Медленно и осторожно по щеке скользнула слеза. Это стало почти неожиданностью, ведь внутри не было чувств, эмоций и печали. Зыбучая пустота, безмерные тусклые потемки.

— Простите, я могу вам помочь? — осторожно позвала девушка и я краем глаза бесчувственно скользнула по ней пустым взглядом. Работница техно-магазина с опаской и нескрываемой паникой осматривала меня, пытаясь найти симптомы непонятной ей болезни. Казалось, дай ей сейчас причину, она тут же кинется спасать меня. — Может стоит вызвать скорую?

Могла ли помочь скорая? Что вообще помогает людям, руки которых не просто опустились, а отсохли. Меня тянуло к земле, в ее глубь… От безысходности, боли и замкнутого круга вокруг! Как вдруг дети в животе толкнулись, заставляя вспомнить о них.

Но в тот момент я поняла ужасное: я искала плохое в Кирилле, Максе и всех вокруг. Но самый большой враг моим детям — я сама. Пусть не произвольно! Но чем больше пытаюсь сделать для них хорошего, тем хуже выходит. Не будет ли им лучше без меня? Быть может стоит…

— Так, милая! Как хочешь, но я свой гражданский долг выполню. — девушка достала с кармана телефон, судорожно начиная клацать покрасневшими пальцами по экрану. — Вызываю скорую!

Губы удалось разомкнуть с трудом. Они будто склеились, закрывая меня от внешнего мира. Но я заставила себя сделать это, чтобы сказать продавщице, не звонить в скорую. Чувствовала: мои дети в порядке. Странно этого говорить, но они были больше в папочку. Более сильные.

— Не нужно. Я сейчас заберу жену и отвезу ее в больницу. — послышался запыхавшийся голос за спиной, а следующую секунду меня подхватили подмышки, унося в сторону мини-парковки. — Спасибо за беспокойство!

Макс был серьезен, на взводе и более чем зол. Его грудь так нервно вздымалась, что это было ощутимо даже через толстую зимнюю одежду. Крылья носа раздувались, пульс зашкаливал. Да он ведь бежал ко мне! Черт, это даже вызвало улыбку.

— Думала сбежать? — рыкнул он, затаскивая меня на заднее сидение машины. Одна минута и две мои руки оказались пристегнуты наручниками к ручке двери, ноги связаны какой-то тряпкой, а тело пристегнуто ремнем безопасности к самому авто. Я и пикнуть не успела, как стала настоящей заложницей. — Прости, маленькая. Но брат умер и сейчас начинается самое интересное.

Стресс от услышанного все еще не отпускал, и я с трудом воспринимала происходящее. Словно это не со мной, а в кино или в книге. Так что откинувшись на спинку, попыталась абстрагироваться от жуткой мигрени и боли в висках, тихо пробормотав:

— Что еще?

Абрамов сжал на руль и завел мотор, прежде чем не скрывая восторга отчеканить:

— Наша новая достойная жизнь!

Было не важно, где он взял новую дорогую иномарку, такие большие деньги и почему так рад. Меня тошнило, мутило и трясло. Моей силы и желания не хватало, чтобы это прекратить, так что в очередной раз ощутив странный толчок в животе, я наконец более-менее вернула самообладание и сдалась:

— Отвези меня к врачу… Кажется… Кажется, что-то не так! — именно в этот момент в животе предательски кольнуло. Так сильно, что я взывала от боли. С этим новым, пугающим до мурашек ощущением, вернулось лютое желание жить. И не просто жить, а все исправить! Вырастить детей, воспитать их и стать наконец счастливой! И пусть Кирилла не вернешь, охранника тоже, но однажды перестанет быть так чертовски плохо и, возможно, жить станет не так гадко. — Черт, разворачивай! Куда ты едешь?

Макс определенно ехал в противоположную сторону от городской больницы. Я поймала его взгляд через зеркало и с ужасом осознала, что делает он это не случайно. Ехидная усмешка, надежда и скрытые мотивы пугали до чертей в глазах. А живот не прекращал сокращаться.

— Макс…

— Прости, маленькая, — без капли сожаления протянул он и резко вильнул на дороге. Меня повело в сторону, руки вывернулись, а живот дал судорогу по всему телу. Закричав во весь голос, я зажмурилась от адской боли, а затем… Ощутила что-то мокрое между ног. — Нам нужно эффектно вернуться в прежний мир. С жертвами это сделать лучше. Я сделаю тебе новых детей, не переживай. — продолжая вилять на дороге, он свернул туда, где отсутствовал асфальт, а была только кривая земляная дорога. Радовало лишь то, что до дома оставалось всего ничего. — Сейчас мы заедем за кое-какими вещами, а затем в путь. Потерпи, я не дам тебе умереть.

«Я не дам тебе умереть» — эти слова больше ничего не значили. Плевать! Дети… Они внутри меня и уже имели сердце, оно билось, угрожая остановится в любой момент. Адская жидкость уже текла по ногам, пачкая коричневые брюки. И тут я подтвердила свои худшие опасения: это была кровь. Знаю, это очень фигурально и надумано, но было чувство, словно это кровь моих детей. Тех, которые не успели сделать никому ничего плохого. Черт бы побрал этот мир!


