Дождавшись окончания стирки, Славик вывесил на потертой веревку в коридоре свою одежду, небрежно застелил диван, лег и закрыл глаза.

Дождь на улице практически прекратился, капли капали по подоконнику довольно редко. Вот под них Славик и уснул.

Спал он без сновидений, проснулся утром и долго не мог понять, где он и кто. А поняв, выругался сквозь зубы: память не вернулась. Он в доме у старой девы.

— Доброе утро, — широкое зевая, упомянутая старая дева зашла в кухню в длинной широкой рубашке. — Как спалось?

— Не вспомнил, — невпопад ответил Славик.

— Больница?

— Нет.

— Значит, попьем чай, или что там осталось, и пойдем в магазин. Может, по дороге что вспомнишь.

Что он там может вспомнить. Но Славик промолчал, встал и пошел в туалет — приводить себя в порядок. Из зеркала на него смотрел хмурый молодой мужчина. Не причесанный, с легкой щетиной на подбородке, со злостью в глазах. Таким Славик себе не нравился. Ополоснувшись, он вернулся в кухню. Надо было доесть то, что не съели вчера. Желудок настойчиво требовал еды, и много.

Глава 7

На нахлебников Лера не рассчитывала. Она и себя-то не знала, как прокормить, а уж постороннего мужика, здорового и голодного — тем более. Из съестного оставались полпачки гречки, пока что сырой, три яйца, пучок древнего укропа, четыре ломтя хлеба, полбанки варенья и пригоршня печенья. В общем, не густо. Лере хватило бы на сутки точно. Славик смотрел на еду, в том числе и на крупу, взглядом мученика, не видевшего съестного как минимум неделю.

Каша, яичница, остатки кофе — и вот уже доедено все, кроме остатков маргарина и тарелки с порцией гречки. Лера была воспитанной женщиной, а потому не стала задавать вопрос, как в Славика поместилось столько всего. Вслух не стала. А вот подумать подумала.

— Теперь — вперед, в магазин, мне тебя больше кормить нечем, — хмыкнула она.

— Ты меня проводишь? — и взгляд кота, просящего сливки.

— Вообще-то, не хочется, — Лера поднялась из-за стола. — Я все еще надеюсь, что ты заблудишься и прибьешься к какому-нибудь другому дому, побогаче. Пусть и в качестве рабсилы.

— Стерва, — ничуть не обидевшись, заявил Славик.

— Чем и горжусь, — пожала плечами Лера и пошла одеваться.

Джинсы, кофта с длинными рукавами, сверху — ветровка, и можно было идти в магазин. Славик натянул на себя уже высохшую одежду.

По улице шли неспешно. Лера не видела смысла бежать, Славику, судя по походе, еще аукалось его падение. Хромал он несильно, но все же заметно.

На улице было свежо, дорога «радовала» глаз лужами, которые приходилось обходить по дуге. Тучи над головой намекали на повторение затяжного ливня.

Соседи, пользуясь передышкой, выползли на участки — траву порвать — и провожали Леру любопытными взглядами. Как же, старая дева идет по улице рядом с мужчиной, да еще и незнакомым, молодым, симпатичным. Лера буквально слышала, как о ней начнут гулять сплетни. Вот дойдет она до конца улицы, повернет за угол, и тут же сбегутся соседки, встанут посередине улицы и начнут мыть кости ей и Славику.

Ей, в принципе было все равно. Лера скосила глаза на своего спутника. Тот выглядел задумчивым.

— Не вспомнил? — спросила Лера, поворачивая за угол и выходя на общую улицу, «магистраль», как называли ее между собой дачники.

— Нет, — покачал головой Славик. — Я даже место, возле которого меня нашел ваш электрик, вряд ли узнаю. Все тут какое-то одинаковое.

Лера только хмыкнула. Она, прожившая тут очень много лет, знала наизусть весь путь от остановки до дома и могла проделать его с закрытыми глазами. А Славик, тот, конечно, путается.

Дорская шла по улице с видом главнокомандующего, инспектировавшего войска. Славик неспешно хромал рядом. Любопытные взгляды местных клуш его не смущали. Конечно, такое событие: старая дева идет в магазин с симпатичным мужчиной. Славик не сомневался, что мысленно все бабы на улице уже поженили его и Дорскую. Ему было плевать. Меньше всего она вызывала в нем похоть или страсть. Желание прибить — да, чтоб не мучилась. Но и только.

Магазин изобилием не радовал. Славик понятия не имел, чем владел в «прошлой» жизни, но то, что было выставлено на прилавке дачного супермаркета, вызывало у него желание сбежать куда подальше. Такие вещи, в том числе и одежду, он при хорошей жизни точно не надел бы.

Однако приходилось брать, что давали. Славик долго примерялся и к вещам, и к ценам. Не торговался, нет, просто мысленно вел подсчет будущим покупкам. Этот опыт дал ему понять, что устным счетом Славик владел неплохо. Однако вспомнить свою личность он все равно не смог.

Нижнее белье, спортивный костюм, бритвенные принадлежности, шампунь — Славик брал только самое необходимое. Плюс продукты. И все равно вышло больше, чем он мог себе позволить в данный момент. Пятьсот рублей, оставшиеся на руках, его не порадовали.

