– Отец называл маму «любимая», – помолчав, произнес Блейк. – Я не помню, чтобы он обращался к ней по имени… Гуэн.

– А как она называла его?

Губы Блейка растянулись в улыбке.

– Она тоже называла его любимым. Но иногда Эндрю, если сердилась. Но они не часто спорили. Всего пару раз, но, может, наедине все же спорили.

– Ты был единственным ребенком?

– Нет, – вздохнул он. – Мать потеряла ребенка – девочку, семимесячную. Мне тогда было два года. Я ничего не помню. Мама раз от разу говорила о ней. Потом я понял, что это случалось на день рождения моей сестры. Ее звали Луси. После того, как мама ее лишилась, ей удалили матку. Думаю, она ужасно переживала – ей хотелось иметь большую семью. Она была создана для этого. Но отец всегда говорил, что уж лучше иметь только одного ребенка, чем потерять ее. И вот что потом случилось.

Тилли была рада, что Блейк открыто делится с ней своими горестями. Он начинает ей доверять – это хорошо. Значит, он чувствует близость с ней. Почему-то ей это важно. Пусть у них всего лишь флирт, но ей приятнее думать, что она для него не просто временная любовница и что у них не только секс, но общие чувства, мысли и тревоги. Несмотря на его беспечность, Тилли догадывалась, что он в душе одинокий человек и привык держать свои переживания при себе. Ему с детства приходилось быть сильным ради отца. Наверное, это сделало его одиноким, заставило закрыть на замок свои переживания, чтобы никто не приблизился к нему, чтобы узнать и понять его.

– Отец тяжело переживал потерю твоей сестры? – спросила Тилли.

Блейк уставился в бокал с вином.

– Намного легче, чем смерть мамы. Он почти не упоминал Луси. Но, думаю, с отцами все по-другому. Они не так близко связаны с ребенком, как мать, которая его выносила в себе.

Тилли переждала минуту и снова спросила:

– А ты не видишь себя отцом… когда-нибудь? Даже если официально не будешь женат?

Он то ли улыбнулся, то ли грустно усмехнулся.

– Вот уж о чем я не думаю, так об этом. С меня хватает забот об отце, чтобы взвалить на себя еще и эти обязанности.

– Ты не хочешь наследника, которому перейдет Макклелланд-Парк?

– Для начала я должен вернуть его. А пока что ничего не ясно.

– Но если это произойдет, разве ты не захочешь, чтобы твоя плоть и кровь унаследовала родовое поместье, чем снова продать его постороннему человеку?

Блейк больше не выглядел искренним и открытым. Будто захлопнулись ставни на окне.

– Моя задача – вернуть Макклелланд-Парк отцу. Вот все, что занимает меня сейчас.

Тилли чувствовала, что давить на него не надо. Интересно, он не собирается заводить семью из-за трагедии с родителями или он на самом деле не желает связывать свою жизнь с кем-либо? Многие современные мужчины все позже и позже становятся отцами. Но мужчины могут себе это позволить – они могут это сделать почти в любом возрасте, – а женщин подгоняют годы. Пока что время у нее есть. Брак, семья… об этом она только и думала когда-то. Но сейчас ее мысли исключительно о своей кондитерской.

Блейк встал из-за стола и начал собирать тарелки.

– Может, прогуляешься с Трюфелькой? А я здесь приберусь и догоню вас.

Трюфелька запрыгала, завертелась и громко залаяла, явно говоря: «Да, пожалуйста. Погуляйте со мной!»

Над озером повис шар луны, от ветерка по воде бежала легкая рябь, вдалеке ухала сова, и были слышны еще какие-то звуки – похоже, что лисица зовет самца. Трюфелька, задрав хвост, нюхала землю, следуя за запахом, а Тилли шла за собакой, чтобы не потерять ее из виду.

Через несколько минут послышались шаги по гравиевой дорожке, затем – по влажной траве лужайки. Тилли повернулась к Блейку, сердце замерло. Казалось бы, ну что особенного она увидела? Рукава рубашки закатаны до локтей – он мыл посуду после ужина, – волосы растрепаны. Блейк встал рядом, задев Тилли рукой. Он едва коснулся ее, но от этого прикосновения к ней протянулся мощный, жаркий поток.

– Так тихо в это время, – сказал он, глядя на освещенное луной озеро.

– Да… Мне трудно будет уезжать отсюда.

Наступило гробовое молчание. Зря она это сказала! Вдруг он решит, что она напрашивается на приглашение остаться на неопределенный срок? Что хочет продолжения их флирта?

«Но я ведь не хочу никакого продолжения?»

Тилли моментально выкинула эту мысль из головы. Повторения истории с Саймоном она не хочет. Она теперь совершенно другая женщина. Она – женщина, которой нравится быть одной. Она не отрицает своей страстности, но брак ей не нужен, и обязательства не нужны. Их с Блейком флирт только начался, у них еще есть несколько недель. А потом? Потом она сделает следующий шаг, и будет жить дальше.

Блейк повернулся и посмотрел на нее.

– Какие у тебя планы после того, как уедешь отсюда?

Тилли подавила досаду. Она не имеет права рассчитывать на его приглашение остаться в Макклелланд-Парке подольше.

