Директор Театра эстрады сказал это ровным голосом, но незажженная сигара, прыгавшая у него в губах, выдавала волнение.

- А кто звонил?

Она тут же поняла, что спросила глупость. Такие звонки остаются анонимными.

- Значит, кто-то хочет сорвать мой концерт?

И это было очевидно.

- А если это просто дурацкая шутка?

- А если нет?

Она понимала, что директор не может рисковать. В зале больше тысячи мест. И если там действительно заложено взрывное устройство… Да, зрителей в здание пускать нельзя.

- Я тебе этот концерт верну, - сказал директор. - А то, что отмена произошла из-за бомбы, - это же такая реклама на будущее!

Но ей плевать было на будущее. Первый сольный концерт в самом центре Москвы, концерт, о котором она мечтала, к которому шла таким трудным путем, проваливался в бездонную пропасть.

Жизнь и до нынешнего дня не очень-то ее баловала. Но этот удар был поистине беспощадным…

Глава четвертая

Куда уходит детство

Год 1976-й. Жанна


Назавтра Жанна, что называется, проснулась знаменитой. Телефонные звонки начались с раннего утра и продолжались до глубокой ночи. Алиция Георгиевна ничего не имела против. Она сама, как девчонка, порхала по квартире, задевая мебель и все роняя из рук.

- Неплохо, дочура. Совсем неплохо, - сказала она, радостно улыбаясь. - Что ни говори, гены - они сказываются.

- Твои?

- И мои тоже, - сказала Алиция Георгиевна и осеклась.

Разговоры о том, кто был отцом Жанны, всегда оканчивались ничем. Эта тема, естественно, возникала время от времени. Тогда Алиция Георгиевна напускала на себя таинственный вид, начинала говорить смутно и загадочно:

- Это был очень достойный человек. Тебе нечего стыдиться. Очень достойный и очень талантливый. Может быть, даже гениальный. И не его вина, что его нет с нами. Просто так распорядилась судьба.

- Но он хотя бы жив? - спрашивала Жанна.

- Те, кто дарит нам жизнь, кто пробуждает в нас любовь, всегда живы.

Жанну коробило от таких высокопарных выражений. И в этот раз она решила добиться правды.

- Значит, гены во мне и твои, и отцовские, - сказала она с нажимом. - Может, мне пора уже узнать нашу страшную семейную тайну? Раньше я врала девчонкам, что у меня отец - разведчик. Теперь просто помалкиваю. Он что, такой великий, что даже его имя произносить нельзя?

- Зачем тебе имя? - умоляюще сказала Алиция Георгиевна. - Что это изменит?

Тут раздался спасительный звонок. Алиция Георгиевна метнулась к телефону и с облегчением протянула трубку дочери:

- Тебя!…

Пока Жанна выслушивала очередные комплименты, мать быстренько собралась и улизнула в магазин. Вернулась она с шоколадным тортом, и снова заводить трудный разговор у Жанны не хватило духу. Она так и оставила его до каких-то мифических лучших времен. Честно говоря, тайна, окружавшая личность отца, ей даже нравилась. Что-то в ней было от увлекательного романа о незаконнорожденной дочери короля, которая когда-нибудь, неожиданно для всех, вдруг предстанет прекрасной принцессой. Сознание того, что в ее жилах течет голубая кровь, что она не такая, как все, было невыразимо сладостным.

Ну, принцесса там или нет, а знаменитостью городского масштаба Жанне стать удалось. Поп сменил в ансамбле двух ребят на более искусных музыкантов, умевших к тому же петь подпевки. Бэк-вокал, как они говорили небрежно. «Мажоры» теперь репетировали почти ежедневно. Даже разучили несколько убойных шлягеров на корявом английском. Словом, ансамбль был нарасхват. И даже деятели из городской филармонии стали прикидывать, не запустить ли молодежную группу в пробные гастроли по области.

Поп сразу загорелся этой идеей.

- Без меня! - отрезала Жанна, которая мыслями была уже в Москве.

- Без тебя нас не возьмут, - вздохнул Поп. Жанна не могла скрыть торжества.

- А помнишь, как ты на меня вылупился, когда я предложила собрать группу? - сказала она. - Так и быть. Теперь прощаю!…

Поп, кажется, ничего не понял и буквально через день совершил роковую ошибку. «Мажоры» выступали в Клубе металлургов. Поп мимоходом заглянул в закуток, где переодевалась Жанна, и застал ее обнаженной по пояс. Жанна, охнув, прикрыла свою неразвитую, почти детскую грудь. Поп тоже смутился и решил спрятать смущение за грубостью.

- Нашла чего прятать! - развязно сказал он. - Такие прыщики зеленкой выводить надо!…

Жанна отработала концерт как ни в чем не бывало. А когда «Мажоры» собрались уходить, обнаружилось, что у драгоценной заграничной электрогитары, над которой так трясся Поп, варварски сломан гриф. Поп рвал и метал, но личность хулигана так и осталась неизвестной.

Больше с «Мажорами» Жанна не выступала. Это был для нее пройденный этап. Ее ждала столица.


