Попробуем так.

— Семья Бениты… Где они ведут дела в Южной Америке кроме Мексики?

Сатина… ты…

— Ты хотела спросить, где ведёт дела Мигель?

— Он в том числе. Он же семья?

Кровь в висках начинает пульсировать сильнее. Дома, милая, мы вообще не будем говорить.

— Тебя интересует какая-то конкретная страна?

— Нет, она в мобильной группе. Мне нужно знать, из какой конкретно точки её можно будет забрать.

— Не думаю, что Мигель настолько подкован.

— Не поинтересуешься, не узнаешь. Только так и выстраиваются связи.

— А чем ты собираешься расплачиваться за подобную услугу? — вновь завожусь я.

— Я могу ответить, но сразу предупреждаю, ответ тебе не понравится.

— Звони. Сколько можно ждать! Если помощь действительно понадобится, уверен, Мигель поспособствует, — отпускаю её, отступая на шаг назад.

Хмурит брови, сразу же быстро набирая номер и удаляясь в гостиную, плотно прикрывая за собой дверь.

Необходимость сбросить напряжение сигналит красными вспышками и истошным воем сирены. А может быть на хер? Домой одному? И моментально грудную клетку сковывает жёстким панцирем тоски…

Нет! Только вместе!

Ожидание растягивается до десяти минут, когда она, наконец, возвращается. По лицу заметно, что ситуация скверная.

— Контракт официальный, — щелкает пальцами, стараясь успокоиться, — а Егор уехал на праздники и будет доступен только второго, — недовольно поджимает губы.

— И что ты намерена делать?

— Праздновать, Богдан, праздновать! Будем надеяться, что под Новый Год у них там будет затишье…

Подхватывает с пола сумку. Перехватываю за ремни. Ого, она чуть ли не вдвое тяжялее походной. Женщины!

Спускаемся в гараж, ещё минутная перепалка из-за того, кто будет за рулем. И я опять… уступаю…

При подъезде к дому наблюдаю, как её лицо меняется на глазах. С каждой минутой становясь по-детски все более счастливым. А что будет, когда она увидит мою собственность изнутри? Расплываюсь в такой же счастливой улыбке. Регина, ты точно оценишь!

Глава 19

Регина

С облегчением ощущаю, как напряжение сменяется приятной, томной расслабленностью, во многом благодаря тому, что я за рулём. Ну, или потому что организм плюнул на хозяйку и решил, что после суток бодрствования с него достаточно. Пейзаж вокруг тоже способствует, вызывая какие-то лёгкие, чарующие эмоции из далёкого прошлого. Огромные сугробы по обочинам, словно меховой ворот дороги, деревья облачившиеся в свои белые сверкающие зимние наряды. Ожидание праздника уже не вызывает того раздражения, какое было в городе. И даже вера в пусть и крохотные, но всё-таки чудеса начинает обретать реальные черты.

Весь путь в молчании. Наблюдает за моими реакциями, после того, как мы кратко, но очень бурно выяснили, кто поведет машину.

Повела я…

Предполагаю, что его терпение уже давно бы лопнуло, если бы не…

Касается пальцами моего виска, спускается вдоль скулы к шее. Движение крови в артерии мгновенно ускоряется, наиболее четко отстукивая ритм в местах соприкосновения с его кожей. Хочется развернуть голову, совсем как Агата, и потереться щекой о сильную, красивую руку. Приручает… Ничего странного… Я бы на его месте действовала таким же образом, только ещё мягче, искуснее… Да, Сатина, тебе, как мужчине, цены бы не было!

Опускаю на секунду голову, касаясь губами тыльной стороны его кисти. Бросаю взгляд из под ресниц — почти незаметно приподнятые уголки губ, в серой глубине глаз полный штиль. Буря прошла.

Город остается позади. Попробовать оставить там и себя? Ту, которая всегда на связи, у которой всё всегда под контролем и с рукой на пульсе. Три дня другой жизни… и назад… к тем, кому я… хм… нужна… Нужна?..

У меня отпуск! И вмиг тело обретает мягкость. Впервые за долгое время позволяю себе ослабить удила… Да, ассоциации просто блестящие… Но, Регин, ведь, никто не заставлял… А значит… попрекнуть тоже некому! Где-то в центре груди рождается огонёк, который разгорается все сильнее и сильнее согревая и вдыхая в меня что-то давно забытое… неуловимое, но находящее живой отклик в сердце. Совсем ненадолго… можно…

Подъезжаем. О резиденции Богдана Александровича Герасимова ходит множество слухов, в основном связанных с количеством средств, которые он вложил в строительство и обустройство отнюдь немаленькой территории, плюс стоимость самого участка. И ещё один момент, все ждали завершения работ и приглашения на пафосное новоселье, которого не последовало, что вызвало ещё больший интерес к данному месту. Одно время отца Богдана, занимающегося политической деятельностью, можно было вывести из себя одним лишь упоминанием о недвижимости принадлежащей сыну.

