Он наклонился и взял ее руку в свои теплые ладони.

– Я намерен помочь вам. Доверьтесь мне, Серена. Я сделаю все, что в моих силах.

Она отвела от него взгляд – ей послышался какой-то шорох, – но она тут же сообразила, что это ее собственный вздох.

– Я знаю о вас, – пробормотала она. – Я все знаю.

Джонатан возвел глаза к потолку, словно бы умоляя Небеса о снисхождении. Потом, очень медленно, опустил голову и посмотрел Серене в глаза.

– Мое прошлое, – заговорил он, – во всяком случае, последние шесть лет – не имеет отношения к делу.

Серена поморщилась. Она совершенно не имела желания говорить об этом – тем более сейчас. Следовало думать о Фебе.

– Извините. Я ничего особенного не имела в виду. И вы не должны мне что-либо объяснять. Все то время вы никак не были связаны со мной.

– Я думал, что вы умерли.

Серена не ожидала такой преданности ей на протяжении всех последних шести лет. Она предполагала, что он женится на какой-нибудь высокородной леди и к этому времени уже обзаведется целым выводком детишек. Она и вправду так думала. Но в таком случае почему она даже в то время, когда ее негодование по поводу его предательства было особенно сильным, испытывала горчайшую ревность, думая о его связях с другими женщинами?

Она отрицательно покачала головой.

– Я… мы не можем обсуждать это сейчас. Мне надо отыскать Джейн.

Она повернулась к Джонатану спиной, поспешно вышла из гостиной и сразу увидела Джейн, которая дожидалась их в прихожей.

– Джейн? – спросила Серена, и ее шепот эхом отозвался в ночной тишине дома.

Джейн повернулась к ней, нахмурив брови.

– Ну как, все в порядке?

– Мне надо кое о чем посоветоваться с вами. Вы не откажетесь присоединиться к нам с лордом Стрэтфордом в гостиной?

У Джейн на лбу появилась морщинка.

– Конечно, не откажусь, Мэг.

Серена последовала за подругой в гостиную, молясь про себя о том, чтобы они втроем в ближайшие дни нашли возможность решить загадку исчезновения Фебы.


Джонатан сидел в гостиной и молча слушал, как его кузина и Серена обсуждают планы поездки на север. Как Серена и предполагала, Джейн от всей души была готова помочь. Они знали друг друга чуть ли не с пеленок, а она за столько лет их дружбы еще не встречалась с такой готовностью Джейн прийти на помощь и сделать все, что было ей по силам. Послушать только, какие изощренные, далекие от правды объяснения она придумывает ради того, чтобы ни Лэнгли, ни родственники Серены не догадались, куда она исчезла на несколько последующих дней.

Его кузина и Серена настоящие подруги, в этом можно не сомневаться. Но даже Джейн не догадалась о том, что перед ней именно Серена. И он испытывал некое странное удовлетворение от этого. Он был единственным человеком за пределами ее семьи, который распознал истину.

Джейн даже не смотрела на него, и он был этому рад. Однако едва Серена ушла наверх, чтобы переодеться и уложить то немногое, что могло понадобиться в дороге, кузина, на щеках у которой вспыхнули яркие пятна румянца, обратилась к Джонатану:

– Если ты посмеешь скомпрометировать эту женщину каким бы то ни было способом, я с тебя шкуру спущу! – выпалила она, как только Серена закрыла за собой дверь.

Он в ней не сомневался, однако произнес с оскорбленным видом:

– Что?!

– Я понимаю, о чем ты, Стрэтфорд. Все эти последние недели я наблюдала за тобой каждую минуту в тех случаях, когда мы втроем находились в одной комнате. И мне не понравилось то, как ты на нее смотришь.

Он чуть не расхохотался. Как же мало она поняла.

– Мэг вполне взрослая и достаточно самостоятельная, чтобы принимать собственные решения, – проговорил он спокойно.

– Так вот и не смей.

Он покачал головой. Это был совершенно бесполезный разговор.

– Тут нет никакого изощренного подтекста. Она нуждается в моей помощи, чтобы разыскать свою сестру. Ничего более за этим не стоит, кузина.

Он, разумеется, солгал. Очень многое стояло за всем этим.

– Я тебе не верю.

Джейн скрестила руки на груди и вперила в Джонатана жесткий взгляд.

Она показалась ему похожей на пуму светлой масти, лоснящуюся и готовую к нападению. Она навостряла когти и нападала на него раз или два в их общем детстве, и отметины от этих нападений сохранились на его коже до сих пор как доказательство тех стычек. Ему вовсе не хотелось повторять прежний опыт этим вечером.

– Ты, я вижу, завязала крепкую дружбу с мисс Донован за самое короткое время, – заметил он.

– Она мне нравится.

Сказанного было достаточно, как он полагал. Джейн была весьма разборчива при выборе друзей, и если уж делала кого-то своим другом, то был по-настоящему прочный союз.

– Да не смотри ты на меня так! – сказал он. – Ты не хуже меня знаешь, что Мэг вполне способна постоять за себя.

– Не делай этого, Стрэтфорд.

