А мне кто-нибудь сказал, что она нужна?!

— Какие-то дешевые тусовки! Андеграунд! Моветон!

Нормально…

Вообще-то, именно там я ее и нашел — тусовки, андеграунд, моветон! — сжимаю я челюсти.

Не хамить «бабуле», — сглатываю я всё, что мне хочется озвучить.

— Где Яна, Катерина Федоровна? Произошло… недоразумение. И нам нужно объясниться.

— Если Яночка ушла от Вас, значит, на то были у нее весомые причина! — упрямо сжимает тонкие губы. — Если не хочет говорить с Вами, значит, на это тоже есть свои причины.

Чайная ложечка в моих пальцах деформируется.

— Ар-чи… — предупреждающе шепчет Гарик.

— Артур, Яночка уже осознала, что… вы очень поторопились. Я прошу тебя, не преследуй ее. Она созрела для того, чтобы изменить свою судьбу.

— Может, уже и подходящий мужчина появился? — встаю я из-за стола. — Ну… «почва» для ее творческого роста.

— Не обижайтесь, Артур. Он всегда был рядом с Яночкой. Но, возможно, только сейчас она заметила его. На Вашем фоне.

— Так! — подрываюсь я.

Фон, бл*ть, тебя не устраивает?!

Гарик перехватывает за рукав.

— Ушел… быстро… — сквозь зубы.

Вылетаю из квартиры, на ходу накидывая куртку.

«Всегда был»… «Всегда был рядом»… — стучит в моей голове. — «На Вашем фоне»…

Старая карга!

Дверь парадной отлетает, выпуская меня на улицу.

Достаю сигарету. Пальцы дрожат. Ломается.

Яна…

Что ты творишь?!

Вдыхаю несколько раз поглубже.

Достаю следующую. В губы. Огонек зажигалки ловит кончик не с первого раза.

Хватит, Яна… Ну, зачем? Тебе нужна мастерская? Будет тебе мастерская. Рисуй! Я не сделал НИЧЕГО!! Не надо, бл*ть, проходиться по мне ТАК!

Дышу… дышу… затягиваюсь поглубже…

Не дай Бог, зараза… Не дай Бог твоя чертова «бабуля» не заблуждается!

Развернувшись, возле меня тормозит Кипиш, падаю к Тери на заднее.

— Ну, что там?

Достаю свой телефон.

Начинаю пролистывать сохраненные контакты через ее любимые мессенджеры.

— Арчи, — поглядывает на меня Тери. — Старушка осталась жива, я надеюсь?

— Жива… Вот я — не очень.

— Била тебя зонтом? — ржут мои придурки.

— Нет, — потрясывает меня. — Не зонтом. У Янки какой-то кент…

Тери с Кипишем в шоке переглядываются, поглядывая на меня. Вижу боковым зрением.

— Вот! — подбрасывает меня. — Она на авке!


Гарик возвращается к нам.

— Арчи, ты, бл*ть, в своем репертуаре! Вел себя, как…

— Как? — поднимаю от экрана глаза.

Мою жену подкладывают под другого, как я должен себя вести?

— Если ты хочешь, чтобы тебя принимали приличные люди… не будь засранцем!

— Не хочу! Авария принимала меня таким. Всё.

— А может, ты заблуждался? И поэтому развязка такова?

— Не заблуждался. И это не развязка. Я верну ее домой. А там уже посмотрим с… «развязкой».

— Пиши ей! — нетерпеливо ерзает за рулем Кипиш.

Мои пальцы, дрожа, зависают над экраном. Что написать?

В машине тишина, все уставились на меня.

Кусаю губы. В голове понамешано. Меня прет от воспоминаний уверенного тона бабули — «другой мужчина».

Другой мужчина у тебя?!

Пытаюсь представить, как это. Закрываю глаза. Не могу. Серая пустота. Моя она. Единственный образ — из сна. Чужие руки на ее голой спине и россыпь густых русых волос. Но это же просто кошмар.

Как это может быть — другой мужчина?

С одной стороны — да. Очень даже вяжется. В ее стиле — в ответочку в нос, до отключки.

С другой…

Вот она — обнаженная неуверенная девочка, — закрываю я глаза. — Этот ее растерянный взгляд, вдруг теряющий вызов… тонкие запястья, шея… хрупкие ключицы… этот горячий, пошлый, но делающий ее очень уязвимой татуированный шрам на животе. И пальцы… нежные…

Не вяжется… Ну, не вяжется она ни с кем. Ни с кем, кроме меня.

Я и вижу ее, почему-то, обнаженную, обнимающую себя крест-накрест, словно пытающуюся защититься от моих этих неуместных мыслей про какого-то другого.

Нельзя к ней прикасаться! Не сметь! Никому!

Мой желудок сводит судорогой от попыток визуализировать… нет, даже не ее образ с другим… Ее взгляд, запах, суть!

Ты бы не смогла, Янка. Ведь ты бы не смогла? Довериться, как мне — не смогла бы, уверен.

А как тогда?

Сломать в себе все это — моё, и цинично трахаться с чужим? Со своей мстительной ухмылкой на лице. Кончать для него?

Сука! — зажмуриваюсь я. — Как мучительно это всё!

Месяц, бл*ть, Яна, месяц! Ты что, не понимаешь, как я тут?… Что я сдыхаю тут уже месяц?! Жестокая, принципиальная дрянь!! Иди к черту…

— Пиши… — слегка толкает под руку Тери.

