Он то ли вздохнул, то ли проворчал:

– У нее сердце разбилось бы, узнай она, что нам пришлось отсюда уехать.

– В это место трудно не влюбиться.

Он повернулся с полуулыбкой на губах.

– А где вы выросли?

– Не в таком чудесном месте, – ответила Тилли и отвела руку от его руки. – Мы всегда жили в домах приходских священников, поэтому я не имела родного дома в прямом смысле. Дольше всего – четыре года – мы прожили здесь, в этой деревне, но отца потом перевели в другой приход, в Ньюкасле. Вот почему я осталась жить у родителей Саймона – я не хотела прерывать обучение в последнем классе школы. Я втайне надеялась, что отец и мачеха не уедут отсюда, но их, кажется, не очень беспокоило то, что оставляют меня здесь. Мирские проблемы их не очень-то интересовали. Они живут своей верой.

– Ваш отец не просил продлить его службу здесь?

– Он никогда не подвергал сомнению решения церковных властей, потому что верил, что это зов свыше. Мне пришлось смириться, но это было нелегко.

– Вы тоже живете в вере?

– Я не очень тверда в вере, но отцу и мачехе не стоит об этом знать, – поколебавшись, ответила Тилли. – Меня больше беспокоит, достаточно ли у меня денег в банке и чтобы вовремя были оплачены счета.

– Вполне честная позиция, по-моему.

Они помолчали.

– А вы? – спросила Тилли. – Вы верите в высшую силу, которая следит за вами все время?

Блейк протянул руку и провел ей по лицу, по щеке.

– Если такая сила существует, то за то, что я собираюсь сделать, отправит меня прямо в ад.

У Тилли перехватило дыхание.

– Что… вы собираетесь сделать?

– Догадайтесь. – Блейк опустил голову и припал к ее рту.

Глава 6

Губы Блейка были крепкие, жесткие. Словно он сопротивляется своей тяге к ней. Тилли не хотела, чтобы он сопротивлялся. Она хотела, чтобы он отдался желанию, как и она. Жар от его рта струился по телу подобно воспламеняющему горючему, вспышки шли от его губ вниз, они лизали ее, стегали. Его язык проник ей в рот и увлек в дикий танец.

Тилли прижалась к нему, высокому, сильному. Она позволила Блейку пляску с ее языком. Блейк… такой вкусный. Это мята и кофе. Его губы рождали в ней целую симфонию звуков, нервы оголены и словно поют. Каким образом поцелуй способен ввергнуть в экстаз? Ощущения бежали от его языка внутрь. Это… какая-то специальная секретная программа, проложившая пунктиром дорожку наслаждения по ее телу.

Блейк за бедра прижимал ее к себе, она почувствовала его твердую выпирающую плоть и поняла, что желание испытывает не она одна.

Он отнял рот от ее рта, и поцелуи посыпались на шею.

– Вы должны меня остановить, – почти умоляюще выговорил он.

Ничего подобного она не собирается делать. Тилли коснулась ямочки на его небритом подбородке.

– А если я не хочу останавливаться?

Глаза Блейка превратились в запруды дымчато-серого цвета.

– Мне будет трудно…

Тогда Тилли приподнялась на цыпочках и зажала ему рот легкими как перышки поцелуями.

– Я хочу близости с вами.

В ответ она получила жаркий поцелуй.

– Я хотел этого с первого же дня, когда вы продали мне эклеры.

– Почему? Из-за моих шоколадных эклеров?

Он улыбнулся:

– Да. И еще по другим причинам.

– Каким? – Тилли подняла на него глаза.

Блейк медленно обвел кончиком пальца ей брови.

– Когда вы отдавали мне сдачу, я сразу понял, что мы с вами… бомба замедленного действия.

Значит, он тоже почувствовал тогда прилив желания? Тилли старалась не касаться его, обслуживая в кондитерской, но он, наоборот, всегда старался коснуться ее руки. Наверное, он поэтому настаивал, чтобы его обслуживала она, а не Джоанн?

– Вы съедали все те эклеры или покупали их, чтобы привлечь мое внимание?

Он усмехнулся:

– Съедал, конечно. Они слишком вкусные, чтобы удержаться и не съесть. Но выносить другое искушение… это было на пределе моих сил. – Он убрал прядь волос с ее лица. – Вы уверены в том, чего хотите? Действительно?

Тилли обвила руками его за шею.

– Совершенно уверена. – Она прижалась к нему грудью и с жаром поцеловала в губы, чтобы сломить у него остатки сдержанности.

Руки Блейка обхватили ей бедра, язык продолжал эротический танец. У нее внутри все трепетало от восторга. Вот таким должен быть поцелуй: страстным, бесконечным, неотразимым.

У Тилли перехватило дыхание, когда рука Блейка поднялась наверх и задержалась под грудью. Это было так же невыносимо приятно, как если бы он взял в ладонь обнаженную грудь. Но он, кажется, старался не подгонять ее и продолжал медленно целовать так, будто угощал сильным наркотиком. Тилли тихонько постанывала, охала. Никогда прежде она не испытывала ничего похожего на подобное возбуждение. Каждый нерв в теле ожил, предвкушая дальнейшие прикосновения его рта, его руки, тела, прижимавшего ее.

Блейк спиной двигался к кровати, не отпуская Тилли и не оставляя сомнений в своих дальнейших намерениях. У нее дрожал низ живота.

