— Ещё немного осилю, — неестественно бодро отозвалась я.

— Давай тогда ещё круг и шагом.

Я сделала самый большой круг, какой только вышло, и была вознаграждена. Прекрасный всадник как раз подъехал и пересёк поле. Как ему удаётся так выглядеть даже после конной прогулки? Не запыхался, не съехала набок шапка… Я старалась не глазеть, но он так и тянул на себя взгляд. Мужчина тоже меня заметил и поглядывал всю дорогу. Наверняка следил, чтобы я снова что-нибудь не отчудила. Но в этот раз обошлось.

Я доехала свой круг, сделала второй шагом и поняла, что немного себя переоценила. Или много. Когда слезла с лошади, ноги совсем не держали. Пашка попытался поддержать, но я отмахнулась. Если позволю себе окончательно расслабиться, так и сяду где-нибудь, а потом не встану. А мне ещё хотелось покормить лошадей.

Я сходила за морковью и раздала всем школьным. Мне очень хотелось оставить хоть одну штучку моему белому красавцу, но я ещё помнила, как меня отчитали. Ну и правда, я бы не хотела, чтобы кто попало кормил мою лошадь. Думать о том, что конь принадлежит кому-то другому, что кто-то его любит, катается на нём, было почти больно.

Я постояла возле решётки, протянув руку. В этот раз он не был таким букой, и позволил тронуть свой нос, ткнулся мне в ладонь.

— Привет, — тихо сказала я.

6

Так сложно смириться с тем, что в декабре после четырёх уже, считай, вечер. А я ещё кормила и гладила лошадей, переодевалась… В итоге, когда я вышла на улицу, уже сильно стемнело.

Вокруг конюшни свет серебрил сугробы, создавая сказочно-новогоднее настроение, но там, дальше, не было ни фонарей, ни света окон. Утрамбованная дорога просто уводила в черноту. Даже небо сегодня было хмурым, не пускающим на землю хотя бы капельку лунного серебра.

Я медленно побрела в сторону поля, тайно надеясь, что сейчас кто-нибудь из занимающихся тоже пойдёт к автобусу, и будет не так страшно. Но никто не шёл, я вспомнила, что пара, которую я видела на пути туда, прощалась со всеми пока я гладила Снега, а ещё одна девушка кажется была на машине и тоже наверняка уехала.

Надо было уже собраться с силами, со смелостью, и пойти, потому что светлей точно не становилось. Но я не могла заставить себя ускорить шаг. Но даже так, двигаясь, как улитка, я неминуемо приближалась к границе света. И когда пересекла её — тоскливо оглянулась назад.

Там — тепло и ощущение зимней сказки, впереди же — пустырь и тёмная ночь. Никакие доводы разума, что все тут ходят, что ещё нет даже пяти вечера, не помогали, меня сковал животный страх. Инстинкты требовали развернуться и сидеть в безопасности. Я заставляла их молчать, но они напомнили, что у меня гудят ноги, и я даже убежать в случае чего не смогу.

Всё это и правда становилось глупым. Я шмыгнула носом, одёрнула куртку и решительно зашагала в темноту. Но стоило мне пройти шагов десять, как сзади меня окатило светом фар. Я обернулась.

Машина — старенькая Тойота — остановилась и из-за лобового стекла мне помахал Пашка. Я сдержанно улыбнулась, чтобы не выдать радости от того, что в темноте я больше не одна. Но стоять было странно и я тихонько попятилась дальше к полю.

Тем временем Пашка открыл дверь и, наполовину высунувшись из машины, крикнул:

— Подожди, ты куда?

— Домой, — ответил мой внутренний Капитан Очевидность.

Пашка усмехнулся, будто я пошутила.

— Да погоди, ты как-то убежала, не попрощавшись, я не успел тебе сказать. Хотел предложить подвезти.

“Убежала” — это как-то не сильно соответствовало моей вялой попытке решительно отправиться в поле навстречу темноте. Но предложение было очень заманчивым. Очень хотелось согласиться, раз и навсегда избавившись от дрожи и предчувствия долгой дороги, наполненной настороженности и страха. Но я помнила про Динку.

Если прямо сейчас, когда я и так тайком, против её желания отправилась сюда, ещё и сяду в машину её парня… Кем я буду после такого? Да и вообще для отказа был миллион причин.

Например, я знала, что конюшня работает до семи или даже до восьми, то есть Пашка из-за меня получит неприятности на работе. А ещё это неприлично — садиться к парням в машину… Правда ни последнего, ни про Динку, я вслух сказать не могла.

— Да не стоит, спасибо, — ответила я. — Что я буду тебя дёргать. Дойду, не маленькая.

Кстати Динка не говорила, чтобы он её подвозил…

— Брось ты, не напряжёшь, — парировал Пашка и окончательно вылез из машины. Наверное, хотел открыть мне дверь, чтобы отказываться стало ещё сложнее.

Освещённый салон манил, обещая защитить от черноты зимнего вечера.

— Да нехорошо это. Что ты будешь из-за меня тут мотаться, правда. Спасибо, мне приятно, но иди, тебя там наверняка уже клиенты заждались.

— Да блин, Вика, — он уже откровенно смеялся. — Я ничего там из-за тебя не бросаю, не бойся. Мне нужно в город сгонять, хозяин попросил. Даже машина не моя. А раз всё равно еду, решил подхватить, чтобы тебе по темноте не ходить.

