— Что… Что ты делаешь? — растерянно пробормотала Черничка и так знакомо покраснела, пытаясь закрыться руками и свести ноги. Естественно, я не дал ей. Ни за что! Мой язык осторожно провел дорожку от самого верха до входа в ее лоно, опробовав ее на вкус и девочка удивленно ахнула, на эмоциях схватившись за первое, что попалось на пути — мои волосы. — Черт!

Усмехнувшись, я осторожно прикусил клитор, наказывая мою малышку за сквернословие. Она никогда не узнает, как заводят меня в один миг грязные слова на ее невинном язычке.

Слегка натянув ножу, я начал медленно изучать все эрогенные зоны Чернички, реагируя на ее вслипы, не сдержанные стоны и то, как она снова и снова пыталась оставить меня без волос. Язык, словно сумасшедший, выводил узоры на ее пульсирующем клиторе, ощущая, как Черничка становится все более и более раскрепощенной. Ее глаза больше не фокусировались на чем-то конкретно, а были наполненны такой всепоглощающей похотью, что остановится теперь казалось нереальным.

— Я больше не могу… Дай мне кончить. — измученно пробормотала она и не зря. Я играл с ней, умело отступая, когда ощущал скорое приближение.

— Рано. — пришлось сказать мне, а затем и вовсе отстранится. От разочарования в глазах девочки хотелось выть, как какому-то дикому животному! А затем наплевать на все, приспустить штаны и затрахать ее до смерти… Так, чтобы кричала мое имя каждый раз, когда член будет входить в нее полностью, а яйца безжалостно шлепать по мягкой коже. Так, чтобы просила быстрее, резче и глубже. Так, чтобы извивалась в моих руках, словно уж, и смотрела с таким же диким желанием, как и сейчас.

И на самом деле было рано. Она текла не достаточно сильно… Подошла к черте недостаточно близко… И я все еще не услышала свое имя, обласканное ее языком.

Облизав палец, я медленно ввел ее внутрь Чернички, изогнув практически крючком, чтобы массировать верхнюю стенку, а затем снова вернулся языком к ее клитору. Она задохнулась практически сразу, натянув мои волосы так, что могла вырвать вместе с кожей. Ее ноги сжали мою голову, икры дрожали, тело извивалось, а из губ вырвался новой и новый стон, вместе с непонятный бормотанием. Но я не мог остановится, трахая ее пальцем все быстрее и вылизывая языком все настойчивей, как вдруг он измученно прошептала:

— Прошу… Я не могу больше… Умоляю, Кирилл…

Эти слова и меня самого подводили к черте… Грубая хрипотца ее голоса обласкала каждую букву моего имени, заставляя наконец дать ей то, чего она хочет. Но сперва нужно было услышать это из ее губ.

— Чего ты именно хочешь, Черничка? Скажи или я прекращу. — строго отчеканил я ей, давая понять, что выбора у нее нет. К тому же, немного отстранился и подул на клитор, который теперь давал сильнейший спазм по телу от одного потока воздуха.

Я видел ее такой впервые. Злой, возбужденной, доведенной до сладкой крайности и лишенной права выбора по собственной воли. Она с ненавистью впилась коготками мне в кожу и прорычала:

— Я хочу, чтобы ты дал мне кончить, Шакалов… Или трахнул уже наконец!

— Что же, сложно отказать, когда девушка так просит… — посмеиваясь, я исторился поудобнее между ее ног, с остервенением проследив, как струйка ее возбуждения стекла по лоно. Но я не дал ей испортится, слизав все до последней капли… Боги, как же мне нравился этот вкус! — Придется дать тебе и то, и то.

Черничка не успела ничего ответить, как мой палец зашевелился вновь, а язык ускорился до невозможности, извиваясь вокруг ее самой чувствительной точки. Он кончила почти сразу, дергаясь, словно в припадке эпилепсии, так сладко крича мое имя, что я просто дождался, пока первый приступ спадет, а затем поднял ее на руки, заставил оплести ногами талию и прижал к стенке беседки.

Одно движение вниз и член колом вошел в ее истекающее лоно на полную длину, заставляя девочку распахнуть глаза.

— Тебе больно? — на секунду замерев, я осознал, как проштрафился. Ее запах, вкус, стоны напрочь лишили связи с логикой, заставляя забыть, что Черничка беременна. И пусть гинеколог сама разрешила секс, навредить девочке в таком состоянии хотелось меньше всего.

— Нет… Нет… — удивленно прошептала она, поерзавшись на мне. А затем протараторила: — Так чувствуется намного острее, чем обычно… Кроме ощущений внутри, клитор… словно все время находится на пике оргазма. Это безумие!

У каждой девушки свои особенности организма… Хотя, о чем это я? Никогда в жизни я даже не думал о том, чтобы кому-то в постели со мной было хорошо. Плевать. Справятся как-то сами. Но узнать подобное о Чернички стало настоящим подарком. Глядя в ее затуманенные глаза, я толкнул членом еще пару раз, чувствую, как мышцы сжимаю его, а девочка в конец теряя связь с реальностью стонет прямо мне в губы, так сладко, что сдерживаться, чтобы не кончить, становится все сложнее и сложнее. Мать твою, словно какой-то подросток со сперматоксикозом!

