Елена Лабрус - Привет, грабли! Да, снова я

Ах вот она о чём! Бар, плачущая девушка. Да, всё это уже было в его жизни.

И да, тогда он тоже подсел. Купил ей выпить. А она сказала ей нужен, просто жизненно необходим — он, и показала на его штаны.

Разве мог Савелий отказать? Юный, горячий, голодный, готовый хоть где, хоть с кем, с трудом поверивший в своё счастье, что такая девушка, как эта… хочет с ним?

Сколько же дней они не вылезали из постели? Обнажённые, потные, безумные.

Сколько раз принадлежали друг другу? До хрипоты, до дрожи, до бессилия.

И когда он привёл её домой и сказал родителям, что женится, не хотел слушать возражения.

Впрочем, родители и не возражали. Просто сказали: «Сынок, не торопись!»

Съезжайтесь. Живите вместе. С нами в доме. Или снимайте квартиру ближе к университету. Только, пожалуйста, не надо штампов в паспорт, хотя бы пока не закончишь учёбу. И предохраняйтесь!

Но память, кажется, забросила его слишком далеко…

— Да, ты права. Я не меняюсь. Но что здесь делаешь ты?

— Видишь ли, милый, я здесь потому, что ты мне нужен.

— Это я уже понял. Зачем?!

— Чтобы следить за Астаховым.

— ?.. — Сава потрясённо развёл руками, не находя слов.

— Милый, — она покрутила на пальце кольцо. Не обручальное. — Просто сделай, что я прошу.

— И что же ты просишь?

— Узнать о покупке каких домов сейчас ведёт переговоры Алекс…

Сава покачал головой:

— Не понимаю.

— Дорогой, ты знаешь, как он поднялся?

— Понятия не имею. Если ты в курсе, моя работа заключается в том, чтобы сказать куда ему двигаться дальше. И остальное меня не интересует.

— Я тебе расскажу, — оглянувшись, Кира развернула стул и села, закинув ногу на ногу. Ей чертовски шёл этот стиль «вамп» — femme fatale, таинственной, жестокой, коварной и непреодолимо притягательной. Впрочем, ей любой стиль шёл. Она была дьяволица, что умела принимать любой облик. Если бы Сава это знал, когда смотрел в баре на её трогательное платьице в горошек и трепещущие ресницы много лет назад…

— Хорошие дома они, как коллекционное вино и предметы искусства, Савушка, не любят чужие руки. Об их продаже не говорят вслух. Их не предлагают по объявлению. О том, что графиня N больна и её внучка решила избавиться от особняка, сообщают шёпотом за стаканчиком хереса. Так это происходило тогда. Так это происходит сейчас. А знаешь, что такое хороший дом?

Сава развёл руками.

— Тот, за который платишь десять миллионов, а продаёшь за двести. Тот, у которого есть история. Тот, где под слоем штукатурки можно найти роспись да Винчи, или пропорции Кваренги. Но если ты не вхож в этот круг, тебе ни за что не узнать, что стоит покупать, а что — нет. С чем готовы расстаться владельцы, а о покупке чего не стоит и заикаться, если не хочешь навсегда попасть в «чёрный список» риелторов.

— И при чём здесь Астахов?

— Он тот, кто узнаёт о таких домах первый. К нему первому обращаются, если в графстве Уилтшир скончался шестнадцатый и последний лорд Аранделл и дом с пятью коттеджами, шестью теннисными кортами и бассейном в огороженном саду продаётся.

— И ты хочешь… — сделал Сава паузу, давая ей слово.

— Просто узнать о таком доме, — улыбнулась она нежно. На её щеках заиграли две трогательных ямочки, а в солнечное сплетение Савелия словно воткнули нож и провернули.

Это было как езда на велосипеде — ты забыл, как ехать, боишься, сжимая в руках руль, но тело помнит и хочешь ты того или нет, уже крутишь педали и несёшься вниз с отвесной горки.

Он не хотел помнить Киру, но его тело помнило и откликалось.

Вот только хорошо, что кроме тела у него ещё был разум.

— У тебя есть деньги купить загородный английский дом?

— Если потом смогу продать его в двадцать раз дороже, то я найду.

— Вижу, идея сказочно разбогатеть до сих пор тебя не оставила, — усмехнулся он.

— С той лишь разницей, что теперь я не хочу удачно выйти замуж, теперь я хочу заработать эти деньги сама.

— И я должен сказать тебе, что сейчас присматривает Астахов? И всё?

— Да, милый, — кротко улыбнулась Кира. — Небольшая услуга в память о наших пусть недолгих, но ведь, согласись, незабываемых отношениях.

У него к бывшей жене было столько вопросов, что начни их Сава задавать и можно было простоять здесь весь день. Но оттого, что он помнил, как много их связывало, а, может, потому, что ни черта не понимал, её предложение казалось ему безобидным.

Кира встала и подошла.

Сава и хотел бы попятиться, но было некуда — позади стояла кровать.

