– И… – Блейк пристально посмотрел на нее.

Тилли облизнула внезапно пересохшие губы.

– Ну… я могу ошибаться, но у меня было такое чувство, когда мы поцеловались…

– Нет. Лучше не продолжайте.

– Дело в том… у меня никогда не было связи… я хочу сказать – физической связи… поэтому…

– Нет.

«Почему он продолжает говорить нет?»

Тилли с минуту собирала в кулак свою разбитую гордость.

– Почему – нет? Потому что я вам не нравлюсь?

Он резко поднялся на ноги.

– Я не буду спать с вами, Тилли. Это было бы… неправильно.

– О! У вас вдруг проснулась совесть? Жаль, что это не произошло, когда вы шантажировали меня, пытаясь сделать меня вашей невестой.

У него окаменела челюсть.

– Я предлагал притвориться моей невестой. Я не собирался это узаконить. Один месяц, и все. Один месяц.

– Разве я говорила, что хочу официальных отношений?

Он непонимающе сдвинул брови.

– Чего же тогда вы хотите?

Неужели ему так уж необходимо, чтобы она это произнесла?

– Я подумала вот о чем… Раз уж мы вроде поладили, то вы могли бы помочь мне с… моей небольшой проблемой.

Глаза у него потемнели, сделались дымчато-серыми и непроницаемыми, как вода в озере.

– Что за маленькая проблема?

Тилли сплела руки впереди. Ни дать ни взять робкая школьница перед грозным директором, который вызвал ее, чтобы отругать на нарушение школьного дресс-кода.

– Вы сказали, что необычно для женщины моего возраста оставаться девственной, поэтому… я подумала… не могли бы вы помочь мне с этим покончить.

Повисла мертвая тишина.

Блейк так плотно сдвинул брови, что на переносице у него пролегла глубокая борозда.

– Вы… серьезно?

Он произнес это таким тоном, будто она попросила его совершить в ее лице жертвоприношение, а затем перемешать ее кровь и кости и бросить на съедение воронью.

– Конечно серьезно, – ответила Тилли. – Моя девственность мне опротивела. Я согласилась сохранять ее ради Саймона, а он ушел от меня и за моей спиной занялся сексом с другой. Это-то меня больше всего разозлило. Вы представляете, что я испытала? Кем себя почувствовала? Никчемной. Уродиной. Ненужной. Никудышной.

Блейк прерывисто и шумно выдохнул.

– Послушайте… Я признаю – я думал о том, как уложить вас в постель. Да, думал. Но когда я узнал, что у вас никогда не было мужчины, то это все изменило. Я не тот мужчина, который ведет уединенную семейную жизнь. Вы ведь такого стремитесь встретить? Было бы нечестно спать с вами, когда я не могу предложить вам всего, что за этим следует.

– Но я совершенно не хочу всего, – возразила Тилли. – Зачем мне эти строгие правила: будь там, делай это плюс свадебное платье и свадебный торт.

– Разве вы не хотите когда-нибудь выйти замуж, завести семью?

Насчет семьи Тилли не была столь категорична. Она не полностью исключала розовощекого малыша или двух. Но современным женщинам, чтобы стать матерью, муж не нужен – есть ЭКО. А вот брак она вычеркнула жирной красной линией.

– Ребенка я могла бы завести, но не мужа. Твердо заявляю, что ни один мужчина больше не заставит меня надеть белое платье с вуалью и пойти в церковь.

– Люди не всегда женятся в церкви…

– Дело не в месте, где это происходит, а в самом браке – вот брака я и не хочу. Я хочу той жизни, которую пропустила, сохраняя себя для Саймона. Я хочу наверстать все, чего была лишена.

Блейк потер лицо.

– Это бред какой-то.

Что на это ему ответить, Тилли не придумала. Она ведь надеялась, что он ухватится за возможность спать с ней. А теперь в голову пришло другое: он отказывается не потому, что она невинная девушка, а потому, что непривлекательная. Все сомнения по поводу своей внешности набросились на нее подобно муравьям на кучку просыпанного сахарного песка. Она не стройная модель, с которыми он встречался. Она не модница. Она почти не пользуется косметикой. Она не выставляет на всеобщее обозрение свою грудь. Список можно продолжать до бесконечности.

– Прекрасно, – сказала Тилли. – Я вас поняла. Глупо было подумать, что такой, как вы, хоть чуть-чуть заинтересуется такой, как я.

Блейк подошел к ней и взял за руки, глядя ей в глаза строгим взглядом и хмуря брови.

– Вам надо хорошенько пару дней подумать, прежде чем сделать то, о чем будете позже сожалеть.

Теперь нахмурилась Тилли.

– С какой стати мне сожалеть о том, что любая девушка моего возраста делает глазом не моргнув?

Он отпустил ее и отодвинулся.

– По-моему, вам нужно остановиться.

Тилли поджала губы и сложила руки на груди.

– Я уже сожалею, что пригласила вас пере ехать сюда.

– Значит, вот почему вы это сделали: чтобы я помог вам с вашей «маленькой проблемой», как вы выразились? – произнес он резко и неприятным тоном.

