— Заходи, — выдохнул мужчина и… покачнулся в сторону. Ему повезло, что стена была не так уж и далеко. Датский благополучно впечатался в нее плечом.

Ждать когда он упадет, я не стала, заскочив в дверь и обняв мужчину за талию, удерживая в вертикальном положении.

Ногой захлопнула дверь, чувствуя как на плечи опускается тяжелая рука. Датский заваливался на меня. С трудом удалось удержать равновесие и удержаться на ногах.

Ну, и тяжелый же он. Это я испытала в полной мере, когда вела в спальню. Мы чуть еще раз не упали на повороте, лишь в последний миг я уперлась рукой в противоположную стену. Последние шаги до кровати были самыми тяжелыми. Для меня. На кровать Датский просто рухнул, как подкошенный.

Глаза мужчины закрылись. Я испугалась. Еще не хватало, чтобы он умер. Рука сама потянулась ко лбу декана. Пока я его тащила, то особо не задумывалась что с ним и как, мне было важно транспортировать его в целости и сохранности. Но сейчас стало важно выяснить что с ним.

Мужчина просто пылал. На лбу можно было смело жарить яйца, настолько он был горячий.

— Надо вызвать скорую, — пробормотала под нос.

— Не надо скорую, — простонал мужчина. — Ненавижу больницы. Дайте что-нибудь от температуры, — попросил, прежде чем закашляться.

Я спорить не стала, решив, что первым делом собью температуру, а потом дальше буду разговаривать с несносным деканом. Побежала в кухню, откуда принесла воды, разболтала жаропонижающий порошок, дала выпить. Мужчина с трудом удерживал на весу голову. Мне даже пришлось ему ее поддерживать, чтобы было удобнее пить.

— Сейчас станет легче, — он откинулся на подушку.

— Думаю, что надо еще обтереть для более быстрого избавления от жара, — вспомнила как всегда в детстве делала моя мама.

Я побежала в ванную, где и отыскала полотенце. Намочила. Вернулась в спальню.

А вот тут возникла проблема. Чтобы обтереть декана, надо снять с него одежду. Или же не снимать и ждать пока жар утихнет. Пока я раздумывала, с губ Датского сорвался тихий стон.

— Ты не думай, Мадонна. Ты — действуй, — скомандовала сама себе.

Стягивать с мужчины, находящегося в полубредовом состоянии одежду оказалось не легкой задачей, особенно для меня. Датский не очень то мне помогал в этом деле, а скорее мешал. Проще всего было задрать футболку до середины живота, а вот дальше пришлось потрудиться.

Кожа мужчины на ощупь была сухой и горячей. Чтобы снять футболку, мне пришлось его приподнять и посадить, а затем и вовсе обнять, заводя руки за спину. Пока я тянула футболку вверх Датский дышал мне в шею, отчего было щекотно и мурашки бежали по спине. Наконец, мне удалось стянуть тряпицу через голову мужчины, дальше дело пошло быстрее.

Никогда не думала, что окажусь в положении, когда придется раздевать мужчину в его же спальне, а затем и вовсе обтирать, словно маленького ребенка. Первое прикосновение к пылающей коже на груди Датского далось мне не без усилий. А все потому что я, наконец, рассмотрела в подробностях декана. Широкий разлет плеч, развитые мышцы, рук и груди, рельефные кубики брюшного пресса, подсушенные явным обезвоживанием организма, как нельзя острее напомнили мне, что я вполне взрослая девушка с определенными потребностями организма. Даже не могла представить, что в такой момент мое тело отреагирует подобным образом.

Я буквально заставляла себя водить мокрым полотенце по рукам, плечам, груди мужчины, не забывая про живот. Следовало бы еще обтереть и ноги, но чтобы снять домашние брюки мне не хватило смелости.

Полотенце высыхало на глазах, пришлось вновь бежать в ванную, мочить его, и начинать все сначала. И так несколько раз. Лишь спустя полчаса я заметила, что жар спал. Об улучшении состояния свидетельствовало и более ровное дыхание Датского. Горячечный бред сменился глубоким сном.

За вечер я несколько раз делала компрессы, прикладывая их к голове мужчины, обтирала, давала ему питье. Ночь давно уж вступила в свои права, когда состояние Датского стабилизировалось и не стало вызывать у меня опасений.

Лишь тогда я смогла перевести дух и позволить себе пойти на кухню и заварить чай.

Я как раз заливала кипятком чайный пакетик, когда от двери услышала:

— И на меня тоже налейте.

В дверном проеме стоял декан собственной персоной.

— Вы зачем поднялись? Надо было позвать, я бы принесла, — принялась возмущаться, видя, что Датского все еще штормит, когда он пересекал свободное пространство кухни.

Мои глаза были прикованы к полуобнаженной фигуре декана. Мышцы, проступившие под кожей, притягивали взгляд, стоило мужчине опереться о стол, чтобы сесть.

Не знаю как мне удалось сглотнуть, а после спросить не своим голосом:

— Вам черный или зеленый?

— Зеленый, в горле пересохло, — хрипло произнес он, опираясь на локти о кухонный стол.