«Дрянь! Иди к черту…»

Доставлено.

Просмотрено.

Просмотрено!!!

Пока первая надпись меняется на вторую, я практически чувствую ее рядом — взгляд и присутствие. Секунда. Вдыхаю поглубже.

Ответь, пожалуйста… — срывается мое дыхание. — Что угодно… Мне плохо очень.

— Да ты что, Арчи! — психует обычно сдержанный Тери, заглядывая в телефон. — Ты чего написал?!

Да какая разница — что?! Пусть ответит хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь пусть ответит! Давай, Авария… Напиши мне, как ты «ненавидишь» меня, «придурка». Просто ответь.

НИ-ЧЕ-ГО.

Гарик перехватывает мою руку с телефоном, заглядывая в экран.

— Арчи!

— Отвалите. Это неважно! Я написал. Пусть ответит.

Что угодно! Пусть огрызается, обзывается, ругается… Но пусть ответит!

Давай, Авария! Сколько можно на меня злиться? Ты же всегда прощала меня мгновенно, сразу после «ответочки». Я выхватил. Пиши. Пиши…

«Яна… Пожалуйста…» — сдаюсь я.

И меня скручивает от боли. Моя ненависть на секунду отключается, и мне хочется выть. Сжимаю губы, чтобы не делать этого вслух.

Месяц…

Да за что?!

Развод…

Что я сделал такого?!

Не доставлено… Не доставлено?

Я в черном списке.

— Заблокирован, — выдыхаю я медленно. — Кипиш, дай свой.

Протягивает.

Быстро вбиваю номер, делаю дозвон.

— Да? — меня сносит от ее голоса, горло сводит, не могу выдавить ни слова.

Так, что там нужно говорить? Я не думал об этом… я не хочу говорить с ней, не могу! Пусть просто молча вернется домой.

Ничего не буду предъявлять. Клянусь. Просто пусть ляжет на наш чертов диван и спит рядом.

— Я Вас слушаю?…

ААА!!!

Иди к черту!

Вдох поглубже…

— Яна… — голос срывается, меня корежит, не могу больше ничего произнести, челюсти со щелчком смыкаются.

По пальцам одной руки могу пересчитать моменты, когда называл ее так. Сомнительные были моменты.

Секунд пять мы слушаем тишину. Скидывает. Перезваниваю. Номер заблокирован.

— Тери?.. — протягиваю я руку, молча отдает свой телефон.

Вбиваю номер, делаю дозвон. Не берет.

— У нее был мой номер, Арчи. Может, она помнит его. И поэтому не отвечает.

— Откуда, бл*ть, Тери, — начинаю беситься я, — у нее был твой номер?

Его глаза медленно моргают, на лице — выражение крайнего терпения. Я ревнивый дебил, да.

— Оправдываюсь только из сочувствия к твоей нелегкой судьбе — быть мужем Аварии. Пьяный в дрова, ты пытался звонить ей с моего. Она не взяла трубку, а позже, когда ты был уже в отключке, перезвонила. Мы поговорили, я сказал, что ты вырубился.

— Когда?

— Тогда, братишка, тогда. Ты не помнишь, что звонил?

— Неа… А почему я звонил с твоего?

— А вот этого не помню я.

Всё, бл*ть… больше не бухаю. Только дома, с ней, по праздникам.

Мхм… Дома… С ней…

— Гарик, дай телефон.

Задумчиво глядя в окно, отрицательно крутит головой.

— Почему?

— А что ты собираешься ей сказать?

Молчу. Нет у меня ни единой заготовки. Я вообще не по «заготовкам».

— Вот именно. Посиди, подумай. А лучше я сам позвоню ей. Как твой друг. Диктуй номер.

— И что ты скажешь?

— Что ты идиот, скажу… — поглядывая на экран моего телефона, Гарик вбивает номер в свой, — что раскаиваешься…

— Я не раскаиваюсь. Я ничего не сделал.

— Что любишь, не можешь…

— Ну, что за бред, Гарик! Дай телефон!

— Не любишь? — ухмыляется он.

— Не люблю! — сжимаю я челюсти. — Она не заслужила.

— А она не похожа на собаку, Арчи! — психует Гарик.

— А я похож?! Месяц, сука, как привязанный к столбу, брошенный хозяином пёс!

— Уверен, что ты, «псинка», где-то сильно нагадил хозяйке.

Нет.

— Звони уже!

— Ждем полчаса. После твоих атак вряд ли возьмет и с незнакомого.

И мы ждем. Молча. Они тянутся… Несколько раз выходим покурить. Тачка Кипиша «не любит» дым. Все. Полчаса!

Садимся с Гариком на заднее.

— Всё… тишина… — делает дозвон, ставит на громкую.

— Только попробуй сказать ей что-нибудь сопливое…

Шикает.

— Просто спроси, в чем косяк! Если она станет с тобой говорить.

— Тихо… Почему бы ей не поговорить с вежливым человеком?

Потому, что это АВАРИЯ!

— Да?..

— Яна, добрый вечер.

— Добрый вечер, — неуверенно.

— Меня зовут Игорь Вдовиченко. Ты меня не знаешь. Но я знаю тебя.

— И?

— Я — друг твоего мужа… — траурная пауза.

Ты специально делаешь это, дружище?

Не знаю, специально ли, но прокатывает!

— С ним что-то случилось?.. — подозрительно.

— Да!

— Он жив? — уже не так подозрительно, больше тревожно.

— В коме. Умирает от неразделенной любви.