– Нет, не поэтому. Просто люди станут недоумевать – тут вы правы, – почему мы не вместе под одной крышей, особенно когда все знают, что вы не святой. Все уверены, что мы с вами спим. Для вас это было бы нормально.

Он откинул назад волосы со лба.

– Подумайте как следует денек-другой, хорошо? Остыньте немножко. Правильные решения принимаются на холодную голову.

– Вы именно так себе это представляете? Как деловое решение?

В его глазах появилось такое выражение, будто захлопнулся склеп.

– Моя задача – была и есть – состоит в том, чтобы вернуть это место. Вы стали частью этого плана, когда я заключил с вами сделку в обмен на ваш долг. Но если вы хотите положить конец нашей выдуманной помолвке, то я не возражаю. Вы не будете должны мне ни пенни. Выбор за вами.

Он ее испытывает?

Да, раньше она могла бы отказаться от своего слова, но не сейчас. Не сейчас, когда поняла, насколько важен Макклелланд-Парк для Блейка и для его надежд на выздоровление отца.

– Нет, – сказала Тилли. – Я хочу, чтобы вы вернули себе дом. Это справедливо, пусть способ немного необычный.

Если Блейк с облегчением выдохнул, то сделал это незаметно, и на его лице ничего не отразилось.

– Спасибо, – произнес он.


Пока Тилли занималась обедом, Блейк принес свои вещи из машины. В мозгу крутилась мысль: «А не уложить ли все обратно и укатить отсюда поскорее?» Но предложение ни к чему не обязывающему сексу победило. Неужели так уж дурно вступить с ней в сексуальную связь? Секс по дружбе.

Никогда его партнершей в постели не была невинная девушка, но он знал достаточно о женском теле, чтобы понимать: неумелое обращение, торопливость приведет не только к болезненным ощущениям, но и к эмоциональной травме. Он не считал, как многие мужчины, что женская сексуальность отличается от мужской, что женщины не настолько развиты в эротическом отношении и не могут быть так же активны. Сексуальное желание – это нормально, и почему же женщинам не испытывать то же, что и мужчинам, и не стыдиться этого?

Но то, что Тилли нетронутая девушка, представлялось ему чем-то… особенным.

Он даже нужного слова не мог подобрать, чтобы описать свои чувства. Наверное, это похоже на честь, оказанную ему. Она выбрала именно его стать ее первым мужчиной в постели. И при этом она не питает к нему по-настоящему сильных чувств. Но если бы было так, он не согласился бы. Чувства мешают в случайном сексе. Он – мастер подавлять собственные эмоции. Раз от разу очередная партнерша немного задевала его чувства, но он умел расстаться вовремя.

Тилли притягивала его чисто физически – это самое лучшее, когда дело доходит до дружеского секса. Месяц – самый длительный срок, который он обычно отводил себе на загул, но никогда раньше он не жил в одном доме с партнершей по сексу.

Не получится ли, что он перешел границу? Но жить с ней в таком обширном доме ничего не значит. И это не обычный дом. Здесь драгоценный клад личных воспоминаний, место, где он испытал любовь и счастье. Такого в его жизни не было никогда.

Разложив вещи в приготовленной Тилли комнате, Блейк прошел по широкому коридору и открыл дверь в спальню, которую занимал в детстве. Кровать, мебель, шторы, окраска стен – все было другим, не осталось и следа мальчика, жившего здесь первые десять лет своей жизни.

Он подошел к окну и посмотрел в парк. И тут же окунулся в тот последний день, когда вот так же стоял на этом самом месте с тяжелым сердцем. Из окна был виден старый раскидистый вяз, похожий на задумчивую наседку, оберегающую цыплят. На стволе древнего вяза, повидавшего не одно поколение Макклелландов, Блейк тайком вырезал свое имя.

Имя, вырезанное на стволе маленьким мальчиком, было обещанием своим предкам, что он когда-нибудь вернется, и родной дом – единственно для него родной – снова станет принадлежать ему.

* * *

Тилли поднялась наверх, чтобы сказать Блейку, что обед будет через десять минут. Она не сразу его нашла. В комнате, приготовленной для него, Блейка не было, хотя сумки стояли. Она прошла дальше по коридору и нашла его в маленькой спальне. Он стоял перед окном, руки в карманах брюк, и смотрел на пышную растительность зеленых полей и леса.

Он словно почувствовал, что она за ним наблюдает, повернулся и рассеянно улыбнулся ей.

– Вы что-то сказали?

Тилли прошла в комнату и остановилась перед Блейком.

– Эта комната была вашей в детстве?

Он перевел взгляд снова на окно.

– Видите вон тот старый вяз? – Он указал на искривленное суковатое дерево, под которым Тилли много раз сидела, играя с Трюфелькой. В этом месте было что-то сказочное – о таких деревьях она читала в книжках Энид Блайтон[4].

– Да, – сказала Тилли.

– Я как-то упал с этого вяза и сломал руку. Мне тогда было девять лет. Гипс у меня сняли как раз накануне моего десятого дня рождения. – Он на секунду замолк. – Если бы я только знал, что это был последний день рождения, который я проведу с матерью.

Тилли просунула свою руку под его.

– Уверена, что ваша мама очень гордилась бы вами. Тем, кем вы стали, особенно тем, как вы заботитесь об отце, делаете для него все, что только возможно.