Камеры закреплены по всему периметру забора. Мимо не проскользнешь. Забор стоит каменной стеной, а за ним на некотором отдалении возвышаются высокие мощные раскидистые деревья. Сколько же времени им потребовалось, чтобы вырасти? Впечатление ошеломляющее, все вокруг выглядит не просто солидно — грандиозно… И что самое интересное, человеческое вмешательство в природу смотрится вполне гармонично, не нарушая общей картины восприятия. Ох, Богдан, частично я тебя понимаю, такую красоту трудно было выпустить из рук, но это ведь ещё и текущие расходы на содержание. Мой мозг начинает лихорадочно подсчитывать во сколько же обходится эта красота. Сатина, как будто свои кровно заработанные считаешь! Закатываю глаза и замечаю, как Богдан хмурится. Что подумал это моя реакция на твою прелесть?

— Хочешь честно? — говорю голосом ведущей серьезного политического форума.

Челюсть на замок, подбородок вперёд, при одном неверном слове глаза готовы испепелить лучами смерти. Ты ж мой защитник частной собственности.

— Здесь потрясающе! — выдыхаю я и восторженно улыбаюсь.

Его лицо сначала изумленно вытягивается, а потом одним резким движением он склоняется ко мне чувствительно прикусывая верхнюю часть уха.

— Богдан! — вскрикиваю я, крепче сжимая руль.

— Не делай так больше.

— Что? Ты и шуток не выносишь?

— Не в отношении моего дома, — на полном серьезе сообщает он.

Показательно пытаюсь проделать глазами ту же манипуляцию, но не успеваю, поскольку мы добрались до ворот и они уже раскрыты. Въезжаем. Просит остановить. Обходит машину, открывает дверь и дальше предлагает пойти пешком. Хорошо. Выхожу…

Тишина и полное ощущение того, что я один на один с природой… Осторожно, как будто опасаясь впустить воздух в лёгкие, втягиваю его морозную свежесть. Закрываю глаза — вот оно первое мгновение счастья. Открываю, запрокидывая голову назад и окунаясь в светло-голубую пелену утреннего декабрьского неба — второе мгновение. Опускаю взгляд. Радостный, довольный произведенным на меня впечатлением Богдан. Третье.

Предлагает мне руку и ведёт по широкой аллее выложенной темными отшлифованными и мастерски подогнанными друг к другу камнями. Идёт так, как и должен идти хозяин — уверенно, степенно. Он… ДОМА…

Нет, ещё нет. Вот сейчас!

Дом также прекрасен — большой, основательный, удивительно органично вписывающийся в окружающую среду.

— Чей проект? — спрашиваю почти шепотом, не желая нарушать совершенства мира вокруг нас.

— Мой. От и до, — со сдержанной гордостью.

— Да-а-а? — я реально удивлена.

— Да.

— Мне очень нравится. Правда.

— Спасибо, — крепче сжимает руку и тянет за собой вовнутрь.

Да, этот дом создан для яркой, активной жизни — больших приёмов, встреч с партнёрами… Для семьи? Да, и для большой семьи… Вареньке или Лене придётся постараться, но у них всё получится. У меня тоже получилось бы, но без большой семьи, а этому дому и его хозяину нужна именно она! В моем распоряжении только три дня…


Хвалю планировку, декор, оцениваю качество материалов — тает как мартовский снеговик. Хочется легко и радостно смеяться, одновременно грохнувшись в обморок от неожиданности, потому что Богдан становится таким уютно-домашним, что это вообще не вяжется ни с его внешностью, ни с привычной манерой поведения.

— Я оставлю тебя ненадолго, — подводит он меня к стеклянной стене зимнего сада.

— Только не говори, что это тоже полностью твоих рук дело, — не могу оторваться от разглядывания зелени имитирующей настоящий тропический лес.

— Частично, — скромно опускает глаза. — Дом в твоём полном распоряжении. Твоя сумка уже в спальне. Я быстро.

Недолгое объятье. Шумный вдох. Он взлетает вверх по лестнице, скрываясь на втором этаже.

Десять минут брожу по джунглям. Всё живое, свежее, сочное. Ещё минута и я останусь тут жить! Прямо здесь!

Иду в спальню, которую мне с гордостью продемонстрировали чуть раньше, с намерением быстро разобрать сумку. О, кабинет! Богдан мельком протащил меня мимо, а ведь это большая часть и его, и моей жизни. Открываю дверь, заглядывая. Здесь тоже красота! Смущает только шкура медведя брошенная перед камином. Вы, Богдан Александрович, еще и охотник или это так, атрибут взрослого мальчика? Разглядываю книги в шкафу. Однако… Насколько корректно будет поинтересоваться это для интерьера или он, действительно, их читает?..

Вздрагиваю от внезапного прикосновения к плечу. Не услышала, как он подошёл. Ненавязчивый аромат чего-то морского. Принял душ, побрился, переоделся — брюки, рубашка… Да, это совсем не лесник-отшельник. Коленки дают слабину. В который уже раз за сегодняшнее утро? Руки ложатся мне на плечи и почти сразу же соскальзывают на спину, затем еще ниже. Цепляю пальцем его воротник, начиная планомерно шаг за шагом освобождать пуговицы из петель. Варварски вытягиваю тщательно заправленные полы рубашки из-за пояса. О-о-о, господин Герасимов, да вы не зря посещаете тренажерный зал! Кажется, слишком громко сглатываю и тотчас слышу его соблазняюще низкий смех, уговаривающий выкинуть все лишнее из головы и просто отдаться на волю чувств и желания…