— Пойдем ко мне в кабинет, Женя. Там поговорим. Чего мы — в коридоре.

— Ну, пойдем… — обреченно шагнула к двери его кабинета Женя.

Юрик шустро забежал вперед, открыл перед ней дверь. Женя вошла, встала в оборонительно-выжидательной позе, взглянула на него исподлобья.

— Ну? Чего тебе?

— Чаю хочешь?

— Нет! Пила уже. С твоей шоколадкой… Говори, Юр, у меня времени мало. Чего ты от меня хочешь?

— Да ничего, собственно… — пожал плечами Юра, доставая руку из кармана брюк. — Я только хотел… Вот тут, возьми, пожалуйста… Тут десять тысяч.

— Чего десять тысяч? — удивленно моргнула Женя, рассматривая протянутую к ней пачечку свернутых вдвое бумажек. — Что это? Зачем это?

— Ну как — зачем?.. Слышала же — зарплаты к Новому году не будет. А детям как ты все это объяснишь? Никак и не объяснишь. Так что возьми. Я бы больше дал, но у меня нету больше.

— Прекрати, Юр. Не надо мне ничего. Ну что ты, в самом деле. И не смотри на меня так жалобно, ради бога! Я же ни о чем таком тебя не просила! Не надо, понял?

— Женя, не отказывайся, прошу тебя. Я же… Я же от души, Женя! И это… Отдавать ничего не надо.

— Здрасьте, пожалуйста! Еще и отдавать не надо! А с чего это вдруг я от тебя такие подарки должна брать? Ты не подумал, что, может, это несколько для меня унизительно? А? Не подумал? — вдруг неожиданно для самой себя сильно рассердилась Женя. Даже задохнулась слегка от злости — что же это такое происходит, в самом деле? Сколько уже можно-то? Дурдом какой-то происходит, чистое сумасшествие с этим навязчиво-раздражающим фактором по имени Юрик. И впрямь какой-то Карандышев Юлий Капитонович, Аленка-то права оказалась!

— Ну, не хочешь деньги брать, давай по магазинам проедем, подарки детям купим. Пусть это от меня будет. Потом заедем к тебе, я их сам вручу.

— А ты кто такой вообще, чтоб моим детям подарки вручать?

— Как это — кто такой? Они же меня знают. Они меня знают как… как твоего мужчину. Этого что, мало?

— О господи… Юра, ты когда-нибудь угомонишься или нет? Ну что ты мне все время напоминаешь о том, что я забыть хочу?

— Я не напоминаю. Я просто люблю тебя, Женя. Очень люблю.

— И потому мне даешь десять тысяч, да? А не дешево ли? Если уж решил купить, так плати больше! Или думаешь, что и такой суммы для меня достаточно?

— Ну зачем ты так со мной, Женя? Не надо так со мной.

— А как с тобой надо, если ты не понимаешь?

— Да все я понимаю! Не сердись, пожалуйста! Я и впрямь дал бы больше, но у меня нет больше. Возьми… Конечно, это мало… А с другой стороны — кто тебе еще поможет, если не я? От кого-то тебе еще помощи ждать? Я же знаю, у тебя нет никого. А я же от души.

— А мне не надо от души, понял? Ничего мне от тебя не надо, и от души твоей тоже ничего не надо! — все больше распаляясь, сердито шипела Женя. — Отстань, отстань уже от меня, ради бога! Понял? Добром прошу — отстань.

— Возьми деньги, Женя! — тянул упорно к ней свою пачечку Юрик, одновременно наливаясь сердитым кирпичным румянцем. — Возьми, я сказал!

— О! Вы посмотрите-ка на него — сказал он! Да кто ты такой, чтоб мне приказывать? Все, хватит! Пошла я. Спасибо за внимание.

Она совсем было хотела развернуться и выйти из его кабинета, но Юрик ей не дал. Схватив за руку, шагнул к ней быстро и с силой начал засовывать деньги в маленький кармашек ее пиджака, раздув сердито ноздри и стянув губы решительной скобочкой. Женя дернулась изо всех сил, вырвала руку, толкнув при этом своего незадачливого кавалера так, что он посмотрел на нее странно уж очень — впервые в его взгляде настоящая искра злобы метнулась и тут же погасла, так до нее и не долетев. Но мелькнула же…

От ее неловкого рывка деньги выскользнули из Юриковых рук на пол, рассыпались у ног веером. Перешагнув через него, чтоб не потоптать радужных бумажек, Женя выскочила за дверь, пошла очень быстро в сторону своего кабинета, будто спасаясь, что Юрик помчится за ней следом.

— Ты чего раздутая такая, как жаба злая? — удивленно подняла к ней голову Оля. — Опять, что ли, Юрик довел? Чего он хотел-то?

— Чего, чего! Денег дать хотел, чего…

— И что? Человек помочь тебе хотел, подумаешь… Чего злиться-то? Мне бы кто сейчас денег предложил, я бы точно не отказалась.

— Да с чего это ради, Оль? Он мне кто? Сват, брат или родственник какой, чтоб я у него деньги брала?

— А ты думаешь, у свата да брата легче взять, чем у чужого человека? Я вот вчера к матери на поклон ходила денег просить, а она меня отчитала по полной программе.

— Но дала же?

— Дала, конечно. Она ж понимает, что мне их взять негде. У меня тоже, между прочим, мужа нет, как и у тебя. И проблемы у меня те же самые. Знаешь, как противно, когда тебя отчитывают, как маленькую? И не экономлю-то я, и о черном дне не думаю, и работа-то у меня плохая… А в чем я виновата, если такую свинью нам шеф под Новый год подложил? Так что я бы точно не отказалась на твоем месте.

