Сандра Бушар - Приверженная

В палате было светло. Так сильно, что пришлось закрыть глаза рукой… Доктор Морис, привезенный из Америки специально для лечения Шакалова, уже стоял у кровати, отчаянно пытаясь образумить девочек. Те уже скакали по постели, как по батуту.

— Бог мой, Майя и Ева! Ваш отец только пришел в себя. Дайте ему понять, что происходит. — хватаясь за голову, простонал Морис. — Если сейчас же не перестанете, я выведу вас вон!

— Что? Нет! — воскликнула Майя и вжалась в шею Кирилла, закинув на того ногу. — Это мой папочка. Я хочу на карате, между прочим. Хотите проблем?

Замерев на входе, я вдруг услышала такой знакомый смешок. Тело покрылось мурашками от нетерпения, наконец увидеть его снова. Черные, глубокие глаза, косую ухмылку…

— Я предпочитаю балет, но со мной тоже лучше не связываться, доктор Морис. — серьезно протянула Ева и легла на Кирилла сверху. Майе явно не понравилось, что сестра заняла больше места на теле отца и едва не столкнула ту с кровати. Слава богу, Кирилл успел вовремя их подхватить.

— Все хорошо, Морис. Я и так слишком много пропустил… Пусть они останутся, я чувствую себя… сносно. — немного хрипло протянул Шакалов. Явно, после затяжной комы его состояние было далеко от «сносно», но тот отчаянно делал вид, что хозяин ситуации. Как же это знакомо… — Малышки, а где же ваша мама?

— Она не умеет бегать так быстро, как мы. — растерянно пробормотала Майя и пожала плечами. Затем почесала затылок и удивленно пожаловалась: — Я ей говорила, расталкивать всех в коридоре, чтобы дали пройти, но она почему-то не хотела…

— Действительно, почему она не согласилась! Невероятно просто… — саркастично протянула Ева и закатила глаза, затем нежно прогладила Шакалова по лицу. Это заметила Майя и ответила ей тем, что чмокнула Кирилла в щеку. Ева хотела выкинуть что-то в ответ, как вдруг е взгляд зацепился за меня и та усмехнулась: — Мамочка, иди сюда!

В комнате повисла тишина и все вдруг уставились на меня, словно не понимая, почему я стою как вкопанная. Один Кирилл был слишком слаб, чтобы так извернуться, посему просто прошептал:

— Черничка, иди сюда…

— Слышала, он называет ее Черничка. Мама этого не говорила. — шепнула Майя сестре, та кивнула и серьезно ответила:

— Это из-за цвета глаз. — затем повернулась к папе и внимательно заглянула в глаза. — А у нас зеленые. Как у бабушки.

Медленно шагая по палате, я слышала, как стучат каблуки летних босоножек по мрамору. Красное платье развивалось от легкого сквозняка, но он же и сушил слезы. Я ничего не могла сделать…

— Привет… — тихо прошептала я, переплетая свои же пальцы на уровне бедер. Не представляя, как себя вести, я растерянно посмотрела на Шакалова и едва не задохнулась… Это был он. Тот самый. Не капли не изменившийся человек. Ему я читала молитвы, от него я родила два самых больших счастья в моей жизни и его так сильно ждала. — Так долго…

А он… Кирилл смотрел на меня так, что пробирало до мурашек. От его взгляда по телу растекалось тепло и хотелось прижаться к мужчине так сильно, как только было возможно. Он поморщился и будто немного побледнел, прежде чем тихо прошептать:

— Прости…

Я ожидала услышать все, что угодно, но не извинения. За что? За годы комы. Растерявшись, я присела на край постели и уставилась на мужчину, пытаясь понять, о чем. Слава богу, долго гадать не пришлось. Шакалов нашел мою руку и сжал, прежде чем тихо прошептать:

— Я бросил тебя одну разбираться с этим всем… Девочки так выросли! Такие красивые и так похожи на тебя… Мне так жаль, что я не был рядом все время. Прости… — он слегка потянул меня на себя, заставляя прогнуться. Ева сползла немного вперед, позволяя мне осторожно умостится рядом с Кириллом. Он был таким теплым… А знакомый запах разъедал легкие и будил забытые воспоминания. — Но знаешь, теперь я люблю тебя еще сильнее.

— А нас?! — обиженно пробормотала Майя. — Мы приносили тебе цветы, делали поделки и рисовали…

— Даже если бы вы этого не делали, я бы все равно вас любил. — с улыбкой прошептал Кирилл и закрыл глаза. Осторожно положив руку ему на грудь, я ощутила, как бьеться сердце. От этого стало так спокойно… Боги, как же я скучала. Словно услышав мои мысли, мужчина тихо прошептал: — Теперь все будет хорошо.

Пять лет спустя.

— Так много лет прошло… А, кажется, будто это было вчера. — навернулись слезы и я сжала ладонь мужа, положив голову тому на плечо. Рука Кирилла, до этого лежащая у меня бедре, нежно погладила по талии, вызывая целый рой мурашек. — Мне их не хватает. Иногда кажется, что я забываю их голоса. Становится страшно до ужаса…

— Они всегда вместе с тобой. Помнишь? — мужчина взял мою ладонь и постучал по своей груди. — Вот тут. В сердце.

На губах моментально появилась улыбка и стало спокойно. Как всегда, когда Он был рядом. Моя поддержу, опора, фундамент.

