Попалась! Ох, что будет…

Алёна на ледяных ногах медленно пошла к двери подъезда, чувствуя себя хулиганом, который возвращается домой с двойкой в дневнике, за которую ему всыпят отцовским ремнем.

Дверь квартиры распахнулась, как только она к ней подошла. Наверное, мама стояла в прихожей и прислушивалась к шагам дочери.

Алёна зашла в прихожую и зажмурилась от яркого света. Ее окутали привычные запахи квартиры и уютное тепло.

– Привет, мам! Привет, дядя Рома! – сказала она неестественно веселым голосом. – Вы рано вернулись! Как прошла презентация? Что нынче презентуют? Очередной творческий проект для выкачивания денег из спонсоров?

Мама молча окинула ее выразительным взглядом с головы до ног.

– Что это было? – произнесла она своим царственным сопрано, от которого у Алёны на руках выступили мурашки. – Где тебя носило целый день? Кто был этот… человек? Что на тебе надето? Ты подобрала это тряпье на помойке?

– Классный прикид, – одобрительно заметил дядя Рома. – Слушай, а что за байк у того парня? «Харлей»?

– «Урал Волк», – пробормотала Алёна. – Мам, ты только не волнуйся. Я была… в гостях за городом. У одного профессора, который будет читать у нас лекции. Ездила на консультацию. Меня попросили помочь собрать яблоки. Моя одежда испачкалась, мне дали вот эту. Я не успела на электричку, сосед профессора подвез на мотоцикле.

Алёнина мама жестом отчаяния потрясла красивыми полными руками и трагически заломила черные брови.

– Где твоя голова была, я не понимаю! Ты знаешь, как опасны мотоциклы? Ты могла погибнуть! Да еще тебя вез этот… этот бандит с большой дороги! Ты с ума сошла?! 

– Жанночка, мне показалось, это был обычный парень, – миролюбиво заметил дядя Рома. – И вел он аккуратно...

– Ты с ним встречаешься? Я видела, он хватал тебя за руку. Он к тебе приставал? – резко спросила мама. – Алёна, скажи правду!

– Нет, конечно! – возмутилась Алёна. – Никто ни к кому не приставал! Мам, ну что ты как… не знаю кто. Я уже совершеннолетняя, между прочим.

– Мозги у тебя как у пятилетней, – отрезала мама. – Боже, это невыносимо! – пожаловалась она в потолок и схватилась пальцами за виски. – Ты меня в гроб вгонишь.

– Опять драма, – пробормотала Алёна под нос. – Не надоело? Ты ведь уже не актриса, ты чиновница.

– Не дерзи! Немедленно переоденься. Выглядишь как бродяжка. А если тебя видели соседи? Что они подумают! Скажут, что дочь Жанны Карпинской – между прочим, председателя городского отдела по культуре, директора фонда «Арт Ренессанс»! – связалась с бандитами и позорит мать!

– Мам, он не бандит! Он… дизайнер по мотоциклам.

– Ты слепая?! Не видишь, как он выглядит? Да это же типичный маргинал, хулиган, быдло подзаборное...

Алёна вздохнула и пошла переодеваться. Когда мама была в таком состоянии, спорить с ней было бесполезно.

– Завтра мы с тобой еще раз поговорим о твоей выходке! – донесся голос мамы, которая обязательно должна была оставить за собой последнее слово.

Ночью Алёне снились сумбурные сны. Виделось, что она мчится на тряском сиденье, тесно прижавшись к крепкой мужской спине. Следом несется Черномор на ковре-самолете, а рядом кружится в ступе Надежда Абрамовна с альпенштоком в руках и пытается тюкнуть Черномора по темечку. Заливисто лает Патрик, протяжно вопит безымянный кот. А Жека поворачивается, смеется и смотрит на нее янтарными волчьими глазами.

Утром пришлось встать рано: нужно было готовиться к урокам и сделать то, что было не сделано вчера.

Хлопот невпроворот! А еще гости вечером. Придут шишки из городского управления, мамины коллеги, и разные артистические личности, как заслуженные, так и непризнанные, и дяди-Ромины партнеры по бизнесу. С сыновьями. Мама отбирала их тщательно. Допускались только хорошие, правильные мальчики, достойные дочери.

Когда Жанна Карпинская заняла пост председателя фонда поддержки культурных инициатив, она переняла замашки меценатов позапрошлого века. А именно, взялась проводить у себя дома суаре. Приглашенные пили коктейли, угощались канапе, рассуждали о роли искусства в современном обществе и заводили полезные знакомства. А Алёнина мама наслаждалась ролью утонченной и светской дамы.

Алёна такие сборища не любила. Просто удивительно, до чего люди искусства бывают бесцеремонные. Каждый второй так и норовит спросить: «Жанночка, а ваша дочь тоже прекрасно поет? Унаследовала ваш талант? Как медведь на ухо наступил?! Ааа… Эээ... И в театральном не учится? Ах вот оно что...». И вздыхают с милым сочувствием: «Ну ничего, бывает... Менеджер этих… как их там… инноваций тоже профессия нужная!»

Скривившись от перспективы неприятного вечера, Алёна уселась за стол. Но прежде чем открыть учебник и включить ноутбук, она достала коробочку с метеоритом Кампо-дель-Сьело и долго смотрела на его сверкающие слюдяные грани.

