Лина Филимонова - Привет! Я вернулся

Деваха молодая, лет двадцать — двадцать пять. Фигура неплохая, и мордочка тоже ничего — если умыть, конечно. Да еще и волосы с рыжиной, как я люблю. Но блин, эти вульгарные манеры бывалой проститутки! Полный отстой.

— На полчаса, — отвечаю я.

Она хохочет, как будто я сказал что-то невероятно смешное.

— В каком номере ты остановился?

Она продолжает свой убийственный флирт. Кладет руку мне на бедро. Пистолет мгновенно напрягается. Ну да, он и так был на взводе.

— Вижу, я тебе нравлюсь… — ухмыляется она.

И пялится на мою эрекцию.

— Не-а, — отвечаю я. — Мне нравится бармен.

Парень как раз оказался возле нас и уставился на меня с неподдельным испугом.

Рука девахи замерла.

— Ты шутишь! — догадалась она.

— Намути даме еще пару коктейлей, — говорю я испуганному бармену.

И кладу на стойку купюру.

Иду к лифту, двигаясь несколько неуклюже из-за пистолета в штанах. Поднимусь, соберу оставшиеся вещи. А уж потом пообедаю.

Скопившееся во мне желание ощущается ноющей болью. Сколько я уже без секса? С тех пор, как приехал, ничего не было, и до этого пару недель был слишком напряженный рабочий график, пришлось задвинуть отдых и развлечения.

Итого… долго, блин!

Мне нужна разрядка. Иначе я сдохну от спермотоксикоза!

Я вхожу, двери лифта съезжаются. Но в последний момент в них проскальзывает вульгарная деваха.

— Я с тобой, — говорит она. — Ты же пошутил насчет бармена?

Пистолет радостно вскакивает.

В голове вертится: да ладно, сойдет на один раз.

Я смотрю на ее буфера, выставленные напоказ. Похоже, натуральные.

И вспоминаю вздымающуся грудь Рыжей Кошки. И неподражаемый вкус ее сосков.

— Нет, — говорю я.

Жму на кнопку “стоп”, а потом и на кнопку открывания дверей.

— Что — нет? — таращится на меня деваха.

— Ты не со мной, — говорю я.

И чуть ли не за шкирку выпихиваю ее из лифта.

Уф.

Это было непросто. Деваха так себе, но в другой ситуации, да еще и под давлением спермотоксикоза, я бы не стал отказываться.

Но, блин…

Сейчас все по-другому. Да, меня обуревает адское желание. Просто крышку срывает от того, насколько сильно я хочу… Но хочу я конкретную женщину.

И на вульгарные суррогаты не согласен.

Только я вышел из лифта, как телефон разразился целой очередью сигналов. Что там происходит, в моем мессенджере?

О, Настя прислала фотографии Вани!

Я так залип на них, что чуть не прошиб лбом дверь. Вошел в номер, опустился в кресло и чуть ли не час разглядывал милые и забавные фотки своего сына.

Какой он был крошечный, когда родился! А глаза какие удивленные… как будто не понимает, куда попал.

Настя держит его на руках, выглядит трогательно счастливой. А рядом никого нет. Меня нет! Она одна.

А вот Ваня чуть старше. Такой смешной карапуз на толстеньких ножках! Растопырил руки, ловя равновесие. Похоже, учится ходить. И я этого не видел…

Я листал фото, Ваня становился все старше, а я просто кожей ощущал, как быстротечно время. Четыре года… Это огромный срок! Ребенок так быстро меняется.

На последней фотографии Ваня был очень похож на ту мою старую фотку. Я достал ее, сфотографировал и отправил Насте. С подписью: “Никого не напоминает?”

Она ответила: “Это ты?” И добавила удивленный смайлик.

“Ага. Фамильное сходство налицо”.

Мой сын.

У меня есть сын!

Меня распирало чувство гордости. И нежности. И удивления. Я все же еще не до конца осознал, что у меня есть ребенок.

Но до меня начинает доходить…

“Я очень люблю вас обоих, — написал я, расчувствовавшись. — И сделаю все возможное и невозможное, чтобы мы были вместе”.

После этого Настя перестала мне отвечать.

А я чуть не опоздал на самолет. Очнулся, когда до вылета осталось полтора часа.

Летел на такси, подгоняя водителя и отправляя Насте все новые сообщения.

Но она замолчала.

Кажется, я опять поторопился и напугал ее…

Настя

Ваня играет с новыми друзьями, Паша валяется перед телевизором. А я сижу на террасе, пью чай и рассматриваю фотографии в телефоне.

Их тут тысячи!

Матвей попросил прислать фото Вани. И я обещала это сделать. Значит, надо выполнять обещание.

Я увлеклась. Погрузилась в воспоминания, разглядывая пухлого малыша с милыми щечками и носиком-кнопкой. Неужели Ванечка таким был? Даже не верится!

С одной стороны, это было как будто вчера. С другой — как будто очень-очень давно… Столько всего изменилось с тех пор!

На меня обрушились непрошенные воспоминания.