— Дорогой. У Астахова на балансе шестнадцать таких особняков. Шестнадцать. По всему миру. От него не убудет. А я хочу всего один. Я так долго искала этот свой, может, единственный шанс. Один дом, чтобы сделать как сделал он. Снять свежую штукатурку, обнажить полы до византийской смальты и… разбогатеть, — шепнула она ему. Его уха коснулось её горячее дыхание, потом влажный язычок.

— А если я откажусь? — аккуратно отодвинул Савелий от себя бывшую жену, раз уж сам отодвинуться не мог.

— Мне очень жаль, что я давлю, — капризно скривила губки Кира. — Я не хотела использовать тебя. Но я так много поставила на эту карту, а чёртова девчонка облажалась, — слегка качнула она головой, имея в виду Настю. — К счастью, ты подвернулся так кстати, — невинно похлопала она ресницами. — Но ты ведь не хочешь, чтобы Змей её обидел. Заставил делать то, чего она не хочет, — скорбно сложила Кира бровки домиком.

Савелий не верил ни единому её слову. И всё это Саве не нравилось. Категорически не нравилось. Но он знал, что Змей может сделать то, что она обещает. Сава вспомнил чёртова Змея. Тогда у него ещё были волосы и обычный язык, но уже тогда он был совершенно безбашенным. Трудно представить на что он способен теперь.

— А если я соглашусь?

— Если ты скажешь «да», мы отпустим её. Прямо сейчас. И больше никогда не побеспокоим.

Но ещё Савелий знал, что между ними с Кирой стоит тайна, грозящая ему такими проблемами, что проблемы злополучной Насти по сравнению с ними чих на фоне эпидемии. Эта тайна рассорила его с родителями — они больше десяти лет не общались. Эта тайна стоила ему брака — Кира ушла от него. И прекрасно знала, что держит его за яйца.

Он не может отказаться.

— Отпусти девчонку. Сейчас. При мне. И заплати. Уверен, она согласилась на тебя шпионить не за здорово живёшь, и не от хорошей жизни. К тому же она работу потеряла.

— Детка, это тебе, — открыла Кира сумочку, что висела у неё на плече и выложила на кровать перед девушкой, что завёл Змей, несколько купюр. Посмотрела на Саву и добавила ещё столько же.

Сава кивнул. Выдохнул и вышел из квартиры.

— Что я должен сделать? — повернулся он к Кире на улице. — Помимо того, что ты уже сказала, — уточнил он. — Это же не всё?

— Всё. Но боюсь то, что тебе надо узнать, ты вряд ли услышишь в офисе.

— Мы в хороших отношениях с Алексом…

— Савушка, — перебила она. — Он не поделится с тобой такой информацией, будь ты даже его любимым урологом. Ты можешь видеть его яйца чаще, чем все его подружки вместе взятые, но случайно он никогда не обмолвится о том, что действительно важно. Он умён. Хитёр. И он не так прост, как кажется. Тебе надо войти в первый, самый ближний к нему круг, чтобы узнать то, что мне надо.

— ?… — развёл Сава руками.

— Познакомься с его дочерью. С ней он делится всем. И к счастью, ей не двенадцать лет. Если ты ей понравишься…

— Когда ты узнаешь, что хочешь, я тебя больше не увижу? — перебил он.

Кира кивнула.

— Никогда? — уточнил Сава.

— Как ты не видел меня все эти годы. Как никто до сих пор не знает, что тогда произошло. Я обещала. И я сдержала своё слово. И сейчас сдержу. Клянусь.

— Чёрт с тобой! — кивнул Сава, соглашаясь.

— Его дочь… — начала было Кира.

— Я разберусь, — скривился он. — Мне не нужны твои инструкции.

— Как скажешь. Я позвоню? — потянулась она к его щеке. Коснулась губами. Погладила по плечу, проведя тонкими пальчиками по коже куртки.

— Я сам позвоню, когда мне будет что тебе сказать, — достал он из её пальцев как по волшебству появившийся там прямоугольник с номером, словно она достала его из-под воротника. И Сава бы удивился, если бы сам не научил её этому фокусу.

Но сейчас он лишь напомнил ему, что всё проходит.

Отголоски старых чувств отгремели как гром, но дождь не пошёл, гроза ушла за горизонт — Киру он больше не любил. Она его даже не волновала.

Она была чёртовой отрыжкой прошлого. Что неминуемо должно было его достать. Рано или поздно.

Но, наверное, где-то в глубине души Савелий даже этого хотел.

Жить, зная, что ты убил человека — всё равно, что сидеть в пустыне на водяной бомбе. Ты не можешь никому рассказать. К тебе никто не придёт на помощь. И ты можешь сидеть сколько хватит сил и надеяться, что однажды вода в бомбе испариться. Или встать и раскидать свою жизнь на куски.

В разные периоды своей жизни ему хотелось то одного, то другого.

Но чего бы он ни хотел, он всё ещё сидел на чёртовой бомбе…

Остаток дня Савелий думал, а не оказался ли он в офисе Астахова по милости Киры. Может, это она подсунула Астахову его резюме и нашла возможность убедить, что ему очень нужен финансовый аналитик? Но потом отмёл эту мысль — Алекс Астахов был не из тех людей, кого легко заставить что-то сделать без его на то воли.