? — раздается тихое над моей головой, а я лишь сильнее обнимаю мужчину.

— Я не хотела вас расстраивать своими слезами. — честно признаюсь. За это время мне дали ясно понять, что если я буду врать — будет очень и очень плохо. Взамен Женя обещал полной открытости и по отношению ко мне.

— Тебе было неприятно, что Егор назвал меня отцом? — даже не поднимая глаз, я почувствовала, как нахмурилось обычно спокойное лицо и как напряглись до этого расслабленные мышцы.

— Нет, мне стало очень тепло на душе. Я… — слов стало катастрофически не хватать, поэтому я лишь прижалась своими губами к его, чтобы хоть так объяснить, насколько для меня было важно принятие Егором Жени.

Этот поцелуй, такой несмелый с моей стороны, и такой всепоглощающий, стоило мужу включиться в процесс.

— Инна, родная, пожалуйста, не закрывайся. Плачь тогда, когда считаешь нужным, смейся тогда, когда хочешь. Тебя никто никогда не осудит за твои эмоции. Мне лишь нужно, чтобы я знал, что с тобой, тогда все будет в порядке. Договорились? — одной ладонью он аккуратно поднимает мое лицо, другой стирает последние слезы с глаз.

— Жень. — я не знаю, что он на самом деле способен увидеть в моем взгляде, но как же хочется, чтобы ему удалось считать как можно больше. То, как сильно бьется мое сердце от каждого, даже самого мимолетного прикосновения, то насколько я дорожу этим человеком, то, как он изменил меня за это время.

— Я знаю. — с истинной теплотой в глазах отвечает Женя. Возможно он действительно знает обо мне даже больше меня самой, но так даже, наверное, проще.

Вечер. Последний вечер перед тем, как решится наша судьба. Завтра состоится суд, на котором примут решение об отцовстве Жени. Я боюсь, очень боюсь. Потому что не вижу со своим сыном иного человека. Потому что понимаю, что именно Женя должен быть его отцом. Потому что…потому что знаю, что сама не смогу прожить ни дня без Левжинского.

— Уснул. — дверь ванной открывается, являя на пороге усталого мужа, чей взгляд мгновенно меняется, стоит его глазам пройтись по моему обнаженному телу, скрытому лишь белоснежной ароматной пеной.

— Присоединишься? — слегка подаюсь вперед, давая ему возможность разглядеть меня сильнее.

— Сама попросила. — с каким-то безумно животным оскалом напоминает мужчина и в одно движение стягивает с себя домашние брюки.

— Уже боюсь. — усмехаюсь, продолжая дразнить своего ручного зверя. Он умеет быть ласковым и нежным, если я чувствую себя подавленной, или мне просто не хватает тепла. Он может быть грубым и горячим, если видит, что я в этом нуждаюсь. Он может вести себя по-разному, в любом случае делая обстановку накаленной и невыносимо жаркой.

— Правильно, бойся. — совершенно серьезно кивает Левжинский, разгоняя по венам кровь и возбуждая каждым выверенным жестом. — А хотя знаешь, я передумал. — замирает буквально за шаг до того, чтобы погрузиться в горячую воду.

— В смысле? — не успеваю договорить, как оказываюсь в воздухе, а в следующее мгновение на руках Жени. — Ты что творишь? — верещу, обхватывая его шею, чтобы не рухнуть в воду.

— Забираю свое сокровище. — урчит муж, сажая меня голую на стиральную машину.

— Ты с ума сошел? — пораженно выдыхаю, когда он берет полотенце и начинает меня вытирать, словно ребенка.

— О, — ухмыляется, — это случилось еще в первый день нашего знакомства, красавица, можешь даже не сомневаться.

— Куда ты меня несешь? — зачем-то задаю очередной вопрос, хотя и сама прекрасно знаю на него ответ.

— В спальню. — жаркий шепот обжигает кожу шеи. — Предаваться греху.

— Звучит заманчиво. — неожиданно прикусываю ключицу, наслаждаясь сдавленным стоном над головой.