— Если ты сейчас же не поедешь в больницу… — закричала я, глотая слезы, как вдруг мужчина так резко затормозил, что меня буквально повело вперед. Ремень безопасности никак не контролировал живот, так что в один момент я чуть не отключилась от боли, пробирающей спазмами до корней волос. Белый свет перед глазами и мой внутренний голос: «Крепись, крепись, тряпка!» держал на плаву.

— И что ты сделаешь, маленькая? — ласково прошептал он, а затем начал выходить из машины, явно желая зайти в дом. — Жди. Скоро я вернусь.

Абрамов просто вышел и медленным шагом пошел к калитке. Словно специально, не давая мне даже малейшего шанса на завтра.

Один, два, три… Про себя я считала секунды, боялась освободиться, кричала, просила о помощи. Но это был частный участок и крепкие наручники. Ни-че-го! Только адская боль, свист в ушах и свой собственный голос, похожий на обреченный скулеж.

Макс говорил, что не даст мне умереть, но я ощущала, как умираю. Сперва занемели конечности, затем раздался свист в ушах, а после все вокруг перестало быть четким. Даже звук фонил!

Но одно я услышала точно и четко: выстрел. Один, четкий выверенный. А затем скрипнула калитка. Массивный силуэт направился ко мне быстрым шагом, а затем рука резко рванула дверь.

Я ощутила это сразу. Как прохладный ветерок в бане, запах карамели в лесу или вкус воды в пустыне. Энергетика, аура и поле, доступное только Ему. Только Ему!

Уже на краю сознания, хватаясь за него когтями, я одними губами беззвучно шепнула: «Как? Почему?» Но ответ был странным, выше моего понимания:

— Всегда, Черничка.


Дорогие читатели! Я читаю каждый ваш комментарий и разделяю ваши эмоции. Спасибо за ваши интересные размышления, догадки и то, как вы заряжаете меня эмоциями.

Несмотря на то, что это еще не конец и нас ждет много тяжелых, неожиданных и внезапных поворотов (намекаю на то, что расслабляться рано!), я обещала и обещаю: книг будет только две и ХЭ гарантирован)

С любовью к каждому,

Сандра!

Что вы знаете о суете и мороке? О наказании и муках? О предательстве и потере? Еще год назад для меня это были лишь пустые, громкие слова. Однажды я надеялась понять их значение, проникнуть в самую суть и прочувствовать каждой фиброй души.

Но вселенная услышала меня слишком буквально. Бойся своих желаний, называется!

Кажется, целую вечность я ощущала себя куклой в наркотическом полудреме, без шанса проснуться. Порой утягивало на дно сна и покоя, а затем заставляло на время вернуть сознание, в панике обращаясь самой к себе: «Что с детьми? Как долго мне еще спать?»

Но не было ответа. Я слышала себя и только, гуляя по пустым белым коридорам в гордом одиночестве. Никакой информации о детях, о Кирилле и даже о Максе… В какой-то момент пришла мысль: «А вдруг это и есть смерть?» В таком случае я попала в ад.

И, тем не менее, не было желание опустить руки. Словно безысходность добавляла запала и желания бороться. За детей, за себя и, наконец, чтобы увидеть Его еще раз. Каждый раз, представляя нашу встречу с Шакалом, я не имела понятия, что скажу ему. Меня словно бил паралич и все мысли испарялись, язык немел. Но встретить его хотелось до скрежета зубов, как что-то жизнеутверждающее.

И однажды меня поглотила темнота. Сперва я решила, что это конец, а затем вдруг… услышала внешние звуки! Боги, какое же это счастье, снова ощущать свое тело, слышать запахи, голоса… Но самое главное почувствовать не удалось. Живот. Он словно стал невесомый.

Мутило, движения давались с трудом, а глаза и вовсе словно склеились, но руки сами потянулись к животу. Что-то удерживало их, кажется капельницы, но желания ощутить свое сводило с ума.

— Эй, спокойнее. — послышался знакомый голос совсем рядом и я ощутила, как мужские руки укладывают мои по швам. Слабые попытки увенчались полным провалом! — Приди сначала в себя, а потом уже буянь.

Разомкнув губы, я ощутила, как до боли першит горло. Непривычная сухость и тяжесть внутри заставила потратить весь запас сил на одну лишь только фразу… Фразу, от которой зависело все:

— Де-ти?..

— Тебе сделали операцию, но уже все нормально. — осторожно прошептал Кирилл над моим ухом. Нет, все же глаза открыть не удалось… А как же хотелось его увидеть! Все, что было доступно: его прикосновения к щеке, к волосами и животу. Черт, а ведь он на самом деле был! Мой уже привычный громадный беременный живот. — До девятого месяца детей доносишь.

Я хотела было что-то спросить еще, но в комнату влетела медсестра. Именно с цокотом ее туфель о пол я резко распахнула веки…

Седой! Полностью седой Шакалов сидел передо мной. Мешки под глазами, глубокие морщины и осунувшееся лицо. Словно не виделись годы… И пусть новость о коме и смерти явно было уткой, но жизнь потрепала знатно…

Молодая девушка тут же подошла к капельнице и ввела какой-то странный препарат в нее, прежде чем задавать сотни вопросов… Но я не могла вымолвить и слова. Вот он, мой кошмар на яву! Передо мной сидел Шакалов, а я и слова вымолвить не могла. Язык вырвали, зажали горло, парализовали… И все, что я делала — молчала. Глядя на него. Словно впервые.