Джулиан Хитч - Притяжение крови

– Ты этого хотела, Дэйзи?! Наша любовь будет дарить только боль, – шепчет он на ухо и набирает темп, заставляя перекинуть руки с простыни ему на спину. Она вцепляется в него, потому что Ноэл умудряется задевать не только болевые точки, но и что-то, что в представлении Дэйзи даёт ей наслаждение.

Она притягивает его голову и целует, давая ощущение того, что она его. В этот момент ничего не имеет значения: все скелеты в шкафу и тайны кажутся призрачными. Разве есть что-то важнее того, как его член движется внутри, даря странное болезненное удовольствие?

Столько лет они бежали от этого, что в итоге всё обернулось безумием, с которым он входит в неё. Ноэл хочет оставить везде свои следы – она его, он не намерен делить её ни с кем.

Вбивается в неё только сильнее, наполняя комнату шлёпающими звуками. Дэйзи не может отделить боль и наслаждение – они так тесно переплетаются друг с другом, что она почти в забытье водит руками по влажному телу, вдыхая запах, которым для неё всегда был наполнен целый мир.

И когда Ноэл стирает с её лица что-то, Дэйзи понимает, что плачет. Но это неважно, потому что их накрывает волной удовольствия. Ноэл сжимает её в объятьях, она несильно всхлипывает в плечо, и он знает, что это не от боли или жалости к нему, а от того, что они бегали друг от друга слишком долго.

Слишком много потеряно времени и слишком много тайн.

Ноэл ложится рядом, сжимая её руку. Дэйзи приподнимается, чтобы понять, что она ещё в состоянии это сделать. Боль распространяется по всему телу, но она ложится на бок, чтобы рассмотреть Ноэла без одежды. Он с улыбкой притягивает Дэйзи обратно так, что её голова ложится ему на плечо. Она гладит его тело, натыкаясь на множество шрамов.

На руке у него красуются три свежих пореза.

– Зачем? – хмурится Дэйзи, касаясь корочки, поглаживая еле заметно.

– Так легче: боль говорит, что всё вокруг не сон.

Она медленно убирает руку и кладёт на сердце, слушая, как оно замедляется. Ноэл прав – ноющие мышцы доказывают то, что всё это было. Она и Ноэл.

***

– Заебали! – кричит Ноэл и выходит в коридор.

Шум будит Дэйзи. Она открывает глаза, каждое движение даётся ей с трудом. Сейчас она не думает о том, что было, она заматывается в простынь и подходит к двери. Ей открывается вид на то, как Ноэл распахивает входную дверь, будучи одет в одни боксеры. Перед ним стоят полицейские, держа удостоверение на уровне его глаз.

– Ноэл Хант, вам предъявлены обвинения в распространении оружия, нападении и грабеже. Мы просим вас проехать с нами в участок. Будет лучше, если мы сделаем это без сопротивления с вашей стороны.

Дэйзи, заплетаясь в ткани, бежит к двери, абсолютно забывая, как выглядит. Двое полицейских переводят на неё взгляд и еле заметно смущаются, явно не предполагая такого поворота. Она замечает, что часть ткани почти свалилась с груди и там видны многочисленные следы, оставшиеся на память от прошедшей ночи.

На лице Ноэла злость, что они смотрят на сестру, поэтому он протягивает руки вперёд, и на его запястьях застегиваются наручники. Он знал, что когда-то это случится, но надеялся, что не так скоро. Люк у них. Ноэл тоже. Кто следующий? А главное, кто их сдал?

Пока его ведут по аллее практически без одежды, Дэйзи бежит следом молча: в её босые ступни впиваются мелкие камешки и гравий. Она как будто потеряла дар речи. Ноэл сжимает пальцы в кулаки, пытаясь сдержаться, – нельзя показать копам свою слабость и зависимость от неё. Они обязательно этим воспользуются на допросе, давя на болевые точки.

– Отпустите его! Ноэл! – у Дэйзи наконец появляется голос, и она вцепляется в руку полицейского, привлекая то ли его внимание, то ли не поспевая за ним, но тот грубо отталкивает её.

– Мисс, не мешайте выполнять мне мою работу, или придётся задержать и вас!

Дэйзи теряет равновесие и падает на колени, пока Ноэла сажают на заднее сиденье, придерживая руку на затылке, чтобы тот не ударился. Так они создают видимость, будто государству и правосудию есть дело до его самочувствия.

– Позвони Олли, он всё решит, – бросает ей Ноэл, пока не закрыли дверь.

Ноэл не уверен, что Дэйзи его услышала. Потухший взгляд, которым она смотрела на него, ранит. Конечно, он догадывался, что его могут взять, но это не его прокол, а чистая подстава, за которую должны ответить или Тамплиеры, или кто-то другой, как только он выберется.

Даже сейчас Ноэл не сомневается в исходе, главное – собраться с мыслями и не поддаться давлению. Стоит только перестать держать оборону, как копы подловят его, и он проведёт в тюрьме достаточно времени. Достаточно для того, чтобы нечего было исправлять в их отношениях с Дэйзи.

Сейчас сестра слишком взвинчена. Даже если она и услышала ночью всё, что он делал в прошлом, то это вполне могло уложиться в её голове не совсем так, как есть на самом деле. Одно дело услышать, а другое – столкнуться с этим буквально сразу же. Это не кино, и герои тут не принимают всё слишком легко.

