Да тьфу! Все испортил! — бешусь я, врезая кулаком в обшивку крыши.

— Да-а-а?… — и я вижу выражение ее лица, сейчас мои «тарелки» полетят на пол. — У тебя такой… — вкрадчиво, — …сексуальный голос, Игорь… Вдовиченко… Я бы тебе отсосала…

Поперхнувшись, он в шоке открывает рот, неверяще глядя на меня.

Кровь бросается мне в лицо. И ему…

— Зараза!! — взрывает меня. — Сучка мелкая!

Я вырываю из его рук телефон.

— Авария, бл*ть!!! Придушу!

— Кричи громче, мудак!

Скидывает.

Тери с Кипишем хрюкают, пытаясь сдержать смех.

— Это, смешно, бл*ть, по-вашему?

Сейчас, к черту, всех тут придушу! Особенно зависшего после ее слов Гарика.

— Смешно?!

Все трое, сжимая губы, отрицательно крутят головой.

Заезжаем в «связь», покупаю еще парочку симок. Но номер уже заблокирован.

Всё… Пообщались!

 4

Карнавал в заброшенном трехэтажном здании старой школы. Окна кое-где затянуты толстой пленкой, кое-где так и мелькают выбитыми пустыми глазницами. Видела бы наша бабуля этот андеграунд!

Обещаны живые диджеи, качественные «стрипухи», файершоу, перформансы, хардкорквесты и прочая завлекуха.

Пестрая публика в масках и костюмах циркулирует туда-сюда. Несмотря на то, что на улице около нуля, и валит густой снег — юбки короче некуда, животы и плечи голые. Слабый, мать твою, пол! — передергивает меня от озноба.

— Да здесь человек пятьсот! Как мы будем ее искать?

— Нам надо разойтись.

Оглядываю из машины здание. Несколько входов…

— Как мы ее узнаем? Карнавал, Арчи, маски.

— Она всегда выглядит на тусовках вызывающе.

— Тут все выглядят вызывающе! — фыркает Кипиш. — Тоже мне примета.

— Ростом… вот такая, — показываю себе по губы, — но, наверняка, будет на каблуках, — моя ладонь поднимается до виска.

— Каждая первая, за редким исключением, — вздыхает Гарик.

— Волосы светло-русые, густые, по пояс. Шикарные.

Критически смотрят на меня.

— На левом плече, сверху, — показываю, где именно, — черное маленькое тату — бесёнок. И живот. От пупка большой шрам в виде запятой, уходящей вниз. Забит татухой — черная жирная шнуровка «крест-накрест». Она не прячет его…

Листаю фотки, нахожу ту, где виден шрам, показываю.

Кипиш присвистывает.

— Откуда у нее такой?

— Иногда прыгает из окон, — лаконично объясняю я, не желая вдаваться в подробности.

Двенадцать лет. Плохая компания. Попытка изнасилования, прыжок со второго этажа. Торчащая из земли арматура… Меня передергивает от образа ее распоротого, кровоточащего живота.

Потом скорая. Операция. Собрали. Правда, не всю.

— Потешная у тебя жена, — вздыхает Гарик.

Ммм… Вот это как, оказывается, называется?

Да уж, вот такой вот потешный ранний плод любви плохой девочки и хорошего мальчика. И в Янке намешано поровну — беспредельного гопничества от мамочки, таланта и «голубой крови» от папочки. Жаль, папочка не принимал участия в воспитании дочери. Погиб… Но, благо, бабуля с дедулей были все время рядом.

Кипиш достает маски.

— Перьевые? — корежит меня. — А что-нибудь менее гламурное было?

— Вот как знал! Спешалфою, мой брутальный друг.

Кидает мне черную, кожаную, с принтом под змею.


Нормально.

— А, да. И самая главная примета: если какая-то зачетная тёлочка встряла в неприятности и сейчас выхватит по лицу — это она! Практически стопроцентный вариант.

— Я в а*уе… — надевает Кипиш маску. — Офигенная девка! Я уже ее люблю!

— Рот свой закрой.

— Всё! — поднимает он руки. — Закрыл. Я, вообще, по-братски!

— По-братски люби Тери, меня или Гарика.

— Выдыхай, Арчи! — толкает меня в плечо Тери. — Найти, может, и найдем. А что дальше? На цепь ее посадить, пока ты появишься?

— В идеале.

— А в реале?

— В реале… Тут непредсказуемо. По обстоятельствам.

— Арчи, — Гарик ловит мой взгляд в зеркале дальнего вида. — А если она будет со своим кентом?

— Каким, б*ять, СВОИМ? — взрывает меня. — Она моя жена!!

— Да черт тебя подери! Ну, с ЭТИМ кентом, про которого говорила Катерина Федоровна.

Закрываю глаза.

— Катерина Федоровна, наверняка, ошибается в этом. Но если не ошибается…

То — что?

Что?!..

— Лучше бы ей ошибаться! — сжимаю я зубы.

— Без криминала, Арчи. В морду дать — да. Но давай без больнички, без ментов?

— Посмотрим…

— Димидов, если женщина хочет трахаться с другим, это не повод, чтобы тебя «закрыли» за выражение чувств. Просто, на*уй такую женщину! При всей моей симпатии к твоей жене.

— Чо?!…

— Всё! Ты как слабоумный, реально! — психует Гарик. — Покажи еще раз фотку. Лицо. Близко.

