Тилли… Она своей нежной ручкой будто дотянулась до его сердца сквозь мембрану. Он чувствует ее присутствие в своей душе. Каждый раз, делая вдох, он дышит вместе с ней.

– Посмотрим, как пойдут дела к концу месяца, – сказал он. – А может, ты уже устала от меня?

Она тихонько засмеялась и ближе приникла к нему.

– Пока не устала, но я тебе скажу, когда устану.

Глава 9

Тилли обслуживала постоянную покупательницу, когда в кондитерскую вошла мать Саймона Мэрилин. Тилли с дежурной улыбкой положила руки на прилавок, чтобы было видно обручальное кольцо.

– Здравствуйте, Мэрилин. Что сегодня хотите купить?

– Я пришла не покупать, – сказала Мэрилин. – Я… просто хотела узнать, как ты живешь.

– Ну, как видите, замечательно. Но очень мило, что вы нашли время заглянуть ко мне.

«Особенно когда ты не удостаивала меня своим визитом – кстати неприятным – почти четыре месяца».

Мэрилин выдавила подобие улыбки – словно на губы натянули тонкую ленту.

– Ты общалась с Саймоном? Я имею в виду недавно?

– Нет. Не общалась. Да и к чему? Я ведь теперь помолвлена и…

– Тилли, он плохо с тобой поступил. – Мэрилин нервно прижимала сумочку к животу. – Отвратительно и непростительно. Но видишь ли… мне всегда казалось, что он тебе не подходит. Я поэтому противилась вашим встречам. Да, знаю, что обидела тебя своей холодностью, но я думала, что ты наконец поймешь, что лучше устроишься в жизни без Саймона.

«Лучше, чем с ее драгоценным сыночком?»

Неужели она не расслышала? Не может быть, чтобы это признание – или извинение – было искренним.

– Конечно, очень любезно, что вы…

– Я рада, что ты кого-то встретила, – сказала Мэрилин. – Блейк Макклелланд обеспеченный человек и, очевидно, влюблен в тебя. Я рада за тебя, дорогая. Я боялась, что ты закончишь дни, страдая по Саймону.

Тилли уже давно не вспоминала Саймона. Она почти забыла, как он выглядел.

– Блейк чудесный человек, и мне повезло, что он появился в моей жизни.

«Разве это не правда?»

Ее жизнь круто изменилась, когда в ней появился Блейк. Она больше улыбалась, она больше смеялась. Она острее воспринимала то, на что не обращала внимания раньше. Не говоря уже про секс.

Мэрилин стояла с кислым выражением лица.

– Когда я думаю о том, что ты могла бы стать моей невесткой вместо… вместо той… той особы, которую Саймон отыскал онлайн… А теперь он ушел от нее, оставив беременной, так что от нее уже не избавиться. Она хочет кольцо на палец и пышную свадьбу напоказ.

Тилли ждала, что будет потрясена или ей сделается грустно оттого, что Саймон станет отцом, но… ничего не почувствовала. Мэрилин словно рассказывала о совершенно чужом человеке. О том, кого в ее жизни вообще не было.

– Но это же замечательно, что у вас будет внук…

У Мэрилин на глаза навернулись слезы.

– Ох, Тилли, как ты можешь… быть такой доброй? Конечно, отец и мачеха хорошо тебя воспитали… Если бы ты не была счастлива с Блейком, я упросила бы тебя вернуться к Саймону. Но ведь это невозможно?

Тилли стало совестно… совсем чуть-чуть. Она слишком счастлива с Блейком. Счастлива настолько, что даже страшно.

– Нет. Невозможно.

Мэрилин ушла, а Тилли увидела, что у нее новое сообщение на электронной почте. От отца и мачехи наконец-то. Оказалось, что это ежемесячное сообщение, которое они посылают всем знакомым, а для нее короткое послание в конце. Они поздравляли ее с помолвкой и выражали радость по поводу того, что она смогла простить Саймона и устроить свою жизнь.

Тилли долго смотрела на текст. Значит, главное для них – это то, что она простила Саймона.

А узнать побольше о Блейке они не хотят? Узнать, какой счастливой он ее сделал? Как возродил ее чувства? Неужели не хотят прилететь домой, чтобы познакомиться с ним? Неужели ее счастье ничего не значит для них? Им важнее что-то еще? Тилли знала, что у отца и мачехи много проблем в Уганде, и не простых, часто вопрос стоит о жизни и смерти, и она не имеет права быть задетой тем, что они не выказали большого интереса к тому, что происходит с ней. Но ведь так было всегда, когда они переезжали из прихода в приход.

После работы Тилли отправилась навестить мистера Пендлтона и взяла с собой Трюфельку. Блейк прислал ей эсэмэску, что у него дела и они увидятся позже дома, пообещав пригласить ее на ужин, чтобы ей не пришлось готовить самой.

Мистер Пендлтон сидел в кресле с откидывающейся спинкой и тупо смотрел в окно, но мгновенно оживился, когда появились Тилли с Трюфелькой.

– А! Мои две любимые девочки! – Он потрепал уши собаке, потом взглянул на Тилли. – Ну, ну, ну, ты, как я вижу, вся светишься.

Тилли чувствовала, что если у нее что и светится, так это пылающие щеки. Неужели мистер Пендлтон мог догадаться, что только утром в душе у нее был зажигательный секс с Блейком и до сих пор тело горит?

