Настало время оставить прошлое позади. Настало время идти дальше. С этого момента все будет только к лучшему.

Глава 10

23 декабря 2012 года

Эми налила два стаканчика черного кофе из автомата в лобби «Плаза Афины» и с удовольствием отпила из своего. Она улыбнулась, когда горячая жидкость стекла по горлу вниз. Кофеин был необходим Эми не только для того, чтобы прогнать остатки джетлага[17]. Черная ароматная жидкость напомнила ей, каким вкусным всегда был кофе в Нью-Йорке. Это была одна из тех вещей, которых девушке так не хватало после отъезда из родного города. Эми была рада вернуться, пусть даже ветер пробирал ее до костей и она до сих пор не купила родителям рождественских подарков, не считая банки любимого маминого печенья из «Фортнум и Мейсон», которое стоило ровно столько, сколько девушка получала чаевых за три дня.

Через стеклянную дверь отеля Эми видела Джорджию, которая стояла на тротуаре, подняв воротник своего кашемирового пальто, чтобы защититься от холода.

– Вот. Кофе. Это вас согреет, – сказала Эми, подходя к ней.

Джорджия посмотрела на пенополистироловый стаканчик и покачала головой.

– Это очень мило, но нет, спасибо.

– Вы уверены? Такой стаканчик – лучшая в мире грелка для рук.

Эми заметила выражение лица Джорджии и тоже посмотрела на стаканчик.

– Это связано с тем, чему вас учили в пансионе, да? – спросила девушка, вспомнив вчерашний рассказ.

Джорджия улыбнулась.

– Я знаю, что с точки зрения поколения, выросшего в «Старбакс», это очень старомодно, но нас учили, что еду и питье следует принимать только в помещении. Если, конечно, это не пикник.

Эми так и стояла, держа стаканчики в руках и не зная, что с ними делать.

– Мадам?

Швейцар подошел и взял у нее стаканчики.

– Я позабочусь о них, – подмигнул он.

– Спасибо. – Эми покраснела.

Она повернулась в сторону Джорджии и увидела Альфонса, подогнавшего машину к тротуару.

– Куда мы направляемся? – спросила Эми.

– Я думала посетить сегодня утром галерею Фрика, – ответила Джорджия, когда Альфонс обошел машину, чтобы открыть для них дверцу. – Мне бы хотелось увидеть «Портрет крестьянки» Ван Гога. Как выяснилось, это за углом, но в моем возрасте это то же самое, что другой конец города.

Галерея действительно была недалеко от их отеля – всего в шести кварталах или около того, но Эми не собиралась возражать против поездки в роскошном автомобиле. К тому же она никогда не видела коллекции Фрика, хотя не раз и не два проходила мимо этого роскошного здания. Оно выглядело так, словно к нему положено подъезжать на лимузине. Вход производил грандиозное впечатление: с серыми каменными колоннами и широкими дверями из полированного дуба.

– Вы знаете, что раньше этот дом был частной собственностью? – спросил Альфонс, открывая для Джорджии дверцу.

– Да, он принадлежал Генри Клею Фрику, руководителю «Карнеги Стил», – тут же ответила Джорджия.

– Да, верно. Везет же некоторым, а?

Внутри здание было просто ошеломляющим. Прекрасные деревянные полы, длинные драпировки с жесткими ламбрекенами и панели на стенах, от пола до потолка, – все это было создано специально для художественной коллекции Фрика. Эми попыталась представить все это в виде частного дома, с горничными и дворецкими, которые вьются вокруг требовательного хозяина.

– Тут, должно быть, жилось, как в сказке, – сказала она.

– Я в этом уверена. Учитывая обстоятельства.

– Какие?

– Фрик заявлял, что построил это здание только для того, чтобы на его фоне дом Карнеги походил на шахтерскую халупу.

– Богачи любят соревноваться, верно? – Эми попыталась представить себе, каково это – владеть такими деньгами.

Джорджия кивнула.

– Полагаю, поэтому они и богачи.

Эми взяла две пары наушников, чтобы послушать комментарии к коллекции, но Джорджия жестом отказалась, вместо этого протянув руку к путеводителю. И снова Эми почувствовала, что совершила ошибку. Ее мысли, видимо, отразились у нее на лице, и Джорджия прикоснулась к ее руке.

– Сила привычки, – сказала женщина. – Я всю жизнь провела в окружении книг и всегда вначале направляюсь к ним.

Эми кивнула, надела наушники и начала слушать программу о музее.

Узнавая историю знаменитого дома, она вдруг поняла, как мало знала не только об искусстве, но и об истории Нью-Йорка. Эми миллион раз проходила мимо огромных зданий Музейной Мили[18], но понятия не имела о том, что когда-то все они были частными домами, принадлежавшими крупнейшим предпринимателям города. Недостаток образования заставил ее устыдиться, но не вызвал удивления. Приоритетом в ее жизни всегда были танцы. С четырех лет, с тех пор как мама впервые отвела Эми в танцевальную академию (которая на самом деле представляла собой комнатушку над прачечной), Эми все свободное время посвящала танцам, репетициям и выступлениям. Не то чтобы она была глупа – на самом деле она окончила старшую школу Килси со средним баллом на 2,1 пункта выше среднего. Это было не так уж плохо, учитывая то, что почти все школьные годы Эми провела в танцевальном зале. Но она была достаточно самокритична и признавала пробелы в своем образовании. Пробелы, которые чаще всего обнаруживались во время обедов с Дэниелом и его друзьями по Оксфорду, когда те начинали рассуждать о политике, литературе и событиях в мире.