Тилли расстегнула пуговицу на его рубашке, чтобы поскорее добраться до обнаженной кожи, но руки не слушались. Блейк расстегнул остальные, стащил рубашку через голову и бросил на пол у кровати. Тилли уперлась ладонями ему в грудь. Какие у него накачанные мускулы! Куда только подевались все те калории, которые он съел вместе с пирожными?

Вдруг ей стало неловко. Даже стыдно. Что, если складочка на животе, которую никакие приседания не смогли убрать, отвратит Блейка? Или бедра с ямочками? Она совсем не похожа на худышек-моделей из его арсенала дам.

Блейк, видно, почувствовал, как изменилось у нее настроение, потому что застыл.

– Еще не поздно передумать, – сказал он.

Тилли отвела глаза и покусала нижнюю губу.

– Это не…

Он взял теплой большой ладонью ее подбородок и заставил посмотреть на него.

– Боитесь?

– Немножко…

Большим пальцем он погладил ее по щеке.

– Тилли, вы красивая, сексуальная женщина. Вы не должны в себе сомневаться.

«Он что, читает мои мысли?»

– Я всегда стеснялась своей фигуры, – призналась Тилли. – Да и Саймон… он настаивал, чтобы я носила все закрытое. Вот я и стала прятать свою полноту. Где уж тут этим гордиться…

Блейк с нежностью взял в руку ее грудь.

– А я мечтал о вашем теле с первого же дня, как вас увидел.

– Да?

Глаза его призывно блеснули, и он принялся расстегивать пуговицы на ее платье. Кожу у Тилли мгновенно закололо под его пальцами, а глубоко внутри спазмом сжалось желание, да такое сильное, что ноги едва держали. Платье упало на пол рядом с его рубашкой. Он стал ласкать ей грудь. Соски напряглись, их словно наэлектризовали, они рвались наружу.

– Такая красивая. – Он произнес это тихо, голос звучал низко, глухо.

Тилли покрылась гусиной кожей. И тут Блейк опустил голову и облизал соски. Теперь один за другим закололи позвонки. Кто мог подумать, что в сосках столько нервных окончаний?

Она услыхала жалобное, просящее похныкиванье и поняла, что этот звук исходит от нее. Блейк покусывал ей сосок, ласково и осторожно, и от удовольствия у нее зашевелились волосы. Потом язык оказался под грудью, облизывая нежную кожу. Ощущения были настолько острыми, настолько восхитительными, что все тело у нее дрожало. Желание разрывало ее, сжимало, впивалось сладкой болью. Каждое его прикосновение ртом, руками разжигало огонь.

Блейк осыпал поцелуями ей грудь, пупок, осторожным движением снял трусы. Тилли замерла, напряглась, но он, успокаивая, положил ладонь ей на живот и поглаживал, словно укрощал капризную лошадку.

– Не бойся. Я не сделаю тебе больно.

Тилли медленно выдохнула и заставила себя расслабиться, вытянувшись на матрасе. Он гладил ее осторожно, кончиками пальцев, как бы проверяя, откликается ее тело или нет, что ей приятно, а что не очень. Да она и сама бы ему сказала, если бы не утратила дар речи. Все, на что она способна, – это прерывисто дышать, когда каждый нерв вспыхивает, будто спичка зажигается. Рот Блейка начал медленно касаться всего ее тела языком и губами. Он словно раскрывал бутон, а она… она позволяла ему это делать, привыкая к нему, к его дыханию у себя на коже.

Ощущения нахлынули сильной волной, и все ее мышцы сложились в одну-единственную чувствительную точку внутри. Напряжение было даже в ступнях ног. Это похоже на приближение страшного урагана. Вот-вот он захватит ее, и она боится, что с ней будет, как это будет и сможет ли она противостоять натиску стихии.

– Тилли, расслабься, – сказал Блейк. – Не бойся.

– Я… я не могу. – Она закрыла лицо рукой – ей сделалось стыдно от того, какой неуклюжей она выглядит.

Блейк мягко отвел ее руку и слегка сжал.

– У тебя все получается. Трудно ожидать удовольствия в первый раз. Но ничего неприятного не будет – обещаю. Ты всего лишь впусти в себя наслаждение. Дай наслаждению завладеть тобой, не сопротивляйся.

Тилли закрыла глаза, отдавшись ласкам. Он словно читал ее тело губами, языком. Никуда было не деться от приливов наслаждения, которые обволакивали Тилли изнутри и снаружи, закрутили ее в водовороте, где исчезали мысли, а тело было в плену ранее не испытанных удивительных ощущений, которые каскадом струились по телу.

У Тилли словно не было ни рук, ни ног, и костей в теле не осталось – она вся размякла, растаяла.

– Видишь? Я знал, что у тебя получится, – произнес Блейк, гладя ей бедро.

– Это было… восхитительно. Но на тебе слишком много всего надето.

– Я увлекся. – Блейк поднялся с кровати, вылез из брюк и трусов, потом достал из бумажника презерватив и лег рядом с Тилли. – Мы можем этого не делать, если ты не готова.

– Я готова, – ответила она и спустила руку к его паху.

«Я была готова с того дня, как тебя встретила».

Тилли стала гладить его член, и глаза Блейка загорелись. У нее внутри все стянуло от предвкушения.