Теперь я почувствовала себя глупо. И, заодно, очень благодарной. Ну правда, если всё так, то отказываться — идиотство. Я ещё раз оглянулась на тёмную, несмотря на лежащий снег, дорогу. Потом посмотрела на машину, на Пашку. Он уже открыл для меня дверь.

И выбор показался очевидным.

— Точно по пути? — задала я контрольный вопрос.

— Да садись уже, — засмеялся Пашка.

Я забралась внутрь, села на потрёпанное сидение. Здесь сильно пахло конюшней, и хотя этот запах сена, конского пота и навоза мне даже нравился там, когда я любовалась лошадьми, в тесной машинке он заставил поморщиться. Когда я пристегнулась, Пашка выключил свет в салоне. Я обратила внимание, что сам он остался непристёгнутым. От этого сомнение снова всколыхнулось груди.

Мне не очень нравилось ездить в машине с незнакомыми водителями, не считая таксистов, хотя и с ними иногда… Мой папа всегда отлично и аккуратно водил, я слишком привыкла к комфортной плавной езде. А некоторые друзья и бывшие любили разогнаться с места, круто завернуть на повороте. От такого у меня сдавливало всё внутри, кончалось дыхание. Ощущение, которое я никогда бы не хотелаа испытывать по доброй воле.

И вот сейчас, когда Пашка наглядно продемонстрировал, как относится к правилам, я испугалась, что дальше будет хуже. А ведь темно уже, гонять вдвойне опасно. Но сдавать назад было поздно, мы тронулись с места. Я решила, что, если что, всегда смогу попросить его высадить меня после поля, где кончится дикая зона.

По неровной узкой дороге всё равно было не погонять, и мы катились в темноте, разгоняемой лишь светом наших фар.

— Ты никуда не торопишься? — спросил вдруг Пашка, когда мы уже порядочно отъехали от конюшни.

— М? — я не сразу поняла его вопрос. — Если тебе нужно куда-то заехать ещё, я могу и просто у остановки выйти, а там сама доеду.

Мой голос становился всё тише, и к концу фразы, когда я окончательно поняла, куда клонит Пашка, стих совсем.

— Да я не об этом.

Он развернулся ко мне и посмотрел так, чтобы никаких двойных смыслов вообще не осталось. Тягучий такой взгляд не в глаза, а на губы. Я даже заговорить боялась, будто было что-то постыдное в том, как они начнут двигаться.

Машина вяло катилась будто бы сама собой.

— Ты бы на дорогу смотрел, а то мало ли, — попыталась уклониться я.

— Ничего, я тут сколько лет уже, каждую яму знаю. Так на чём мы остановились?

Пашка проскользил глазами по моим плотно сжатым ногам от колена до бёдер, снова вернулся к губам, и его собственные приотрылись.

— Дина! — резко произнесла я, будто это было заклинание, которое сейчас отрезвит его, развеет странный морок, напавший на Пашку в темноте зимнего вечера.

— К чёрту Дину! Слушай, если бы вы сразу пришли вдвоём, я бы на неё и не посмотрел.

— Но ты посмотрел и даже переспал, — я поёрзала на сиденье, отодвигаясь ближе к дверям. — Она моя подруга.

Я выставила нашу дружбу, как щит, хотя знала — дело не в этом. Не только в этом. Он симпатичный, прикольный, но мне он не настолько нравился. А уж на фоне хозяина белой лошади и вовсе казался невзрачным. Простым. Мне хотелось уже скорее закончить этот неловкий разговор.

— Забей на неё. Хочешь, прямо сейчас позвоню и расстанусь с ней, если тебя это волнует?

Машина как-то незаметно остановилась совсем, я вжалась спиной в спинку сиденья. А Пашка положил ладонь мне на колено, обхватил его пальцами. Я тесней сжала ноги.

— Прекрати. Я не хочу этого. Это не смешно, Паш.

Вместо ответа он протиснул пальцы между моими коленями, сделал массирующее движение. Я затрясла головой, попыталась сбросить его руку, но она оказалась сильной и крепкой. Он мог удержать ей лошадь…

— Да ты же сама пришла, ну же, чего теперь?

Только сейчас я оценила этот его ход с ремнём безопасности. Он мог свободно двигаться, навалиться на меня, а меня этот ремень намертво притягивал к сидению.

— Я пришла кататься!

— Ага, одна пришла, без Дианы. И ей просила не говорить… Интересно, зачем это…

Его рука двинулась выше, преодолевая сопротивление моих сжатых ног. Другой он дёрнул молнию моего пуховика.

— Она ревновала! — я не знаю, зачем отвечала. Он явно не слушал, да плевать ему было на правду! — Отстань от меня!

Пашка крепко сжал пальцами моё бедро, надавил, заставляя развести ноги. Справившись с курткой, он накрыл мою грудь поверх одежды. Сам налёг на меня, впился губами в губы. Жадно хватал их, раздвигал языком мои стиснутые зубы.

На несколько долгих мгновений ужас заморозил меня. Я не могла шевельнуться. Казалось, его руки везде. Горячие, жилистые, жадные. Хватают, сжимают, забираются везде.

Он сжал плотную складку джинсов у меня между ног, я вскрикнула. И будто пробудилась. Дёрнула головой, уворачиваясь от его насильного поцелуя.