— Ты его знаешь? — Спросила я Юльку.

— Вроде, нет, — пожала она плечами. — Может, с работы кто-то?

В машине медленно опустилось окно, и я услышала знакомый до боли хриплый голос:

— Барышни, ну так мы едем, или как? — За рулем сидел когда-то безумно любимый мной мужчина — Игорь.

Мы сели в машину и сумбурно рассказали Игорю, что Лилька попала в беду и нам надо съездить к ней домой, забрать ее сына и отвезти к Юльке.

Игорь вызвался быть нашим водителем, и мы поехали. Отпустив няньку, мы с Юлькой собрали большую сумку детских вещей и объяснили Борьке, что мама в больнице, и он какое-то время поживет у тети Юли.

— Без железной дороги не поеду! — Важно заявил Борька и уселся в кресло.

Мы вздохнули и пошли упаковывать железную дорогу.

— И робокопа возьмите! — Командовал мелкий. — И человека-паука! И Барби тоже, человек-паук без нее не уснет!

Мы переглянулись, и стали послушно упаковывать в огромную сумку все названные игрушки. После чего собрали диски с компьютерными играми, ноутбук, 3- колесный велосипед и игрушечный джип, величиной со стиральную машину.

— Как мы запихаем все в машину? — Ошарашено спросил Игорь, заходя в коридор и наблюдая гигантскую свалку.

— Как хочешь! — Нагло сказал Борька, вытаскивая изо рта нитку жевательной резинки и смачно запихивая ее обратно.

Через час, в течение которого мы пытались утрамбовать в машину все Борькины игрушки, в то время, как виновник торжества успел прилепить жвачку на водительское сиденье, снять брелок с ключа и отломать лобовое зеркало, мы ехали с Юльке, держа хулигана за руки, чтобы он еще чего-нибудь не натворил.

— Юль, я тебе, конечно, сочувствую, — сказала я, когда мы выгрузили вещи и отволокли упирающегося Борьку на пятый этаж. — Но это наш долг. Хочешь, я буду приезжать и сидеть с ним время от времени?

— Еще как хочу! — Выразительно ответила Юлька.

Наконец, я устало села в машину и откинулась на спинку кресла.

— Как поживаешь? — Спросил меня Игорь. — Наверное, я оставил у тебя не лучшие воспоминания?

— Никаких воспоминаний, — ответила я.

— Н-да, грустно, — сказал Игорь. — А ты неплохо выглядишь, похорошела.

— Видимо, разлука пошла мне на пользу, — мстительно сказала я, с удивлением не обнаруживая в себе ни душевного трепета, ни отголоска былых чувств. Рядом со мной сидел совершенно чужой мужчина, не вызывающий никаких эмоций.

— Может, поедем ко мне? — Спросил Игорь. — Я снова живу один.

Я посмотрела на часы — было 3 часа ночи.

— Поехали, — устало ответила я ему. Это был чудовищно тяжелый день, я чувствовала дикую усталость, но, в то же время странное перевозбуждение, и понимала: уснуть все равно не удастся, а остаться одной совсем не хотелось.

У Игоря мы выпили виски, и я опьянела буквально с одной рюмки. Потом мы занялись сексом, все было привычно и хорошо, Игорь, как всегда, был на высоте, но что-то важное умерло безвозвратно. Никаких нежных чувств я не ощущала, это был просто механический, хотя и весьма качественный, секс.

Утром мы сидели на кухне, и хозяин суетливо угощал меня кофе. Я огляделась: квартира Игоря не изменилась с тех пор, как я ее покинула. На стенах были все те же обои, поклеенные мной, на окнах висели мои занавески.

— Твое семейное счастье было не долгим? — Не в силах скрыть злорадство, спросила я.

— Да, как видишь, — Игорь пытался придать безразличие своему голосу. — Может, наша встреча не была случайной? Мы изменились, набрались опыта, возможно, время попробовать еще раз?

Мне стало смешно. Боже мой, сколько слез, бессонных ночей, переживаний, сколько душевной боли надо было вынести, чтобы стоять теперь рядом с Игорем и смеяться ему в лицо!

— Нет, Игорюша, — с улыбкой сказала я. — Секс — бомбы в одну кровать дважды не падают. Да и потом… У тебя на меня денег не хватит!

И я пошла домой. И если бы не тревожные мысли о Лильке, я бы, пожалуй, приплясывала всю дорогу. В моей голове вертелось стихотворение, которое я написала еще в 20 лет, но как же мало с тех пор я изменилась!

Ты говорил: «Убей ее! Кому она нужна, такая?

Ты знаешь, мне не до нее! И у меня, притом, другая!»

Убила. Кинула в сугроб. Распяла на кресте. Спалила.

В дубовый положила гроб. Оплакала. Похоронила.

Вдруг ты вернулся: «Откопай! К другому перешла другая.

Достань из гроба. Искупай. Ты это можешь, дорогая!»

Достала. Извлекла. Вернула. Одела в чистое белье.

Опять над ней слегка всплакнула. Сказала: «На, бери! Твое!»

Поморщился: «Была моложе! Красивей, выше, горячей,

Нежней, верней (в разлуке тоже), поинтересней, побойчей!

Шатается, дерзит, наглеет, чего-то хочет, пристает.

Опять готовить не умеет, опять шалит, опять поет!»

Насупил брови: «Надоела! Просил вернуться? Не смеши!