— Знаю…

Я никогда не смотрела на свою жизнь со стороны, не давала оценку поступкам. Годы научили ценить покой и хранить счастье в тишине. И прощать. Потому что исправить можно все, пока ты жив.

Наша история с Кирилом началась за гранью. Переступив ее, люди не могут жить дальше. Мы совершили невероятное. Вернулись обратно, простили, забыли… Смогла бы я жить с прежним Шакаловым? Конечно, нет. Но новая его версия вымолила прощение: душой, телом, жизнью.

— Идем, Черничка. — муж коротко посмотрел на изголовье памятника моих родителей, провел взглядом по свежим розам, а затем снова вернулся ко мне и поцеловал ладошку, которая до этого покоилась у него на груди. — Мы еще вернемся. Девочки ждут.

Мы шли по каменной дорожке чертовски медленно, словно и не двигались вовсе. Вспоминая все то прошлое, что пришлось пережить, дабы прийти к новым «Я». Порой нужно сломать все кости, чтобы срастить их правильно…

— Подожди немного… — Шакалов остановился, а затем достал маленькую детскую игрушку из кармана. Я не успела спросить, что тот задумал, как вдруг он завернул к тому месту, на котором я была лишь раз — на похоронах. Могила Максима Абрамова. Его мать так и не узнала истинную причину гибели сына. Именно она соорудила тому громадный памятник. — Я должен кое-что вернуть.

Ненадолго замерев, мужчина закрыл глаза, а затем осторожно проставил оловянного солдатика верхом на деревянной лошадке прямо на постамент.

— Он был для меня больше, чем брат. Наш отец был вечно занят и не очень людим… Я всегда воспринимал его, как сына. — осторожно протянул Кирилл.

Долгие годы мы не поднимали эту тему и теперь я остро ощущала, что мужу нужна поддержка. Подойдя к тому со спины, я обняла его так крепко, как позволял живот. Мужчина словно облегченно выдохнул и продолжил:

— Я объективно понимаю, каким он вырос и получил по заслугам. Но все еще помню мальчика с этим солдатиком, который слушал меня во всем и мечтал спасти мир. — боль Шакалова была мне знакома. Мы оба много потеряли, часто обжигались и ходили по стеклам. — Ты не должна это слушать… Прости.

— Нет. Я тоже тебя понимаю. — поспешила добавить я, вставая перед Кириллом, чтобы теперь еще крепче обнять его и зарыться носом в ложбинку на шее. — Каждый раз при виде Инги у меня болит сердце. Я могла ей помочь, но не помогла…

— Ты не виновата, что она угробила свою жизнь. Кто заставлял ту садится на наркотики? Можно помочь лишь тому, кто этого хочет. Насильно мил не будешь… — мужчина закутал меня в свое длинное черное пальто и чмокнув в мордашку, выдохнул. — Черничка, нам пора в машину. Твой нос уже холодный. Не хочу превратить вас в ледышек. Не удивлюсь, если Майя с Евой успели подраться.

— О, да… — взяв мужчину за руку, я потянула его в сторону высокого витиеватого забора. Рядом с ним было припарковано авто и даже с нашего расстояния я могла видеть, как активно Майя жестикулирует руками, а Ева пытается делать вид, что увлечена игрой в телефоне. — Нам действительно нужно ускорится, пока девочки…

Не успев договорить фразу, я едва не согнулась пополам, ощутив резкую боль в пояснице. Скрутило так, что и губ вырвался стон.

— Что такое?! Как ребенок? — не дожидаясь моего ответа, Шакалов моментально подхватил меня на руки и быстрым шагом пересек оставшееся расстояние. — Ничего не хочу слушать. Сейчас мы едем к Гайке.

— Ура! Мамочка наконец-то родит нам братика или сестричку. — радостно завизжала Ева, увидев, как отец несет усаживает меня на переднее сидение.

— Если это будет не новая сестра, прошу возврат! — закатила глаза Майя, хотя я видела, как глаза той загорелись.

В этот раз обошлось без приключений. Мы оказались в роддоме за двадцать минут, друг мужа принял нас без очереди. Несколько минут УЗИ и шокирующие новости:

— Поздравляю. Схватки уже начались. Скоро отойдут воды! Нужно готовить Кристину к родам.

Девочки отказались ехать домой и пробыли в палате еще четыре часа. Шакалов помогал мне настроится и вспоминал прошлое. Девочки смеялись над его утрированной историй про мои роды.

Время летело незаметно. Как вода… И уже в двенадцать часов ночи на свет появился Роберт Шакалов. Густые кудрявые волосы, смуглая кожа, миндалевидные глаза и вес почти пять килограмм — с самой первой секунды он напоминал мне своего папочку.

— Мой сын… — Шакалов первый взял его на руки, по традиции присутствуя на родах. В его глазах было столько щенячьего счастья, чтобы просто не могла не разрыдаться. — Я думал, что уже невозможно любить тебя сильнее… Но ошибся, Черничка.

Усмехнувшись, я откинулась на койку и протянула ручки к плачущему комочку счастья. Пора было и мамочке увидеть гостя, которого мы ждали так долго!

— И я, — тихо прошептала я, принимая Роберта. — И я.

Год, месяц, час, минута… Вы не знаете, сколько вам отведено. Живите здесь и сейчас. Признавайтесь в любви, прощайте, решайтесь! Делайте глупости, устраивайте свою жизнь и, главное, давайте людям шанс. Потому что может выйти так, что они станут центром вашей вселенной.