Ноэл старается не думать о том, что было прошлой ночью, но картинки сами собой возникают в голове. Это было неправильно, только для кого? Ноэл не испытывает муки совести за то, что произошло – Дэйзи было с ним хорошо. А он открыл для себя то, что она бывает упёртая, страстная и притягательная – она взрослеет. Точнее, она уже выросла и решает сама: чего она хочет, а чего – нет.

Но в душе остаются сомнения: это могло быть на один раз, а дальше Ноэл был бы предоставлен пустоте. Дэйзи и так его слабость, а теперь и вовсе ахиллесова пята. Если раньше ещё оставался шанс на то, что он покинет её и даст жить своей жизнью, то теперь это невозможно.

Она его.

Ноэл одержим настолько, что убьёт любого, кто к ней прикоснётся.

И тут перед глазами всплывает образ Мартина и его ухмылка, когда он смотрел на них по очереди в подсобке. Скорее всего, он догадался, что их с Дэйзи связывает не только кровное родство. Но зачем тогда пытался увести её и вообще помогал Олли?

Самерс и его рана… Ноэл уже забыл период, когда ничего не случалось. Друг точно осудит его за то, что он сделал с сестрой. Он ругал его полтора года, надеясь, что мозги встанут на место. Олли, конечно, сам не идеален, но был яростным противником такой связи.

В руки за спиной врезается металл, заставляя вспомнить, что уже испытывал похожие ощущения в прошлом, когда они с Олли оказались перед лицом смерти.

– Очнись, мать твою! – затылком Олли больно бьёт Ноэла по голове.

Тот, что-то промычав, открывает глаза и видит: они сидят спиной друг к другу на стульях и связаны. Голова раскалывается не от недавнего удара Олли, а от того, что их избили и бросили в какой-то сырой и тёмный подвал, освещённый парой ламп. Ноэл вспоминает, что они сидели в засаде перед складами тех, на кого должна была напасть банда через несколько часов, но их, видимо, вычислили и вырубили.

– Люк нас убьёт, – причитает Олли, дёргаясь и пытаясь освободиться от верёвки.

– Как бы нас не убили здесь раньше.

– Не тупи: если не убили до этого, то мы им нужны, – продолжая вертеться на стуле, говорит Олли.

– Хочется тебя огорчить, посмотри на пол.

На полу в дальней части комнаты, до которой едва достаёт свет от лампочки, лежит оголённый провод. Откуда-то прибывает вода и, в конечном счете, подберётся и к ним. Их ноги привязаны к ножкам стульев, а на ступнях нет ни обуви, ни носков.

– Блять! – Олли дёргается только сильнее, пытаясь освободить нижние конечности от верёвок. И чем активнее он пытается их растянуть со своей стороны, тем туже они натягиваются на Ноэле. – Блядство… Блядство!

– Успокойся, Олли! Твоя паника тут ни к чему – надо подумать. Давай попробуем отпрыгать к дальней стене хотя бы, а там посмотрим. На три, готов?

– Да!

– Раз, два, три…

Они делают маленький прыжок в сторону, а потом снова и снова, пока не оказываются у стены. Весь лоб и тело Ноэла покрыты потом, он слышит неровное дыхание Олли – тот тоже устал.

– И что дальше? – с хрипотцой в голосе интересуется Самерс.

– Я не знаю, Олли, пока ничего не придумал.

– Тогда думай. Надо отсюда выбраться, я не хочу сдохнуть как крыса в клетке.

Ноэл озирается по сторонам, отмечая, что вода прибывает достаточно медленно: кто-то решил вдоволь над ними поиздеваться. Олли ещё пытается некоторое время выбраться из пут.

– Так, ладно! Давай базарь, а то я сойду с ума.

– О чём ты хочешь поговорить? – Ноэл продолжает смотреть за тем, как вода прибывает, покрывая пол дюйм за дюймом.

– Да, блять, о чём-нибудь!

Ноэл, задумавшись, выдает не очень простую тему:

– Расскажи самую страшную свою тайну.

– Хули тебя пробило на признания перед лицом смерти?

– Не хочу уносить с собой в могилу.

Олли замолкает, борется с собой, а Ноэл сам удивляется своему спокойствию – для него это очередной квест и, как всегда, на кону жизнь. Хант надеется только на Люка, а если он не успеет, то, значит, так тому и быть. Он хотя бы умрёт плечом к плечу со своим братом.

– Ладно, блять, твоя взяла, чего я трус что ли? Всё равно мы с тобой покойники… Я убил своего отца – настоящего отца, – поэтому и кочевал потом в приёмных семьях. Все посчитали это несчастным случаем, но это не так. Он был алкоголиком и постоянно бил меня, как капля попадала в рот. Оставлял на теле всё новые и новые шрамы – мелкие и большие. Как-то мы поднимались домой, и он неожиданно треснул меня так, что я упал на ступени и сильно ударился головой, кажется, рассёк тогда бровь. Не знаю, что на меня нашло, но я просто озверел: вскочил на ноги и толкнул его в спину, он не удержался и пролетел кубарем несколько пролётов, разбив лицо и голову. Я не жалею о том, что сделал. Ублюдок это заслужил – я не раскаиваюсь.

Тишина давит на плечи, только тихо журчит вода и временами коротит провод.

– Что насчёт тебя? – прочищая горло и слегка повернув голову в сторону Ноэла, спрашивает Самерс.