— Какой же я молодец, что поставил здесь звукоизоляцию. — сам себя хвалит Женя, скидывая меня на кровать.

— Весьма предусмотрительно. — хмыкаю, поднимаясь на локтях.

— Так, все, меньше слов — больше дела. — командует Левжинский, наваливаясь всем своим весом на меня. Его губы практически обжигают тело, несдержанные поцелуи иногда оставляют следы. Я полностью концентрируюсь лишь на наших эмоциях, ощущая себя единой с этим мужчиной.

Не выдерживаю этого бешеного ритма и впиваюсь ногтями в широкую спину. Женя рычит и скидывает мои руки с себя, фиксируя их у изголовья. Не имея возможности ощущать его жар, жалобно смотрю в глаза своего мучителя, но тот лишь склабится и в очередной раз буквально насаживает меня на себя, выгибая за талию.

— Женя! — почувствовав, что мои руки свободны, сама хватаюсь за деревянную спинку, понимая, что уже хожу по грани.

— Еще! — шипит муж, продолжая разрывать меня своей мощью.

— Женя! — повторяю, чуть ли не теряя сознание от удовольствия, раз за разом пронзающее тело.

— Кончай. — доносится до меня сквозь плотную пелену. Тело подчиняется безоговорочно, разнося дрожь по всем нервным окончаниям. Он хочет отстраниться, чтобы не попасть в меня, но я не в силах сейчас его отпустить, поэтому еще сильнее обхватываю его бедра ногами.

Горячая струя бьет внутри, продлевая наслаждение. И, кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой и реальностью.

— Ты захотела Егору сестренку? — прикрыв глаза, сползает на меня мужчина.

— Я выпью таблетку. — пытаясь отдышаться, бормочу.

— Ну уж нет, — смеется Женя, через силу скатываясь с меня, — ты мне нужна здоровой, а не с пошатанными гормонами.

— Не боишься? — вопросительно выгибаю бровь, следом укладываясь на подушки.

— Тебя? — усмехается муж, обвивая меня рукой. — Нет, любимая, тебя я уж точно не боюсь.

— Любимая? — едва слышно переспрашиваю, чувствуя, как начинает выпрыгивать из груди только-только угомонившееся сердце.

— Любимая. — вторит Левжинский, прикрывая глаза.

— И это все? — сажусь на подушках, нависая над умиротворенным лицом. — Жень, не вздумай спать! — предупреждающе тыкаю пальцем в твердую грудь.

— А что ты еще хочешь? — он лениво открывает один глаз, следя за моей реакцией. — Не хмурься, морщины будут. — раздражающе бубнит, невозмутимо разглаживая пальцем переносицу.

— Ничего не хочу! — безразлично фыркаю, возвращаясь на свою половину кровати и накрываясь одеялом.

— Неправда. — смеется Женя, прижимая меня спиной к себе. — Ты хочешь узнать, люблю ли я тебя. — нагло сообщает, проводя пальцем по моей щеке и спускаясь к губам. Чтоб тебя, поганец!

— Не хочу. — растягиваю буквально по слогам.

— Врешь. — настойчиво продолжает муж, очерчивая ямку подбородка.

«Ну-ну, посмотрим, кто кого» — мысленно усмехаюсь и одним верным движением челюсти прикусываю указательный палец.

— Ты что делаешь?! — не своим голосом неожиданно нервно шипит Женя, пытаясь вытащить свою руку из моего захвата. — Инна, отпусти! — продолжает беспомощно тянуть палец, но я прикусываю еще сильнее. — Черт тебя побери, сумасшедшая! — рычит, но я лишь иронично вскидываю бровь. — Пожалуйста. — наконец-то просит несчастный, и я разжимаю челюсти.

— Спокойной ночи, дорогой Женечка. — елейно тяну, укладывая голову поудобнее.

— И тебе, Инна. — приторно вежливо улыбается, потирая руку и возвращаясь на свою территорию.

Три часа ночи, а я все ворочаюсь. Ожидание невыносимо. Хочется просто закрыть глаза, а открыть их уже утром, но неожиданно возникшая бессонница никак не дает мне это сделать.