И все же, мне кажется, я уже не так привлекательна…

Да я просто не думаю об этом! Я не стараюсь выглядеть сексуальной. Я никого не собираюсь соблазнять.

Правда, я и пять лет назад не собиралась… Я никогда не одевалась вызывающе и не старалась подчеркивать формы. И все же Матвей на меня тогда запал.

Почему я об этом сейчас думаю?

Я же собиралась кое-что сделать…

Бросив последний взгляд в зеркало, я иду в гостиную. К мужу.

Сажусь на диван рядом с ним, запускаю руку под его футболку… Стараюсь принять сексуальную позу. Халатик распахнут, грудь вызывающе выставлена вперед, губы соблазнительно приоткрыты…

— Подожди, подожди! — отодвигает меня Паша.

Даже не заметив, что на мне кружевное белье и я тут изображаю из себя куртизанку.

— Что? — спрашиваю я.

— Они сейчас будут совать башку в вентилятор!

Блин.

Мой муж — фанат передачи “Разрушители легенд”, где два придурка проводят такие же придурочные эксперименты. Засунуть голову в вентилятор, помочиться на рельс под напряжением, прыгнуть на машине в воду и попытаться выбраться… Полный дебилизм! Но мужчины как дети. Они от этого в восторге.

Паше не до меня. Он смотрит, как кому-то будут отрубать башку вентилятором… Разве может мое белье с этим конкурировать?

— Ладно, — говорю я, проглатывая обиду.

Если это поднимает ему настроение, пусть развлекается.

А я, как ни стараюсь, не могу ничего ему поднять…

Мы женаты всего второй год. А такое ощущение — что двадцатый. Мы как два пенсионера… Ну что ж, Паша с самого начала не отличался горячим темпераментом. Он ничем, абсолютно ничем не похож на Матвея.

Именно это мне в нем и понравилось.

Паша мягкий, деликатный, внимательный… Ладно, сейчас у него сложный период, и он немного изменился. Стал раздражительным, замкнулся в себе. Но это пройдет. У нас снова все будет хорошо. Мне просто нужно его поддержать.

Паша очень хороший. С ним спокойно. Я точно знаю — он никуда не исчезнет внезапно. Не бросит меня…

Но главное, что меня в нем подкупило — он с первого дня очень по-доброму отнесся к Ване. Возился с ним, дарил какие-то особые танчики, крутых трансформеров, стрелялки, которые меня пугали… И сам с удовольствием с ним играл!

Далеко не каждый мужчина готов принять чужого ребенка, даже если его мама очень нравится. А Паша сразу подружился с моим сыном. И я это очень ценю.

Он, конечно, спрашивал об отце Ванечки. Я сказала правду. Почти всю… Что это был курортный роман с отдыхающим. Он уехал, я о нем ничего не знаю и не хочу знать.

Пашу это устроило. По-моему, он даже обрадовался, когда услышал, что на горизонте нет никакого Ваниного папы.


Матвей

Я вернулся в гостиницу, поужинал, выпил местного вина… И сам не заметил, как снова оказался у дома Насти.

В этот раз пешком — пьяным я за руль не сажусь, даже если выпил всего два бокала. Да и гостиница моя недалеко, можно дойти всего за пятнадцать минут.

Оказавшись у калитки, я снова задался вопросом: зачем я сюда приперся? В этот город. К этому дому. Меня тут не ждут!

Но я все же стою у забора и вглядываюсь в темноту. Вижу, что в беседке кто-то есть. Это Настя!

Одна.

Судя по звуку, который доносится из окна, Глист смотрит телик. Как можно смотреть телик, когда тут скучает сексуальная рыжая кошечка?

Он что, дебил? Или импотент?

Настя включает экран телефона. Несколько минут она что-то листает, а я жадно вглядываюсь в ее лицо, подсвеченное синеватым светом. Она сосредоточена, прикусила губу…

Черт.

У меня сейчас брюки треснут! Пистолет, почуяв Кошку, стал железобетонным.

Нет, раньше я никогда не называл член пистолетом. И потом не называл. А с Настей так вышло. Ляпнул во время массажа, и завертелось.

Мы с Рыжей Кошкой занимались сексом, как сумасшедшие. А в перерывах много смеялись.

Давали прозвища друг другу и отдельным частям тела. Использовали продукты не по назначению. Придумывали безумные способы доставить друг другу удовольствие… Мы вообще как с цепи сорвались! Оба.

А потом я уехал и обо всем забыл.

Экран Настиного телефона погас. Ее лицо растворилось в темноте. Но, когда из-за тучи показалась оранжевая луна, я увидел…

Настя сидит в кресле. Над ней светит полная луна. Она поднимает руки, вытаскивает из прически заколку, и ее шикарные огненные волосы рассыпаются по плечам…

Все как в наш первый раз!

Правда, тогда она сидела на столе. Призывно глядя на меня. И я сорвал с нее халат…

А сейчас ее халатик сползает с плеча. Я вижу, что на ней кружевной лифчик. Вижу лишь его край, но мне этого достаточно.

Я помню все остальное. Помню до самой мельчайшей детали! Ее полная налитая грудь… Она манит меня!