Толчок, толчок, еще толчок… Она буквально лежит на мне, сдаваясь и подчиняясь. Каждое ее движение на встречу, каждый поощряющий стон и каждый хриплый рык, шепот, просьба не прекращать снова и снова говорит о том, что она моя. Моя малышка, моя маленькая девочка, моя Черничка, ради которой я готов сделать все. Даже убить.

Где-то на грани инстинктов, я ощутил движение около дома. С трудом заставив себя посмотреть в нужную сторону, я увидел Макса. Озабоченно оглядываясь, он словно искал кого-то… Естественно, мою Кристину!

Не заметив никого, он пошел дальше по дорожке, прямо к лежакам. Пару шагов отделяли его от того, чтобы увидеть меня, вбивающего Черничку в стену. И, возможно, я бы остановился, если бы брат мог увидеть хоть часть оголенной кожи моей будущей жены. Но прикинув строение беседки, я точно знал, что видно только ее руку, волосы и мое голое тело.

И тут меня осенило. Он должен увидеть это, раз и навсегда рассеяв в своем крохотном мозгу мысль о том, что Черничка не счастлива. Пусть, сейчас она не готова принять меня и мой мир, но на это нам дана целая жизнь и это уж точно не история этого сопляка.

— Тебе хорошо? — ускорившись, я просунул руку между нами и коснулся ее клитора, заставляя ее завопить, словно сучку на случке. В этот момент Абрамов уже подошел к шезлонгам и крик Чернички заставил ее оцепенеть и медленно перевести взгляд на беседку. — Скажи мне, Черничка! Скажи громко и четко. Иначе я кончу сам, оставив тебя не с чем.

На глазах девушки появились слезы, глаза закатились, ногти уже настолько расцарапали мне спину, что кровь один к одному смешалась с потом. Из горла вырывались лишь невнятные звуки, но она снова и снова пыталась сказать хоть слово, пока я не ощутил, как ее вагина сжала мой член так сильно, словно пытаясь выжать или раздавить, зрачки девочки полностью закрыли фиолетовую радужку, как она завопила, что есть мочи:

— Боги, да! Мне хорошо… Очень хорошо… Чертовски сильно, как никогда не было!

От ее слов что-то странное зачесалось в области легких, а затем я кончил, словно в первый раз. Скручиваясь в судорогах десять минут, изливаясь в лоно Чернички и впитывая ее стоны поцелуями.

Об Абрамове я вспомнил, когда уже посадил Черничку себе на колени, а сам сел на лавку, чтобы натянуть на нее свою футболку, которая не плохо походила на платье. Брата уже не было. И след простыл.

— Нужно начать поиски родителей прямо сейчас… Возможно, их жизнь висит на волоске, а мы тут с тобой… — у нее не было сил не просто сформулировать мысль, но и донести ее до конца. Свернувшись калачиком у меня на руках, она задремала, сквозь сон бормоча что-то не членораздельное.

— Я уже занимаюсь этим. — взаправду сказал я, вспоминая, что активные поиски тел ее родителей ведутся уже который час. — Пойдем-ка я уложу тебя в нашу постель.

Она ничего не ответила, прикусив свой пальчик и засосав его, словно младенец соску. Не удержавшись, я поцеловал Черничку в лоб, послав в известное место внутренний голос, напоминающий, что пора поумерить пыл, снова поставить на место Черничку. Ее влияние на меня уже становилось чем-то не подконтрольным…

Подхвати ее на руки, я понес девочку на верх, где-то на втором этаже услышав дикие писклявые стоны, мужской хрип и скрип кровати. Остановившись на минуту, с удивлением понял, что звук доносится из спальни брата с Анджелой. Возможно, и не стоит отсылать Абрамова так рано? Пусть видит и запоминает, что Черничка — моя. Стоит только усилить охрану и приставить к нему лично надсмотрщика. Еще один косой взгляд на Кристину — до свидания Сейшелы.

— Что это за дикие крики? — сквозь сон поморщилась Черничка, пытаясь закрыть глаза. — Кому-то плохо?

— Вряд ли… Скорее, хорошо… Мой брат развлекается. — усмехнувшись, пробормотал я, не будучи уверенным, что малышка расслышала хоть слово. Положив ее в постель и накрыв покрывалом, я оправился в кабинет, чтобы вернуться к работе.

Кристина

Я проснулась глубоким вечером от жуткой жары. Во сне закрутившись в теплый плед, теперь я буквально истекала потом. Быстро выпутавшись из него, соскочила с кровати и будучи еще одним глазом во сне подбежала к открытому балкону. Легкий ветерок и запах океана подарил тот самый свежий воздух, которого не хватало, и я улыбнулась…

С каждой секундой сознание прояснялось, а воспоминания отделались ото сна. Улыбка превратилась в гримасу, а по телу волной пробежали мурашки.

Больно. Как же больно порой вспоминать и анализировать свои же поступки. Ранее, до встречи с Шакаловым, я не была безрассудной. Никогда. Каждое мое действие было следствием продуманного плана. А что сейчас? Я переспала с мужчиной, превратившего мой мир в ад, потому что… Почему? Потому что не увидела другого выхода? Потому что побоялась, что он не поможет родителям? Хотела тепла, заботы, внимания и поддержки?

Я не знала. Просто что-то боли жгло в груди, а между ног чесалась кожа. Я приподняла белую бесформенную футболку и увидела, что сперма, стекающая из лона, засола на ногах, оставляя слегка белые плоски, похожие на пленку.