Эми сняла наушники и подошла к Джорджии, которая стояла перед портретом мужчины в пятнистой шубе.

– Выдающаяся коллекция работ старых мастеров, не так ли? – сказала Джорджия, взглянув на Эми, прежде чем снова сосредоточиться на картине.

Девушка с сомнением посмотрела на портрет. С ее точки зрения, это было всего лишь слишком темное, мрачное изображение давно мертвого джентльмена явно нетрадиционной ориентации, но она не собиралась произносить этого вслух. Эми взглянула на табличку: «Тициан, 1488–1576». «Подразумевается, что я должна была о нем слышать?»

– А когда новый мастер становится старым? – спросила девушка, решив, что ей стоит проникнуться здешней атмосферой.

Джорджия улыбнулась.

– Старые мастера – это европейские художники, писавшие до 1800 года – Вермеер, Фрагонар, Альбрехт Дюрер. После них начинается новая эра. Генри Фрик был крайне сложной личностью во всех отношениях, но его вкус достоин похвалы. Эта коллекция поражает.

Женщина посмотрела на притихшую Эми.

– Ты не согласна со мной?

– Просто это не совсем в моем вкусе, – дипломатично откликнулась девушка. – Все это чересчур старомодно.

Джорджия кивнула и коснулась ее руки.

– Подойди сюда, – сказала она, направляясь к другой картине, на этот раз изображавшей очень угрюмого мужчину с большой цепью на шее. – Это портрет сэра Томаса Мора кисти Ганса Гольбейна. А теперь на минутку попробуй не обращать внимания на бархат и прочее. Взгляни на лицо и руки.

Эми присмотрелась. Она не могла отрицать, что картина была чудесной. Сэр Томас выглядел словно живой – теплая кожа, легкая щетина.

– А теперь представь, что он одет в костюм и галстук. Или, если хочешь, в футболку и бейсболку. Ты можешь представить его фолк-певцом или кем-то еще, кого ты видела по ТВ?

– Да. То есть это действительно как фотография, – сказала Эми. – Только еще более правдоподобная.

– Этой картине почти пятьсот лет, но, несмотря на это, можно почувствовать, каким был этот человек.

– Да, он выглядит очень недовольным, – рассмеялась Эми.

– Забавно, что ты это заметила: вскоре его казнили по приказу Генриха Восьмого.

– Казнили?

– Обезглавили в лондонском Тауэре, к сожалению.

– Я знаю это место. – Эми скорчила гримасу.

Она снова присмотрелась к картине, но, вместо того чтобы вспомнить неудачный вечер с Дэниелом, внезапно обнаружила, что мысленно перенеслась назад, в прошлое, в дни Томаса Мора и Генриха Восьмого, хотя ей было мало что известно об этом периоде истории. Однако история ожила.

Они медленно переходили из зала в зал. Теперь Эми смотрела на картины совершенно другими глазами, размышляя о том, кем были изображенные на них, застывшие во времени люди, которые обрели бессмертие в стенах этого удивительного дома, построенного благодаря жадности и тщеславию.

– Это поразительно! – выдохнула девушка, оглядываясь вокруг и сдерживая желание к чему-нибудь прикоснуться. – И наверняка стоит целое состояние.

– Все это построено на деньги «позолоченного века».

– Джорджия, можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Откуда вы столько знаете об искусстве? Ну, не только об искусстве, а вообще обо всем…

Джорджия остановилась и взглянула на изящные золотые часики у себя на запястье.

– Что ж, думаю, на этот вопрос я отвечу за ленчем.

Эми посмотрела на свои часы. Ничего себе! Они провели в галерее Фрика несколько часов.

– Вообще-то я должна кое в чем признаться. Я заказала для нас столик, – произнесла девушка.

Джорджия удивленно взглянула на нее.

– Да, я знаю, это ваша поездка и все такое, поэтому вы можете отказаться, но, раз уж я являюсь кем-то вроде вашего гида, я решила показать вам кусочек своего Нью-Йорка. Это недалеко.

Эми прикусила губу. Делая заказ, она представляла себе, как удивит наивную старую леди, но теперь чувствовала себя слишком самонадеянной.

– Простите, мне не стоило…

– Нет-нет, – сказала Джорджия, беря ее за руку и направляя к выходу. – Я с удовольствием взгляну на настоящий Нью-Йорк, раз уж я здесь.

Эми скорчила гримасу.

– Не уверена, что его можно считать настоящим, но для меня это место многое значит.

– Этого вполне достаточно, – улыбнулась пожилая леди.

* * *

Сомнения Эми усилились, когда Альфонс остановил автомобиль у ресторана. От входа тянулась длинная очередь.

– «Серендипити 3»? – спросила Джорджия, разглядывая вывеску на черном фронтоне, когда они вышли из такси. – Это и есть то самое место?