Калитка закрыта, но, я готов снести ее одним движением плеча. Я готов рвануть к моей секси-кошечке…

21

Настя

Сегодня утром мы поругались с Пашей. В первый раз так сильно. У нас и раньше бывали мелкие ссоры, но такого не было никогда…

Я попросила его разобраться со стиральной машинкой. Вызвать и встретить мастера, например. Он сказал, что ему не до этого. Я вспылила и наорала на него. Мне тоже некогда! И я не лежу вечерами на диване.

Паша тоже сказал мне много всего неприятного… Например, что я его неустанно пилю и выношу мозг. Это я-то пилю? Да я вообще молчу в тряпочку! Терплю и жду, что ситуация у него на работе наладится, и он снова станет прежним Пашей, мягким и ласковым.

Потом я очень жалела, что не сдержалась. Мой муж сейчас под сильным давлением, дома ему нужна поддержка, а не придирки. В семейной жизни не бывает все гладко. Надо быть терпимее и мудрее…

А я со вчерашнего дня вся на нервах, вот и не смогла проявить женскую мудрость.

Это все Матвей виноват! Он просто появился, еще даже ничего не сделал — а в моей жизни уже все идет наперекосяк.

Пришло время обеденного перерыва. Я вышла из клиники, робко надеясь, что Матвей не придет. Что он не стал дожидаться разговора и улетел.

Но, к сожалению, он был у калитки.

Я волнуюсь. Я страшно волнуюсь! Но ни за что этого не покажу.

— Привет, — произносит Матвей. — Моя машина рядом. Едем в наш любимый ресторан.

Как обычно, он говорит командным тоном. И этот тон заставляет быстрее биться мое глупое сердце. Неужели я по этому соскучилась? Конечно, нет!

В ресторан мы не поедем. Да еще и в наш любимый…

— Это не свидание, — говорю я.

— Я, наверное, тебя удивлю… — ухмыляется Матвей. — Но в ресторан ходят не только для того, чтобы заняться сексом в туалете.

Я краснею до корней волос.

Зачем он мне это напоминает?!

Пять лет назад… это вообще была не я!

— В ресторане можно поесть, — продолжает Матвей. — У тебя обеденный перерыв. Тебя надо накормить.

— Ладно, — киваю я. — Мы вместе поедим. Но не в ресторане. Тут рядом есть хорошая столовая…

— Столовая?!

Брови Матвея изумленно ползут вверх.

— Да. Я обедаю в столовой, если не успеваю взять еду из дома.

— В ресторане вкуснее, — не унимается он.

— Хочешь — езжай в ресторан. Я иду в столовую.

Фух. Начало неплохое. Я сразу показала Матвею, что не буду плясать под его дудку. Надо продолжить в том же духе.

Я огибаю Матвея и топаю по направлению к столовке. Он меня догоняет и берет за локоть. Я вырываюсь и бросаю на него грозный взгляд. Он убирает руки. Мы идем рядом.

Уже по пути я понимаю: это была плохая идея. В этой столовой часто бывают наши сотрудники. И меня обязательно кто-нибудь увидит…

Ну и ладно! Я не делаю ничего предосудительного. И не планирую делать. Я просто общаюсь с бывшим пациентом…

Мы берем подносы, становимся в очередь. Матвей с интересом озирается по сторонам.

Блин. Как-то по-дурацки все получается! Надо было поехать в ресторан… Нет, надо было просто сказать Матвею все, что я собиралась сказать. Это бы заняло три минуты! И не надо было никуда с ним идти.

— Что порекомендуешь? — спрашивает Матвей, оглядывая линию раздачи.

— Кашу, — бурчу я.

— Ты не забыла… — улыбается он.

Как тут забудешь, если мой ребенок тоже отказывается есть крупы? Хотя и не говорит при этом: “Я тебе не гусь”.

— Голубцы тут неплохие, — говорю я. — И шницель бывает ничего. Но не всегда.

— В последний раз я был в столовке… наверное, когда учился в универе. Прикольно тут.

Ах да, для вас, столичных олигархов, столовая — это экзотика. Вы привыкли есть устрицы в шикарных ресторанах, а не голубцы в простецких забегаловках…

Ничего, Матвей, потерпишь. Раз тебе так приспичило поговорить со мной.

— Тут пластиковые тарелки! — удивляется Матвей.

— Зато вилки и ложки нормальные.

— И то хорошо…

Мы садимся за столик. Матвей, втыкает вилку в шницель, пытается пилить его ножом. Получается с трудом. Похоже, сегодня день неудачного шницеля.

— Ты замужем? — спрашивает он.

Вот мы и начали разговор…

— Да, — с готовностью отвечаю я. — И я очень счастлива.

— Давно?

— Давно.

— И у тебя все хорошо?

— Все просто прекрасно!

— Как его зовут?

Я замираю с вилкой на весу. На секунду мне кажется, что Матвей спрашивает о Ване. Но нет. Я ошиблась.

— Я видел вчера этого твоего… мужа.

— Где? — удивляюсь я.

— У дома.

— Это была твоя черная машина…

— Ага.

Матвей, наконец, распилил шницель. Положил в рот кусочек. Разжевал. Скривился. Что, нежный олигархический желудок не переносит рабоче-крестьянской пищи?