— Ну хорошо шмотки, — ворчала Дорская, когда они возвращались с пакетами в ее дом. — Я могу их понять. Надо. Но продукты… Нафига ты купил сразу три пачки творога, два пакетам молока и пять кило картошки? Ты шло, на необитаемом острове жить собираешься?

— Ты свои запасы давно проверяла? — насмешливо откликнулся Славик, уже привыкший к ее постоянному ворчанию. Варенье, и то доедено. Что там осталось? Маргарин и тарелка гречки? И как мы с тобой вдвоем будем это тянуть?

— Пять кило картошки, — отрезала Дорская. — Купил бы макароны и банку дешевой тушенки.

— И на следующий день отправился бы на небеса, — хмыкнул Славик. — Твоя тушенка загонит в гроб любого. Картошку хоть самому приготовить можно.

— С чем ты ее будешь готовить, если маргарина почти не осталось?!

— С молоком.

Так, препираясь, они возвращались по сырой погоде в единственное жилье, которое пока что было знакомо Славику.

«Как будто десять лет женаты», — внезапно пришла в голову мысль, заставив Славика вздрогнуть. Да не дай бог жениться на такой!

Глава 8

Овощи, фрукты, молочка, мясо — всего по чуть-чуть. И тем не менее этот транжира умудрился потратить почти все, что у него было. Зачем, Лера не понимала, нужно было покупать дорогие сезонные фрукты, если не хватало денег на обычную еду? А три пачки творога для чего? Он что, съест их за один присест? Вряд ли. А ведь это быстро портящийся продукт. То же самое можно сказать и о молоке.

В общем, Лера лишний раз убедилась, что непонятный тип с амнезией привык жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать. Теперь осталось понять, что он забыл в той дыре, в которой жила Лера.

Выясняя отношения всю дорогу, они вернулись домой. К Лере домой, что примечательно. Ее внезапный нахлебник не вспомнил ни места, где его обнаружил электрик, ни что-либо о себе. Лера, женщина бывалая, знала, что на купленное долго не протянешь, особенно когда дома живет мужик. Последний опыт, крайне ценный, она получила сегодня утром и вчера вечером и лишний раз порадовалась, что живет только с матерью. Кстати о ней…

Зайдя в спальню, Лера посмотрела на висевший на стене календарь, повернулась к стоявшему рядом Славику:

— Мама с моря приезжает через пять дней. Она приедет — ты уедешь.

— Куда? — возмутился он.

— Мне все равно, — пожала плечами Лера. — До конца своей жизни я тебя здесь терпеть не намерена. Прижмет — поедешь в больницу. Или в полицию.

Славик недовольно сверкнул глазами. Но Лера прошла хорошую жизненную школу. Ей эти проявления недовольства были до лампочки.

— Мясо пожаришь? — просительно буркнул Славик.

— Пошли, — согласилась Лера. Мясо она не ела давно, недели три уже, если не месяц, и с удовольствием съела бы кусок.

Пока Славик, раздраженно сопя, мыл посуду, оставшуюся после утреннего завтрака, Лера жарила мясо. Два килограмма, не так уж много. Была бы ее воля, она потушила бы часть с картошкой. Но Славик заявил, что терпеть не может тушеное. Мол, картошку можно и сварить. А мясо — жарь. Лера не стала спорить. В конце концов, не на ее деньги эти продукты покупались. Вот когда они закончатся, Лера сможет диктовать свои условия. А пока она стояла у плиты и жарила мясо.

Дорская у плиты выглядела по-домашнему уютно. Тем более, когда молчала. Славик наблюдал за ее движениями и думал, что роль домохозяйки подошла бы ей идеально. В принципе, она и стала домохозяйкой. Вроде. По крайней мере, Славик не видел, чтобы она собиралась на работу.

— Ты не работаешь? — спросил он, когда Дорская поставила на стол тарелку с мясом и порезанные огурец с помидором.

— С чего ты взял? — насмешливо взглянула она на него. — Я — репетитор. С детьми занимаюсь.

«С чужими, не со своими», — так и хотелось добавить Славику. Но он вместо этого благоразумно занял рот куском мяса.

Ели молча. Славик сосредоточенно набивал живот, соскучившись по нормальной еде. С Дорской, судя по всему, никогда нельзя было быть уверенным, поешь сегодня или останешься голодным. Остатки маргарина и тарелка гречки Славика не впечатлили. Ему хотелось мяса. Можно просто жареного, можно сначала маринованного, а потом уже хорошо прожаренного, но мяса. Он, здоровый мужик, не желал питаться одной гречкой и заедать ее остатками варенья.

— Посуда на тебе, — сообщила Дорская после то ли позднего завтрака, то ли раннего обеда.

— Опять, — проворчал Славик. — А на тебе когда будет?

— А вот спроважу тебя куда подальше, и на мне будет.

— Стерва.

— Удивил.

Да, такую удивишь.

— Слушай, ты вообще красишься? — поддел ее Славик, скорее из злости, чем из интереса. — Одеться, причесаться, накраситься не пыталась? Глядишь, и замуж вышла бы.

— А что там делать, замужем? — удивленно вскинула брови Дорская. — У плиты всю жизнь стоять и таких нахлебников, как ты, кормить?