- Ты стала редко появляться на сайте, — сказал Андрей, когда мы стояли на балконе и смотрели на залив, кутаясь в пледы.

- Ну, видишь ли… — замялась я. — У меня в некотором роде отношения…

- «В некотором роде»? — переспросил меня мой собеседник. — Слушай, бросай его, это не твой парень!

- Я боюсь остаться одна, — честно призналась я.

- Мы все одиноки, — пожал плечами Андрей, — в браке — часто еще более одиноки. Ты же это знаешь.

Да, я знала. Я знала, как чудовищно одиноко быть рядом с нелюбимым мужчиной, поэтому осмелилась задать вопрос:

- Скажи, а ты совсем не хочешь иметь семью? Не допускаешь даже мысли, что однажды еще раз женишься, когда тебе окончательно наскучит Мамба?

- Нет, я не собираюсь жениться, — уверенно ответил Андрей. — Я не верю в брак, страсть быстро проходит, остается рутина, обязанности и вечно недовольное лицо дрожайшей половины. И ты живешь с постоянным чувством вины: перед женой, если изменяешь или перед собой, если хранишь верность.

- Ну хорошо, чисто теоретически, если бы ты решил жениться, ты стал бы рассматривать мою кандидатуру, или нет? — сама не понимаю, как я могла это спросить, но слова будто сами сорвались с губ.

- Тебя, — Андрей театрально поднял брови и оглядел меня со всех сторон, будто видел впервые. — Почему нет? Ты смешная, не ревнивая, постоянно попадаешь в дурацкие ситуации — с тобой точно не соскучишься! — я понимала, что он нагло врет, но все равно было приятно. — И ты разделяешь мой интерес к коллекционированию надписей на мордоленте. Скажи, что нового в твоей копилке? У меня вот — разоблачительное: Кто-то собирает кукол, кто-то собирает жаб, кто-то, обалдев от скуки, телефоны разных баб.

- Много всего, — я покопалась в памяти, — вот, например, женщина, философское: «Я ему: «Милый, может кофе?» А он мне: «Мила, а может сразу?

- Аскетичное: Ничего не надо, лишь бы ты ходила голая рядом…

- Действительно, как мало надо человеку для счастья! Мужчина с ником Клистир, медицинское: Приходи на рассвете ко мне, я порадую тепленькой клизмой…

- Мужчина, лет сорока пяти, экономическое: «И все-таки, самый дорогой мех — это мандатра!»

- Из сферы услуг: «Пропоную жінкам кунулінгус на вашій території. Якісно, приємно і до чистоти вилижу піську. Віталій» Номер телефона в Киеве прилагался!

- Скажи честно — ты звонила? Практичное: Хорошо заплачу любительнице орального секса. А кто будет плохо сосать — будет пересасывать!

- Звонила, но постоянно было занято. Ябедническое: По вашим фоткам сразу видно, кто хорошо учился в школе, а кто анальный секс любит!

-Ммм… А ты хорошо в школе училась? — мы стояли так близко, что я видела свое отражение в смеющихся глазах Андрея.

- Так себе, средненько…

- Значит, ты плохая девочка?.. — это уже была прелюдия, и я падала в темные облака страсти, забыв обо всем.

- Ужасно плохая… И бить меня некому, а ты все занят…

Ночь мы провели в отеле, целуясь, и поливая друг друга шампанским в джакузи и трахаясь, как кролики.

К дому Ярослава я пришла на следующий день, ближе к вечеру. Но сил подняться в квартиру не было, чтобы собраться с духом я села на скамейку возле детской площадки и закурила сигарету. Что мне делать дальше, я не знала: уйти от Славки и всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве, ожидая звонка Андрея, или собрать волю в кулак и выкинуть иллюзии из головы? Я даже не могла посоветоваться с подружками, они так любили Ярослава, что конечно осудили бы меня за измену. Я достала телефон и позвонила Сашке Градовой — даже не знаю почему. Возможно, пришло ее время терпеть мои жалобы на жизнь? Сашка, выслушав мой сбивчивый рассказ, тут же взяла ситуацию в свои руки.

- Не истери, — сказала она, — я, когда замуж собиралась, тоже выбирала между любовью и деньгами. Мне помогла одна женщина, гадалка.

- Ну конечно, цыганка Аза волшебными пассами решит все мои проблемы! — Сашка была в своем репертуаре.

- Знаешь, ты можешь не верить, но она правда ясновидящая, — настаивала Градова. — Я к ней уже много лет хожу, даже мой муж советуется с ней насчет крупных сделок. Поверь — она тебе скажет, как лучше поступить, к ней люди со всего света приезжают! Запись за два месяца, да еще и берет она не всех, но я попробую провести тебя пораньше. Жди моего звонка! И еще — читай знаки! Судьба постоянно дает тебе знаки, надо только уметь их видеть! — Сашка явно читала слишком много Коэльо!

«Наверное, я действительно в отчаянии, раз соглашаюсь на гадалок!» — подумала я, туша сигарету. Недалеко от меня на качелях качались две девочки лет пяти-шести, весело щебеча о чем-то своем. Я прислушалась, надеясь услышать «знаки».

- Инга говорит, что у ее мамы теперь «Порш», — важно заявила одна из девочек.

- А кто такой Порш? — спросила ее подружка.