Чего ревешь? Ты пела? Пела! Иди куда-нибудь, пляши!»

Ушла, исчезла, испарилась, растаяла в густой толпе.

В колодце каплей растворилась, сама забыла о себе.

Кричал: «Иди сюда! Где шлялась? Одна? С мужчиной? Говори!

Молчи! Стой прямо, раз попалась! Не слышу. Громче!! Не ори!!!

Я добрый, умный, я прощаю. Ты не одна? Опять ты с ней?

Я с вами чокнусь! Отощаю! Я же просил — ее убей!

Ну, хорошо, пусть остается. Там есть собачья конура,

Пусть поночует, не загнется. Да что с ней станет до утра!»

Уснул родимый, утомился. Ее позвала — посмотреть.

«Хорош… Совсем не изменился. Вот лечь бы рядом — помереть….»

Она легла, к нему прижалась, вздохнула, чмокнула в висок.

И бездыханною осталась: ушла Любовь моя в песок…

Проснулся, глянул: «Околела! Я говорил — давно пора!

Меня Любовь твоя заела! Теперь избавились, ура!»

Смотрю: дурак, косой, убогий. И он мне нравился??? Ха-ха!!

Я ухожу! Уйди с дороги! Любовь? Какая чепуха!!

Ушла, оставила, прогнала, послала к черту, предала!

И долго-долго хохотала над той, вчерашней, кем была.

Ищу, вздыхаю, жажду встречи. Другого, лучше. Вновь и вновь.

Я средь других его замечу: созрела новая Любовь!

Глава 13. Пиррова победа

Елена,45:

«Здравствуйте, Пышка, вы ищите мужчину для нечастых встреч? У меня есть любовник — 35 лет, симпатичный, и в постели хорош. Но я хочу с ним расстаться, у меня появился другой. Просто бросать — жаль, вот и думаю пристроить его в хорошие руки. Прислать вам его фото?»

Лилька пришла в сознание через 2 дня, хотя еще пару дней не могла связно говорить, и смотрела на нас растерянным и испуганным взглядом. Мы с Юлькой сходили с ума от волнения — представить живую и авантюрную Лильку овощем было невозможно. Однако, через 5 дней она уже вовсю болтала, пыталась шутить и выпрашивала у меня сигареты.

— Теперь никто не скажет, что я дура безголовая, — хвасталась Лилька. — Мои мозги видело, как минимум, 3 человека, они мне справку дать обещали!

— Кстати, познакомься с моей соседкой, — кивнула она на девушку на соседней кровати, в такой же повязке-чепчике, как и у Лильки. — Это Света! Представляешь, мы попали в аварию в одно и то же время, и оперировали нас на соседних столах. Но ничего, оклемались! Ты бы видела, как мы сегодня шли в курилку, поддерживая друг друга! — Лилька пребывала в возбужденно-восторженном состоянии оттого, что ощутила совсем рядом запах смерти, но получила еще один шанс.

Мы радовались, что подруга оклемалась, хотя, до полного выздоровления еще было очень далеко: у Лильки то пропадало зрение, то отнималась одна из конечностей, мучили периодические головные боли, и она жила на транквилизаторах. Но при этом сохраняла бодрость духа и удивительное жизнелюбие: веселила соседку по палате историями из своей бесшабашной жизни, рассказывала анекдоты врачам на перевязках, и постоянно выпрашивала у нас коньяк. Но врач строжайше запретил ей пить, отныне и навек, на что Лилька сказала, тяжело вздохнув: «Лучше лишиться всех мозгов, чем возможности пить коньяк! Доктор, замените мне мозги на опилки, и дайте бутылку „Реми Мартин“, и я буду, наконец, счастлива!»

Однако, веселье было показным, Лильке было страшно. Она не знала, во что выльется ее травма в дальнейшем, страдала из-за своих остриженных наголо волос и огромного красного шрама, который шел через всю голову и заканчивался на виске.

Лилькиным лечащим врачом был очень симпатичный мужчина, лет 35, по имени Роман Витальевич, который легко шел на контакт, успокаивал свою неугомонную пациентку и нас, говорил, что все будет хорошо, только не надо больше пускать Лильку за руль мотоцикла. Казалось, что все самое страшное позади, но придя к подруге на следующий день, я застала ее в ужасном состоянии:

— Сегодня ночью Света умерла, — сказала она и зарыдала.

— Как умерла, отчего? — Ошарашено смотрела я на подругу.

— Не знаю, никто не говорит, — всхлипывала она. — Я следующая! Я тоже сегодня умру! — Заливалась слезами Лилька.

— Подожди, я сейчас приду, — погладила я ее по руке и вышла из палаты.

Лилькиного врача я отыскала в ординаторской: он сидел, устало опустив плечи и нервно мял сигарету в руках.

— Вот, курить бросил, а так хочется, — словно оправдываясь, сказал он, увидев меня.

— Извините, Роман Витальевич, а что случилось со Светланой? Мы же разговаривали вчера, смеялись, все было хорошо!

— Понимаете, травмы головы опасны своей непредсказуемостью, — грустно ответил он. — После операции мы еще, минимум, неделю, не можем гарантировать пациенту жизнь. Это же вмешательство в мозг, сами понимаете, мало ли что может произойти: образоваться новая гематома, лопнуть сосуд, сдвинуться тромб…