Год 1977-й. Зоя


Постепенно Зою стали раздражать и неуравновешенная Жанна, и словно спящая на ходу Миледи. Сами они ничего не могли. О них нужно было постоянно заботиться. Хотя Жанка, не прекращая подготовки к экзаменам в институт, вполне могла бы пойти петь в ресторане или бренчать на пианино в детском саду, как ее мамаша. У Миледи вообще под боком жила тетка, пусть странная, но все-таки родня. Уж к тетке-то можно пойти, та же обещала помочь. И только она, Зоя Братчик, была одна-одинешенька. Верно мать учила: все сама!…

Когда было покончено с кедровыми орешками, у Зои возникла идея сдавать бутылки. В соседнем пункте приема стеклотары брали всякие, даже из-под шампанского.

- Ты что предлагаешь? По помойкам ходить? - ужаснулась Жанна.

- Еще чего. По квартирам. В каждой хоть одна пустая бутылка да найдется.

- Кто ж нам даст?

- Дадут. Все просто. Звонишь. Здрасьте, я из Мосгаза.

- А газ-то тут при чем?

- Ты слушай. Осмотришь конфорки на плите для вида. А потом говоришь, что тебе пробу газа надо взять.

Нет ли, мол, хозяева, пустой бутылочки? Берешь вроде бы пробу, бутылку затыкаешь - и привет.

- Ты думаешь, люди такие дураки?

- Конечно.

Братчик, как ни странно, оказалась права. Бутылки отдавали безропотно. Осмелев, подруги освоили новый промысел в совершенстве. Даже Мидовская. Каждый день Братчик относила добычу в приемный пункт, где с ней уже стали здороваться. Одно было плохо. Территорию поиска приходилось постоянно расширять, так как появляться дважды в одном доме было опасно.

Но везение не могло продолжаться бесконечно. Однажды в девятиэтажной башне на Усачевке Братчик позвонила в стеганую дверь, из-за которой слышался разноголосый детский ор. Открыл ей сам хозяин, немолодой уже, но крепкий на вид человек с оловянными глазами.

- Мосгаз! - привычно объявила Зоя. - У вас утечки нет? Запаха не чувствуете?

Последний вопрос был нелепым. В квартире так пахло щами и кипятившимся в баке бельем, что газу в этом букете просто не оставалось места.

- Вроде все в норме, - сказал хозяин, разглядывая Зою оловянными глазами.

- Проверим.

- Минутку. У вас документ имеется? Удостоверение личности, например?

На этот вопрос Зое отвечать не хотелось.

- Как хотите, - сказала она, отступая. - Для вас же стараемся. Для вашей безопасности.

- Ну входите, - сдался хозяин.

Он прошлепал за ней на кухню. Зоя бегло осмотрела плиту, на которой действительно прели щи и клокотал бак с бельем.

- У вас бутылочки пустой не найдется? Мне пробу взять.

Хозяин крякнул, достал из дальнего угла пыльную пузатую бутылку из-под болгарского коньяка и протянул Зое. Братчик опрокинула ее горлышком вниз над включенной конфоркой и быстро заткнула ваткой.

- Вот и все, - сказала она. - А вы боялись.

- Ну и как? - спросил хозяин. - Ажур?

- Это анализ покажет.

- Анализ-то, может, и покажет. - Хозяин нехорошо усмехнулся. - А вот бутылочку эту у тебя не примут. Импортная.

Зоя чуть не выронила бутылку из рук.

- Сядь! - вдруг сказал хозяин жестко и прикрыл кухонную дверь. - Поговорим.

Почему-то Зоя послушалась и присела на табуретку. Хозяин, взяв с полочки сигареты, неспешно закурил.

- Соловых моя фамилия, - сказал он. - Звать Геннадий Михайлович. Не слыхала?

- Нет.

- А надо бы. Я здесь участковый. Мне уже жильцы доложили, что ходят по квартирам какие-то писюхи, бутылки собирают. Тебя как звать?

- Марина, - на всякий случай соврала Зоя.

- Старый трюк, Марина. С бутылками-то. Ты где проживаешь? Прописана где?

- В Сокольниках, - сказала Зоя наобум.

- Улица? Дом?

Зоя никаких улиц в Сокольниках не знала.

- И ты, значит, из Сокольников сюда за бутылками мотаешься? Как, ты сказала, тебя зовут?

- Марина.

- Врешь. И не Марина ты, и в Сокольниках не живешь, а скорее всего, вообще московской прописки не имеешь.

Зоя замерла с поникшей головой. Однако, несмотря на суровый вид участкового, она почувствовала, что у него возникли какие-то особые соображения на ее счет. И не ошиблась.

- Ну ладно, - сказал Соловых. - Как тебя на самом деле звать?

- Зоя.

- Смотрю я на тебя, Зоя, - девчонка ты видная, все при тебе, а занимаешься какой-то мурой. Тебе, похоже, и посоветоваться-то в Москве не с кем. Ты, поди, думаешь, что участковый - зверь. А я ведь не только к порядку призвать - я и помочь кое в чем могу. Только со мной по-человечески надо.

- Понимаю, - сказала Зоя на всякий случай.

- Ты по-человечески - к тебе по-человечески. Где ночуешь-то?

Зоя подозрительно взглянула на участкового. Что-то в его вопросе напомнило ей рыночного Арифа.