Когда я делала эти фото, я думала о Матвее. В первое время после рождения Вани я очень надеялась, что он вернется.

Я мечтала, что у нас будет настоящая семья…

Фотографируя новорожденного сына, я представляла, как потом буду показывать эти фотографии Матвею. И как он скажет, что сожалеет о своем исчезновении, что любит меня и хочет воспитывать сына.

Это были глупые наивные мечты! Я и тогда это понимала, но трудно было не мечтать, коротая долгие одинокие ночи у кроватки сына.

Я давно забыла об этих мечтах. И вдруг они сбылись! Но слишком поздно.

Если бы Матвей приехал раньше…

Мои надежды на его возвращении растаяли к тому времени, как Ване исполнилось два. Или даже раньше.

В какой-то момент я четко осознала, что надо выбросить эти мечты из головы. Они только мешают! Надо забыть Матвея и жить дальше.

И я забыла. Встретила Пашу, мы поженились.

А теперь Матвей вернулся. Просит прощения, хочет участвовать в жизни сына. Да еще и утверждает, что любит нас!

Когда я прочитала это сообщение, мне стало тревожно. Даже страшно.

Но потом в голову снова полезли глупые мечты, почти такие же, как раньше. Я начала представлять, какой могла бы быть наша с Матвеем семейная жизнь.

Я уже много лет об этом не думала! И с момента его приезда мои мысли ни разу не заходили так далеко.

А сейчас зашли… И я этого испугалась.

* * *

Оставшиеся дни нашего отдыха прошли тихо и спокойно. Слишком спокойно для романтического отпуска!

Но я была этому рада. Главное, что Ванечке понравилось в горном пансионате. Он целыми днями играл с новым другом, мы вместе с нашими соседями катались на лодках, гуляли, устраивали пикники.

Я по-настоящему отдохнула.

Но мысли о Матвее выбросить из головы не смогла, как ни старалась.

И я почти не сомневалась, что, вернувшись, наткнусь в клинике на него и его наглую ухмылку.

Ну ладно, не в клинике. Может, он заявится ко мне домой, как уже делал.

Или подкараулит где-нибудь на улице…

Вернувшись в город, я в первое время постоянно ждала, что Матвей вот-вот появится передо мной. Пару раз мне даже казалось, что я вижу его в толпе. Но это был не он…

А, когда я пришла на работу, Тимур сказал, что пациент Иванов уехал, бросив восстановительный курс на середине. Получается, он улетел в Москву сразу после того, как навестил меня в пансионате.

И мне вообще не надо было прятаться от него в горах! Можно было вернуться еще пять дней назад.

Тогда он забросал меня сообщениями. Но я перестала отвечать после его признания в любви и обещания сделать все возможное и невозможное. Это звучало почти как угроза!

Он писал мне на следующий день, и еще пару дней. А потом перестал. Ведь я все равно не отвечала.

Я даже не открывала его сообщения, чтобы он не увидел, что они прочитаны! Я, как дурочка, пыталась прочесть их, пока они светились на экране.

И вот теперь Матвей уехал. И больше не пишет.

И я не знаю, вернется ли он…

— Похоже, наш план сработал, — произнес за ужином Паша.

— Какой план? — не поняла я.

— Твоему бывшему надоело ждать, и он свалил.

— А, да. Как мы и предполагали.

— Надеюсь, он больше здесь не покажется.

— Я в этом уверена, — сказала я.

И поднялась, чтобы убрать со стола.

А вечером, переделав все дела, я забрела в заброшенный сарай в дальнем углу нашего сада. В этом сарае вот уже пять лет лежат инструменты Матвея, с которыми он строил беседку и наводил порядок в моем доме. И до сих пор висит его джинсовая куртка.

Как-то в прохладный день он в ней работал, а потом повесил на гвоздь. Так она тут и осталась. Я много раз хотела выбросить все эти инструменты, остатки досок, труб, фанеры. И куртку.

Но руки так и не дошли.

У меня был еще один трофей, оставшийся от Матвея — его футболка. После того, как он уехал, я долго в ней спала. Так долго, что она истрепалась и начала расползаться по швам. И, конечно, никакого запаха Матвея там давно не было.

Но я выкинула ее только тогда, когда она совсем пришла в негодность.

А сейчас я смотрю на инструменты и куртку. Я так давно сюда не забредала. Я запрещала себе делать это! И вот я все-таки пришла.

Внезапно я поймала себя на том, что глажу джинсовую куртку Матвея.

Да что со мной творится?!

Это щемящее чувство, которое сейчас теснится в моей груди, очень похоже на то, что я испытывала пять лет назад.

Я хотела, чтобы Матвей уехал. И это случилось. Тогда почему мне сейчас так тоскливо?

Матвей

— Мы будем строить жилой комплекс на побережье, — заявил я своему заму.

— У нас же в планах Подмосковье…

— Планы меняются.

И хорошо, что это были только планы. И мы пока что на стадии согласований. Иначе потери были бы больше. А так — мелочи. Оно того стоит.