– Я так далеко не задумывалась, – ответила Тилли. – Я жила здесь потому, что экономка мистера Пендлтона уволилась, как только с ним случился удар. А мне пришлось съехать из коттеджа родителей Саймона.

– Куда он денет собаку, если переедет в дом престарелых?

Тилли взглянула на Трюфельку: та гонялась за ночной бабочкой.

– Не знаю… Я еще не обсуждала с ним это. Он ее так любит…

Трюфелька подошла к Блейку, и он потрепал ее по уху.

– Да… стареть тяжело.

– Очень тяжело. Наверное, поэтому мистер Пендлтон стал такой раздражительный. Он с трудом смиряется с тем, что с возрастом во многом ограничен. – Тилли поежилась и обхватила себя руками – ей стало холодно от поднявшегося холодного ветра.

– Замерзла? – Блейк подошел к ней и обнял.

– Теперь теплее. – Она улыбнулась. – Намного теплее.

Глаза Блейка блестели в лунном свете.

– Пойдем в дом. Там, гарантирую, будет жарко.

Так и произошло.


Блейк проснулся на следующее утро рано и повел Трюфельку на долгую прогулку, чтобы дать Тилли возможность подготовиться к работе. Он обогнул озеро и подошел к вязу, на котором давным-давно вырезал свои инициалы. Пальцы дотронулись до букв, вырезанных детской рукой. Он помнил, какая тоска была у него тогда на душе. Эта душевная боль будет с ним до тех пор, пока он не вернет поместье отцу.

Прошлой ночью он думал о том, где будет жить Тилли после того, как он получит обратно свою родовую собственность. Не выбросит же он ее на улицу или что-то в этом роде? В то же время он вовсе не хотел создать у нее впечатление, что их так называемая помолвка может перерасти во что-то большее. Она без конца повторяет, что их кратковременный флирт ее вполне устраивает. Но куда все-таки она пойдет потом? Ее кондитерская находится в деревне, но там не так много приличного жилья, которое можно взять в аренду. Он уже все проверил, когда приехал сюда, чтобы разузнать что к чему. Есть пансион, но она наверняка не захотела бы там жить, будь у нее собственный дом.

Блейк задумался. Что предпринять? Мод Роузторн говорила, что хочет удалиться на покой. Пансион идеально подошел бы Тилли – она могла бы и жить там, и работать. На верхнем этаже устроит жилое помещение, а внизу кухню и кондитерскую с двумя комнатами, чтобы покупатели пили чай около уютных каминов. Вот оно – решение проблемы. Что, если он приобретет пансион и подарит Тилли, как жест доброй воли? И как прощальный подарок.

«Хочешь облегчить совесть подарком?»

На этот раз никаких мук совести. Только здравый смысл. Разумный деловой подход. Тилли сможет расширить свой магазин и остаться в деревне, где ее все знают и любят. Ей не придется беспокоиться о ренте и о том, чтобы выпекать свои изделия в другом месте.

Почему он не подумал об этом раньше? Ему следует очень осторожно поговорить на эту тему. Она гордая и упрямая, и эти ее гордость и упрямство его восхищают.

Да. Он подождет подходящего случая, чтобы обсудить это с ней и перевезти отсюда ее вещи.

* * *

Обычно летом в кондитерской был большой спрос на свадебные торты, и Тилли приходилось работать допоздна, а то и ночью. Если бы она смогла расширить свое производство, все было бы намного проще! К тому же она посещала мистера Пендлтона так часто, как могла. Тилли нервничала, потому что меньше времени проводила с Блейком.

Но Блейка, кажется, не особенно это расстраивало. Он занимался своим обустройством в доме, одну из комнат оборудовал под кабинет, наводил порядок и в доме, и в усадьбе. Каждый вечер, возвращаясь после работы, Тилли обнаруживала приготовленный ужин и умиротворенную Трюфельку, которая после беготни и плотной еды нежилась на своей подстилке кверху пузом.

Закончился четвертый день, когда Тилли работала допоздна. Она со стаканом вина, который передал ей Блейк, устало опустилась на стул и с удовольствием сделала три больших глотка.

– А знаешь, ты бы стал замечательным мужем, осчастливив какую-нибудь девушку, – заявила она. – Не меня, конечно. Мне это не нужно. А что? Ты готовишь обед, убираешься в доме, собака тебя обожает, и еще успеваешь чинить поломки.

«Может, мне не стоило пить на пустой желудок?»

Блейк усмехнулся, но глаза не смеялись.

– Такого не случится.

Тилли сделала еще глоток вина.

– Я сегодня избавилась от свадебного торта.

– Да ну?

– Ага. И очень собой горжусь. – Тилли встала, чтобы принести стакан воды. – Следующее на очереди свадебное платье. Я даже могу его продать. – Она налила воды из крана и обернулась: Блейк оперся о скамейку у плиты и пристально на нее смотрел. Она улыбнулась ему. – Что-то не так?

– Какие у тебя планы по работе?

– Планы?

– Ну, ты собираешься расширяться? Ведь тебе нужна большая прибыль?

Тилли отставила стакан в раковину.

– Ты меня пугаешь своей способностью читать мысли.

Сказать ему о своих мечтах? Почему нет? Он – умный, преуспевающий бизнесмен. Вдруг что-нибудь посоветует, учитывая ее ограниченные финансовые возможности.