- Не знаю, — беспечно пожала плечами первая, — еврейчик, наверное.

Что означал сей знак, ниспосланный мне свыше через весьма просвещенных в вопросах межличностных отношений девочек? Что мой следующий мужчина будет евреем? Или владельцем дорогой тачки? А может, мойщиком машин? Размышляя таким образом, я уткнулась взглядом в стену пафосного подземного паркинга, на которой свежей краской была написана размашистая надпись:

Панки Хой, панки живы, панки хуй на Вас ложили!

Хотите знать, чем отличается Москва от Питера? У нас, в культурной столице, даже если на Вас что-то «ложат», то обязательно с большой буквы, уважительно относясь к Вам, как к личности. Я не смогла расшифровать знаки судьбы и решила таки пойти к гадалке: было интересно ее мнение насчет панков, «Поршей» и еврейчиков.

Ярослав ни о чем меня не спросил, хотя я готовилась к худшему. Мне казалось, что от меня просто пахнет изменой, причем изменой сладкой, долгожданной — и стереть выражение абсолютного довольства с моего лица не смог бы и килограмм лимонов. Но мой официальный жених ничего не заметил, и я тоже смолчала, как малодушная трусливая курица, которой было ужасно жаль терять красивую квартиру, возможность отовариваться в «Пассаже» и статус невесты преуспевающего специалиста. Как, оказывается, быстро, даже самые дерзкие из нас попадаются на удочку респектабельности и полного пансиона! Мне уже стали нравится услужливые лица охранников, спешащих открыть дверь и донести до лифта тяжелые сумки с едой из супермаркета, кредитка Ярослава, прочно обосновавшаяся в моем кошельке, французские вина и джакузи с пахучей белой пеной, вместо моей ржавой раритетной ванны в коммуналке с таким же ржавым душем, через который текла вялая струйка желтой воды. Но больше всего этого мне нравилось, что впервые за много лет кому-то было до меня дело, и я была в растерянности: стоит ли собственными руками рушить наши пусть не идеальные, но все же отношения? И я решила, что помощь потусторонних сил мне не помешает.

А пока жизнь шла своим чередом. Заказчики остались довольны наконец-то дописанной книгой, я получила аванс, казалось — началась белая полоса в моей сумбурной жизни. И — самое неожиданное — в мою коммуналку пришли какие-то энергичные люди и принялись ее расселять. Многочисленные жильцы квартиры, прожившие десятки лет в перманентной ненависти друг к другу, вдруг стали единым монолитом и заявили, что и их и так все устраивает.

- Ничего не подписывай, нас обманут! — шептала мне соседка из комнаты справа, выловив на лестнице. — Всех выселят в Сертолово, в бараки — к наркоманам и насильникам! — при слове «насильники» глаза старушки загорались огнем надежды.

- Фигу им, а не расселение! — вторила ей соседка слева. — Я тут родилась, тут и помру! Что ж это мне на старости лет и поругаться не с кем будет? Помню, жила в нашей квартире Анна Франциевна, — предавалась старушка воспоминаниям, — упокой Господи ее душу! Что была за женщина! Интеллигентная, образованная, все ее уважали, она такую тут власть имела, никто и пикнуть не смел! Однажды она, болезная, так кричала на Варьку-Пьяницу из седьмой, что упала да и померла — инсульт разбил! Вот это смерть! А мне что же — одной на диване гнить? Умру — только по запаху и найдут, — старушка вздыхала и крестилась, а я вдруг — впервые — начала понимать вечные склоки своих соседок — это был единственно доступный им вариант общения, который дарил ощущение большой, хоть и не дружной, но общей семьи. Кто знает, может, пройдет несколько лет, и я тоже буду жалеть, что живу не в коммуналке — если отключат Интернет, мне тоже не с кем будет поругаться.

Но энергичные люди хорошо знали свое дело, и уже через месяц наши клуши стали вязать тюки с немудреным скарбом, на прощание воруя друг у друга ржавые сковородки и посылая напутственные проклятия. Так — быстро и неожиданно — пришел конец нашей Вороньей слободки, и я оказалась владелицей крошечной однокомнатной квартирки в старом доме на улице Достоевского. Много лет назад где-то здесь шастал с топором Родик Раскольников и путанила Соня Мармеладова. Нынче же рабочие кварталы конца девятнадцатого, начала двадцатого века превратились в исторический Центр с запредельно дорогими ценами на жилье, притом, что качество жилья ничуть не изменилось. Поиск квартиры, переезд и ремонт заняли все мое время, я почти не заходила в Интернет и терзаться душевными страданиями было некогда. Поэтому, когда через месяц мне позвонила Сашка Градова и сказала замогильным голосом: «Возрадуйся, твой час настал!» — я подумала, что она опять впала в паранойю, начитавшись сатанинский книжек. И только потом вспомнила про запланированный поход к гадалке. Отказываться было неудобно: Сашка говорила, что мне оказана великая честь, меня практически без очереди примет у себя главная прорицательница Питера, к тому же подружка милостиво оплатила мой визит — и я полагала, сумма была весьма внушительна. В назначенный день Сашка заехала за мной на машине, и мы отправились в путь.

- Вообще-то, я должна завязать тебе глаза, — важно сообщила мне Градова, — не посвященные не должны знать местоположение мадам Зарины! Но — зная твой топографический кретинизм — я могу не волноваться.