– Разве? – как можно равнодушнее произнесла она.

– Значит, помолвка идет тебе на пользу? Да?

– Да. Мы очень счастливы. Мне с ним хорошо, и Трюфелька к нему привязалась. Он гуляет с ней, он моет посуду. И в усадьбе много чего починил. Почему же его не полюбить?

– Ты действительно… его любишь? – Старик посмотрел на нее вопрошающим взглядом пытливой птицы.

– Конечно люблю, – ответила Тилли.

«О боже, как же легко привыкаешь врать! Даже не кажется, что ты врешь!»

То же самое было, когда она разговаривала с матерью Саймона – она совершенно не чувствовала, что врет. Слова спрыгивали с языка абсолютно достоверно. Почему? Объяснить невозможно.

– Наверное, я ошибался относительно этого человека, – заметил мистер Пендлтон. – Не скажу, что он мне не нравится. У него есть твердость характера, есть напористость, есть амбиции.

«Мне тоже он нравится. Может, даже слишком нравится».

Тилли села на стул рядом с креслом старика.

– Вы решили, как поступить с Макклелланд-Парком? – спросила она.

Мистер Пендлтон сверлил ее глазами.

– Тилли, это то, чего ты хочешь? Хочешь жить там с ним, завести семью, которую ты всегда хотела иметь?

У Тилли сдавило горло, словно ее душили подушкой с постели старика.

«Боже, боже, боже…»

Ну почему она не поняла этого раньше? Или почему поступила так, как обычно: не обращать внимания на очевидные вещи? Жила, отрицая правду, пока не стало слишком поздно? Неудивительно, что ее не расстроило, когда она узнала, что бывший жених станет отцом. Потому что единственный мужчина, от кого она хочет детей, – это Блейк. От мужчины, в которого она безнадежно влюбилась, несмотря на обещания и заверения, данные самой себе. Но как же она могла не влюбиться в него? Он – все то, что ей хотелось увидеть в мужчине.

Он, конечно, не эталон благоразумия и совершенства.

Но он – ее мужчина. С ним можно говорить о чем угодно, он слушает и сопереживает, и ей от этого так хорошо, как ни с каким другим человеком на свете.

– Да, – ответила она мистеру Пендлтону. – Я хочу этого больше всего.

Это не ложь. Это правда. Она хочет быть с Блейком всегда, а не только на время краткого флирта.

Кого она дурачила? Она не та девушка, которой нравится быть одной. Она – девушка, стремящаяся к браку, и только к браку. Такой настрой не изменить в одночасье, это не пара туфель.

Она хочет волшебную сказку, потому что знает, что не сможет быть счастливой ни с кем, кроме Блейка. Ей не надо иметь массу романов с кучей мужчин – ей подходит только он.

Он – единственный ее мужчина.

Как только он поцеловал ее, что-то случилось такое, что не позволит ей быть с другим. Он зародил в ней страсть – эту страсть способен зажечь лишь он.

Мистер Пендлтон вздохнул.

– Я, конечно, стар, но еще помню, как это – любить. Я каждый день скучаю по моей Велме.

– Знаю. Вам, должно быть, очень одиноко без нее.

Он задумчиво постукивал шишковатыми пальцами по ручкам кресла, мохнатые брови сошлись на переносице.

– Придется что-то делать с собакой. Я не смогу взять ее с собой.

Тилли с трудом сглотнула слюну.

– А куда вы собрались? Какие у вас планы?

– Планы? – Он усмехнулся. – Вот в чем беда, когда стареешь, – ничего уже не спланировать. Что-то происходит, а ты ни при чем. – Он повернулся к окну, часто заморгал и сжал челюсти, подавляя волнение. Трюфелька перестала грызть резиновый набалдашник на дверном упоре, подошла к мистеру Пендлтону и положила ему голову на колено, преданно глядя. Он рассеянно гладил ее, потом обернулся к Тилли. – Я собираюсь перебраться в дом для престарелых. Не хочу, конечно, но самому мне не справиться. Макклелланд-Парк слишком велик для такого старика, как я. Это место предназначено для семьи, а не для того, кто одной ногой в могиле.

Тилли, едва не плача, сжала ему руку.

– Я буду навещать вас каждый день. И позабочусь о Трюфельке. Буду брать ее с собой… если разрешат.

Он скривился.

– Разве у тебя не будут другие заботы? Рождение детей?

«Нет, не будут. Я буду сидеть перед телевизором, а собака будет жевать все, что не приколочено гвоздями».

* * *

Блейк свернул к медцентру – он собирался повидать мистера Пендлтона, прежде чем они с Тилли поедут пообедать. Старик оставил сообщение на телефоне: хотел поговорить с ним. Блейк обуздал волнение. Пустые надежды его не устраивали – ему нужна подпись старика на документах. Но, скорее всего, этот визит ни к чему не приведет, и старик по-прежнему будет морочить ему голову.

Сегодняшний вечер Блейк хотел сделать особенным для Тилли: ужин в маленьком дорогом ресторане, винный бар с танцами под оркестр. А потом – домой.

«Домой».

Странно. Он начинает думать о Макклелланд-Парке и о Тилли, как о чем-то неразрывно связанном. Но что странного? Он близок к тому, чтобы вернуть родовое поместье… благодаря ей. Если все выгорит, то он вечно будет ей благодарен.