— Отказалась бы, Оль. Лучше уж материнские упреки выслушивать, чем… чем…

Женя махнула рукой безнадежно и спряталась за монитор компьютера, сжалась вся внутренне, чтоб не разреветься, не дай бог. Оля долго еще смотрела из-под очков в ее сторону, потом вздохнула, пожала плечами и сердито взглянула на Аленку, которая сидела с озадаченным видом, чуть приоткрыв накрашенный ротик и удивленно поглядывая то на одну, то на другую. И впрямь — странные какие эти тетки… Ну о чем тут спорить-то? Напридумывают себе всяких сложностей… Все же так просто! Когда дают, нужно брать, и не думать ни о чем. И не нагружать себя глупыми комплексами.

* * *

В обед Жене позвонила Ася. Все еще находясь под впечатлением утренней сцены, Женя сердито буркнула свой встречный «привет» ей в трубку: чего с подругой церемониться? Это же Аська. Она своя. Она поймет…

— Чего злая такая? — тут же учуяла Ася настроение подруги. — Случилось что, Жень?

— Да нет, ничего особенного, — замялась в ответ Женя. — Так, неприятности маленького психического масштаба.

— Понятно. Опять этот твой… как его там? Юрик? Опять на тебя охоту устроил?

— Ну да.

— Понятно… — снова пропела в трубку Ася. А помолчав немного, добавила: — Ну чего ты так на все это болезненно реагируешь, Женька? Он потому и охотится, что ты реагируешь, как интеллигентка чувствительная. То вину испытываешь перед ним, то злишься. Ты ж сама кормишь его своими эмоциями до отвала. Прекрати его замечать, и все. Будто нет его, и не было никогда.

— Да как? — уныло простонала в трубку Женя. — Как я его не буду замечать, если мы вместе работаем? Что мне, увольняться отсюда? А где я новую работу найду? Прямо заждались меня с этой работой, как же.

— Ну ладно, брось эти упаднические настроения! И вообще… Сдается мне, подруга, что ты комплексуешь больше, чем ситуацию переживаешь! Напридумывала себе чего-то. Брось. Что ты? Скоро Новый год, попразднуем, погуляем. Валерка вчера предложил всем вместе на дачу поехать. А что? Идея хорошая. Правда, протапливать дом долго придется, но мы с Машкой решили заранее туда мужиков заслать. А мы тридцать первого декабря утречком к ним и нагрянем. На электричке. Я вчера и Новоселовым, и Демченкам звонила, они тоже не против такой перспективы. Ты, я надеюсь, с нами поедешь? Хотя что я спрашиваю, идиотка. Конечно же, с нами.

— Я не знаю, Ась. Я еще не решила.

— Как это — не решила? А куда ты намылилась? Тебе же вроде как и некуда! Ты ж одна совсем! Нет, точно некуда.

Женя дернулась слегка, улыбнулась грустно. Вот она, женская дружба во всей своей красе — здрасьте пожалуйста. Ненавязчиво так и по-медвежьи надо подпнуть в больное место востреньким каблучком. Нет, не зря все-таки мужики над этой женской дружбой вовсю, бывает, потешаются. А самое главное, ведь и впрямь Ася никогда не заметит и не поймет, что больно ей сделала! Она замечательная, конечно, подруга, и никаких к ней претензий у Жени нет — добрая, отзывчивая, понимающая… Но только иногда так выскажется в простоте своей — комара будто на щеке твоей неожиданно прихлопнет. Вроде и хорошо, а выходит — пощечина.

— Эй, чего замолчала? Все еще решаешь, что ли? Не выдумывай давай! Собираешься и едешь к нам на дачу вместе с отпрысками. Поняла?

— Поняла. Только один отпрыск уже на турбазу намылился.

— Максимка, что ли?

— Ну да. С командой своей хоккейной.

— Ладно. Пусть едет, раз так. Тоже пусть чистым воздухом подышит, — милостиво разрешила Ася. — Слушай, Женьк, а может, сегодня по магазинам прошвырнемся? Вечерком, после работы? Ты как, а? У меня вот лично подарки никому еще не куплены.

— И у меня тоже. Давай. Хорошая идея.

— Ну, тогда до встречи?

— Ага, Ась, до встречи.

— А насчет Нового года и не выдумывай даже. Чего это ты вдруг? Мы же всегда его вместе встречали. Столько лет уже…

Положив трубку, Женя вздохнула еще раз, задумалась, тупо разглядывая испещренную цифрами таблицу на экране компьютера. В голове было пусто и гулко, и безрадостно как-то, и где-то в груди до сих пор плавало и никак не могло угомониться давешнее раздражение на Юрика с его навязчивым стремлением напомнить о себе любым способом. Нет, сегодня определенно не ее день. Как-то с утра не задался. Да еще Новый год этот с его противной суетой. Ну кто, кто придумал этот дурацкий праздник, ей-богу? Наверное, как лучше хотел… Чтоб люди семьями собирались, чтоб хорошо им было. Странно все-таки, как этот красивый семейный праздник разделяет всех людей на счастливых и несчастливых. Потому что когда одним вместе хорошо и весело, другие в одиночку страдают потихоньку. А счастливые и веселящиеся тоже при этом на две явные группы разделяются — одни по-настоящему счастливы и веселы, а другие под их счастье своей суетой подстраиваются. Вроде того — мы с вами, мы такие же, мы так же и по магазинам за подарками бегаем, и елку наряжаем, и в компании шумные плясать идем… А на самом деле в компаниях этих они — не пришей кобыле хвост.