— Не мудрено, — я подскочила и бросилась к чайнику, надеясь, что Датский не видит моего волнения и дрожащих рук.

Да что со мной? Почему я так реагирую? Неужели мужчин не видела? И тут же сам ответила — таких образчиков мужской красоты и сексуальности нет. И Датского совершенно не портили ни круги под глазами, ни осунувшееся лицо, ни заострившиеся скулы, ни волосы в беспорядке торчащие в разные стороны.

— Как это вас угораздило заболеть? — спросила, наливая чай.

— Не знаю где подхватил вирус. Смотрите, я и вас могу заразить, — предупредил.

— Можете, — согласилась. — Но если заразили, то вам придется меня лечить, — произнесла, не подумав. Прикусила было язык, но было уже поздно. Слово не воробей — вылетит, не поймаешь.

— Я согласен, — хмыкнул он, убирая челку со лба. Одна прядка осталась висеть, делая мужчину похожим на пирата.

— Ваш чай, — осторожно поставила перед ним парящую чашку.

— Это вы меня раздели? — внезапно спросил он.

— Ну, да. Мне же надо было вас обтереть. А что не стоило? — напряглась, зная, что действовала самоуправно.

— Хотели посмотреть есть ли у меня кубики пресса? — поинтересовался он.

Я вспыхнула.

— Надо было вас оставить умирать от жара, — выдала в сердцах.

— Ну, что вы обижаетесь, — укорил меня Датский. — Я же пошутил.

— А мне обидно, — я встала из-за стола. — Раз вам уже легче, то я поеду домой. Счастливо оставаться.

— Куда вы? — Датский дернулся, а вместе с ним и стол. Кружка покачнулась, чай выплеснулся и прямиком декану на руку. Он отчаянно зашипел, принявшись махать рукой.

— Ой, — я бросилась к мужчине, схватила его за поврежденную руку за предплечье и потащила под воду. — Надо остудить, чтобы ожога не было, — принялась открывать кран, чтобы полить на обожженное место.

Мы с Датским стояли близко-близко, практически соприкасаясь телами.

— Как вы? Лучше? — поинтересовалась, поднимая глаза.

— Значительно, — ответил мужчина, взгляд которого темнел на глазах.

— Тогда можно больше не поливать, — я отпустила руку, которую насильно держала в своей.

— Не уезжайте, — попросил меня мужчина, стоя рядом. — А вдруг мне станет хуже.

Я, конечно, в этом сомневалась, но в то же время понимала, что всякое может быть.

— Мне кажется, это неудобно… ночевать у вас, — тихо произнесла, опуская глаза.

— Но это же не в первый раз, — удивился он.

Я еще больше покраснела, чувствуя себя словно на сковородке в аду, хотя там я ни разу не была.

— В том то и дело…, а если ваша жена узнает? — вспомнила о семейном статусе мужчины.

— Да нет у меня жены. Нет, — в сердцах вымолвил он.

— Как нет? — удивилась. — Девочки же говорили, — вспомнила все о чем судачили до прихода нового декана.

— Была, да сплыла. Мы были женаты всего месяц, когда я ее застукал… в постели другого, — с горечью в голосе воскликнул декан.

— Как же так? — произнесла разочарованно.

— А вот так. Женщины очень коварные создания. Они клянутся в любви, говорят о верности до гроба, а сами при первом удобном случае прыгают в койку к тому, кто по их мнению более перспективен и от которого можно больше получить всяких бонусов.

— И кто же мог оказаться круче вас? — несказанно удивилась. У меня в голове не укладывалось как можно променять такого мужчину как Датский на кого-то еще.

— Представьте себе, нашелся. И кто бы вы думали? — с вызовом спросил он.

Я пожала плечами не зная что предположить.

— Ваш друг? — во всех увиденных мною фильмах разлучником являлся или друг, или враг главного героя. Вот я и предположила нечто подобное.

— Нет. Представьте себе. Им оказался мой отец. Да. Не удивляйтесь. Мой родной отец по мнению моей бывшей оказался гораздо круче, нежели чем я. Вот такой я неудачник.

— Да что вы такое говорите? — воскликнула. — Какой же вы неудачник? — мне стало жалко мужчину, выворачивающего передо мной душу чуть ли не наизнанку. От этого становилось еще горше, когда я понимала, что он раз за разом открывая правду, проворачивает в кровоточащей ране нож.

— Самый обыкновенный. Вечно мне достаются вторые роли, — и столько сожаления было в его голосе.

— Почему вы так о себе? И вовсе не вторые. Просто вы не нашли свою единственную…

— Вот даже вы, вы мною пренебрегли. Что во мне не так? — казалось, что мужчина пьян. Только я прекрасно знала, что это не так. Скорее всего на Датского таким образом действовали лекарства.

— Разве я вами пренебрегла? Не было такого.

— А на дне рождении Жоры. Не вы ли выбрали другого… после того как целовались со мной.

— Это вы меня целовали, а я вас…нет.

— Вот в том-то и дело. Даже вас я не волную как мужчина, — Датский чуть покачивался.

— У вас жар.

— Ну, и что? Жар это пройдет, а вот уязвленное самолюбие так и будет грызть изнутри.