Подумать только, он летел сюда через ледяное безмолвие космоса, омываемый солнечным ветром! А теперь он тут, у нее на столе, на учебнике по макроэкономике! Жуть берет, когда это осознаешь.

Вдоволь намечтавшись, она убрала метеорит и взялась за работу.

После обеда явилась домработница и начала хлопотать: командовала курьерами из кейтеринговой службы, накрывала фуршет в большой гостиной. Апартаменты у Алёниных родителей были здоровые, на целый этаж. Алёна смутно помнила, как когда-то жила с отцом и матерью в тесной однокомнатной квартире, где в коридоре стояли отцовские лыжи и велосипед, а на кухне одновременно могли находиться лишь двое. И эти двое – ее мама и ее безалаберный дурашливый отец – постоянно ругались и даже таскали друг друга за волосы.

Закончив с уроками, Алёна взялась помогать домработнице. Мама ходила рядом в роскошном халате и отдавала указания. О вчерашнем Алёнином приключении она  больше не обмолвилась.

А вот Алёна думала о нем непрестанно.

– Мама, – вдруг сказала она, поправляя букет хризантем в вазе. – А давай заведем кота!

– Нет, – сразу отрезала Жанна. – Запах. Шерсть. Драные обои.

– У нас нет обоев. У нас дизайнерская венецианская штукатурка. А пахнуть кот не будет, если он кастрирован. И сейчас есть специальные средства для уничтожения запаха…

– Не-ееет! – пропела мама на мелодию арии из «Сильвы». – Вот будет у тебя свой дом,  там и заводи кого хочешь. Хоть свинью.

– Может, мне действительно пора съехать, – задумчиво заметила Алёна. – Многие мои одногруппницы живут отдельно от родителей. Подрабатывают, снимают комнаты…

– Я тебе сниму! – пригрозила мама и пошла наводить марафет: скоро должны были заявиться гости.

Алёна тоже принарядилась. Платье было в цветочек, пастельного оттенка, с трогательной пышной юбкой, на спине вырез, на талии бант. Все такое легкое, воздушное, как у наивной Наташи Ростовой, и очень дорогое, от Валентино.

Сейчас стиль «романтѝк» очень моден, настаивала мама. Алёна предпочла бы что-то попроще и повзрослее, но спорить не стала.

После обеда начали собираться гости. В квартире стоял гул и смех. Важные чиновники неторопливо беседовали. Молодежь хлестала коктейли как воду. Домработница ожесточенно трясла шейкером, сделав зверское лицо. Алёна скучала. Сыновья маминых знакомых на этот раз были потрясающе, исключительно, изумительно противные.

К ней подсел юноша с ровным мальдивским загаром и голливудскими зубами и завел беседу. Тему выбрал самую для него интересную: он сам и его успехи.  Соловьем разливался о том, какой он молодец и всего в жизни добился сам. В двадцать пять лет и бизнес у него свой, и квартира в центре города, и «Порш Кайенн», и двадцать тысяч подписчиков в его блоге про личностное развитие. А нищеброды только и умеют, что жаловаться, а сами палец о палец не ударят, а возможности нынче есть у всех, было бы желание, и каждый сможет того же добиться!

Алёну так и подмывало сказать в стиле Жеки: «Солнце, хорош брехать!» Она знала, что  квартира юноше досталась от бабушки, бизнес ему мама купила, а «Порш» – папа.  Но она вежливо молчала и тянула через трубочку безалкогольный мохито. Пустое и неблагодарное дело пытаться убедить брехло в том, что он – брехло.

Однако вскоре от чужой болтовни и душной, негативной энергии собеседника разболелась голова. Отчаянно захотелось сбежать куда глаза глядят, и от музыки в стиле «джаз лаунж», и от запаха лука в канапе, и от гула голосов.

Уж лучше бы она в библиотеке сидела. Там тихо, культурно, пахнет свежей бумагой и компьютерным пластиком.

А еще лучше – вот бы опять мчаться по деревенским дорогам на мотоцикле! И сердце подпрыгивает и ухает, когда мотоцикл взлетает на горку или резко наклоняется на повороте!

И тут зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Алёна извинилась, вышла, нажала кнопку и сказала:

– Слушаю!

– Солнце, спустись во двор на пять сек, – лениво произнес Жекин голос. – Я тебе привез кое-что.

 Алёна огляделась: гости занимались своими делами, мама болтала с важным дядькой из городской администрации. Однако Жанна заметила, как дочь по стеночке пробирается к прихожей. Она оторвалась от собеседника и поинтересовалась шутливо, но с нотками недовольства:

– Дщерь моя, ты куда? Мы тебе надоели? На кого ты нас покидаешь?

– Выйду во двор на минутку, однокурсница материалы привезла, – лихо соврала Алёна и выскочила за дверь – как была, в платье и балетках, даже куртку не набросила.

О чем тут же пожалела. День выдался прохладный, накрапывал дождик. Сумерки были не за порогом.

Жека припарковался за автоматическими воротами, закрывающими въезд на территорию дома. Без Алёны и ее пульта внутрь он попасть, само собой, не мог.

Мотоцикл стоял на подножке, а пилот в кожаной куртке отдыхал, живописно оперевшись о сиденье и сложив руки на груди. Из будки за ним бдительно наблюдал охранник, с детской площадки восторженно глазели два шкета лет десяти.