Таких у меня почти нет. Разве что с нашей церемонии… Там можно увеличить и разглядеть…

Открываю.

— Но это дневная версия, без косметики. И сильно отличается от ночной.

— Ты в костюме?! Дай-ка… — вытягивает телефон из моих рук Кипиш. — Ну, ты даешь! Ты даже на выпускной его не надевал!

— Это в загсе.

Так себе оправдание…

Все ныряют с любопытством в экран

— Почему Янка в джинсах? Ты что, не мог купить девчонке платье?!

— Я, бл*ть, купил ей платье! — достаю пачку сигарет, всовывая одну в губы.

— А почему она не надела?

— Она надела…


Вторые сутки высокомерного игнора и выразительных пакостей. Никуда не выпускаю ее, и она пакостит мне при каждом удобном случае. Такой, бл*ть, протест! Мелкая коза…

Я в миллиметре от того, чтобы придушить ее.

Нужно выдохнуть! Если останусь с ней еще хотя бы на час — придушу.

В моей квартире три комнаты. Две из них заперты, там мой склад всяческих эксклюзивных примочек для тачек. Можно снять склад рядом с боксом, но мне удобно и так. Закидываю в спортивную сумку несколько баллончиков японской краски для аэрографии. У Тери заказ. Нужно отвезти. Наш бокс близко. Дорога туда и обратно занимает от силы минут двадцать. Торможу у подъезда, наблюдая за удаляющейся спиной Аварии. Все-таки стащила ключ! Осанка у нее, конечно, что надо. Как у графини.

Давлю на газ, обгоняя ее. Выкручиваю руль, блокируя тачкой дорогу. Резко по тормозам. Останавливается. Выхожу, сразу перехватываю за локоть. Она любит побегать…

— Садись, — силой усаживаю на переднее.

Блокирую двери.

Стоим. Она дует из оранжевой жвачки пузыри и смотрит в лобовое. Пухлые, четко очерченные губы сегодня темно-бордовые. Пошленькие губёшки… Трое суток я не прикасался к ней, и моё тело требует использовать их по прямому назначению. Но при любом своем горячем взгляде получаю в ответ пренебрежительный и прохладный. Загнуть, отлупить и взять силой, как тогда? Не-е-ет… Зараза хорошо изучила меня и точно знает, как грохнуть мою эрекцию парой фраз. Пошла она к черту!

Жвачка надувается в очередной пузырь…

Хочу… — в паху требовательно ноет.

Как-то же решают такие проблемы другие мужчины?

Давлю на газ.

Мы стоим у витрины ювелирного.

— Пойдем, — киваю ей на двери.

— Зачем? — подозрительно прищуривается.

— Ну, явно не на работу устраиваться! — раздражаюсь я. — Зачем ходят в ювелирку?

— Такие, как ты? Понятия не имею.

— Какие — такие? — останавливаюсь я, рывком разворачивая ее к себе лицом. — Тебя что-то не устраивает?

Пожимает плечами.

— А это что-то изменит?

— Нет.

— Тогда, не задавай риторических вопросов, Арчи.

— Риторический вопрос был — «Зачем?»

— Риторический — это не требующий ответа. А я задала не риторический.

— Не обязательно быть сучкой, Авария! Мы здесь для тебя.

— Да-а-а? — демонстративно удивляется, поднимая брови. — А зачем?

— Я хочу купить тебе что-нибудь.

— Зачем?

Да бл*ть!

— Потому, что мужчины так радуют своих женщин! Наверное.

— Или откупаются от них, когда накосячат.

— Я работал! Всю ночь. Я заработал тогда деньги и хочу потратить их сейчас на тебя. Какие проблемы?

— Так заработался, что не услышал мой звонок?

— Мы «резали» тачку. Ты хоть представляешь себе уровень шума?

— Не предупредил и не перезвонил.

Да… потому, что не хотел говорить с тобой! Нагнуть хотел, да. За то, что не мог четыре часа дозвониться до тебя днем. Где ты была?! Что-то ты не торопишься объясняться!

— Я работал.

— Не могу этого знать наверняка… — начинает куражиться она.

Закрываю глаза. Дышу поглубже. Господи, дай мне терпения! Открываю.

— Просто пойдем, купим какую-нибудь цацку!

— Цацку? Чтобы порадовать меня?

— ДА.

— Нет, — ее взгляд уплывает с витрины ювелирки на соседнюю.

Магазин игрушек.

— Если цель — порадовать, покупай мне вот этого.

Двухметровый огромный мягкий жираф из Мадагаскара.

Смотрю на ценник. Тридцать восемь штук.

О*уеть, игрушки…

— Тридцать восемь штук на ЭТО?! — взрывает меня.

— Так будешь радовать или нет?

Это не тебя радовать! Это меня нагибать!

— Чтобы я купил пылесборник за сорок штук?! Да никогда.

— Пока… — разворачивается.

Рывком возвращаю обратно, придерживая за лацканы курки, чтобы не навернулась со своих каблуков.

— Стоять.

Прищурившись, смотрим друг на друга. Хочу эту вредную заразу — аж темнеет в глазах!

— Куда мы его поставим?!

— Мы его положим. На твое место.

— Если я скажу, что такой хе*ни больше не повторится, мы отменим жирафа?