Он отвернулся.

– Она помолвлена с капитаном Лэнгли, и он очень хороший человек. Если ты вмешаешься в это… – Джейн запнулась, потом выпрямила спину и продолжила: – Разумеется, тебе это делать не следует. Я ей сказала, что ты образумился и что я в этом уверена. Даже четыре года назад, во время всех твоих дебошей, ты не падал так низко. Ты не посмеешь заниматься подобными вещами после того, что совершил по отношению к ее сестре.

А что, если бы? Как-никак она ее близняшка.

Нет, он не мог бы. Не мог бы предать Лэнгли.

После «смерти» Серены Лэнгли доказал, что он остался одним из немногих верных друзей Джонатана, и он не может разрушить его брак – нет, только не теперь.


Получасом позже Джонатан и Серена уже ехали в наемной карете по направлению к северу. Джейн оставалась в Бате на все то время, пока они оба будут вынуждены в связи со своими планами пребывать в этих местах, а потом опять-таки дожидаться здесь приезда Серены с Фебой или ждать до тех пор, пока не получит от уехавших на поиски других указаний. Серена написала своей тете и Лэнгли, сообщив, что после появления Фебы они решили еще некоторое время пробыть в Бате, чтобы Феба могла получить удовольствие от здешних красот и развлечений.

Джонатан и Серена, оставив город, продолжали путь в относительном молчании, но Джонатан исподтишка все время наблюдал за своей спутницей.

Опершись подбородком на ладонь, она смотрела в окно кареты, за которым уже наступал предрассветный сумрак.

Сердце Джонатана учащенно билось от ее близости, от благодарности судьбе за то, что она осталась жива. И он в такт ударам беззвучно нашептывал ее имя: Серена, Серена, Серена.

Он с большой симпатией относился к Мэг, и ее утрата огорчала его по многим причинам. Но любил он Серену. Хотел он Серену. По Серене тосковал все эти годы.

И от Серены он отрекся. С безмерной жестокостью. Это ее репутацию он позволил разорвать в клочья. Это ее жизнь он разрушил, и возможно, главным образом по его вине она была вынуждена совершить свое странное перевоплощение. И чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался, что вся эта хитрость имеет какое-то отношение к нему.

– Зачем? – спросил он громко.

Она повернулась к нему.

– «Зачем» что?

– Зачем вы позволили вовлечь себя в этот обман? – спросил он, понизив голос. И вдруг сообразил, что вовсе незачем говорить тихо. Они были наедине, в полной изоляции, впервые за все прошедшие годы.

Она вздохнула, и взгляд ее снова обратился к окну.

– Моя мать решила извлечь пользу из происшедшего со мной. Как бы возродить меня в иной ипостаси, хотя возродить Серену Донован было совершенно невозможно после…

Голос изменил ей.

Он заметил краску румянца на ее щеках и поразился, кстати, не впервые, тем, насколько по-разному смотрят на вещи мужчины и женщины. Репутация повесы была именно тем, что могло только радовать мужчину. Да, повеса должен сносить пересуды и сплетни о себе, но в известной мере это делало его более популярным, более достойным уважения, более приемлемым в среде мужчин его общественного положения.

Джонатан радовался скандальным пересудам, которые окружали его имя. Они были теми небольшими «камешками», которые он мог бросить на могилу своего отца. Однако это ни в малой мере не сравнимо с тем, что была бы вынуждена терпеть Серена, оказавшаяся в подобном положении. Она была бы безоговорочно заклеймена как отщепенка и падшая женщина.

– Ваша мать всегда была намерена сделать из вас значительную личность, не так ли? – вполголоса спросил он.

Серена говорила ему, насколько мистрис Донован была сосредоточена на мысли сделать из всех своих дочерей истинных леди, добиться, чтобы каждая из них вышла замуж за человека богатого и титулованного, и как она настаивала на том, чтобы ни одна из них не совершила такую же ошибку, как она сама, когда стала супругой ирландца, не имевшего за душой ни гроша.

Серена издала негромкий звук, похожий на возглас согласия, потом заговорила четко и уверенно:

– Всегда. Но, к счастью для нее, она родила близнецов. Мать сообразила, что хоть я и разрушила свою репутацию, но с Мэг ничего подобного не произошло. Я не ведала о плане, который возник у нее после гибели Мэг. Он родился в день, когда она прочитала письмо моей тети, в котором та в подробностях описывала мой позор.

Джонатан молча кивнул, во рту у него вдруг пересохло.

– Почти сразу она принялась писать письма Уиллу от имени Мэг. Мои младшие сестры и я ничего об этом не знали. Так же как не знали и о том, что в тексте некролога, который она отправила в Лондон, стояло мое имя, а не имя Мэг. – Лицо Серены омрачилось, и после недолгого молчания она заговорила снова, глядя при этом в окно кареты на деревья, мимо которых они проезжали. – Я не была осведомлена о том, чем занимается моя мать, но понимала, что она почти возненавидела меня за то, что я сделала с собой. За то, как я разрушила не только собственную репутацию, но также ее реноме и репутацию моих младших сестер.