Уилл в ответ нахмурил брови, глядя на портвейн в стакане.

– Как ты можешь это утверждать?

– Они любят друг друга.

Уилл недоверчиво хмыкнул и возразил:

– Какое это может иметь значение при подобном несходстве?

– Но с какой стати ты утверждаешь, что они не подходят друг другу?

– Она очень привлекательная девушка. Если бы она умела разыгрывать карты в свою пользу, то могла бы подцепить кого-нибудь из молодых денди лондонского высшего общества. Избрать кого-нибудь из богатых, титулованных, обладающих высокими принципами морали. Вместо этого она избрала негодяя низкого происхождения.

– Я не верю, что он негодяй, – вздернув подбородок, отрезала Серена. – Ни в коем случае.

– Он выскочка, который любит корчить из себя того, кем никогда не был. В данный момент он, я думаю, поздравляет себя с таким выигрышем, как твоя сестра.

Серена стиснула зубы, одержимая инстинктом защиты, который особенно возрос теперь, когда дело касалось ее нового зятя.

– Я так не думаю, Уилл. У нее нет приданого, вы это помните?

Уилл посмотрел на нее с удивлением.

– Она обладает гораздо более высоким происхождением, чем он.

– Какое это вообще может иметь значение? Они ведь не лошади.

Он проигнорировал ее замечание насчет лошадей.

– Это имеет огромное значение. Чем была бы наша цивилизация без этой категории?

– Как видно, ты слишком глубоко привержен к иерархической системе нашей армии и нашего общества?

Возможно, ей не следовало этого говорить. Или, наоборот, следовало. Уж слишком часто ей приходится прикусывать язык в обществе Уилла.

Уилл помолчал, потом положил свой портфель на столик рядом.

– Может, и так. – Он медленно встал со стула. – Мне следует попрощаться. Время уже позднее.

Серена взглянула на часы над камином. Он прав – время уже за полночь. Однако это было для него временем узнать правду. Она встала и положила руку ему на предплечье.

– Пожалуйста, останься, Уилл. Ненадолго… Есть кое-что… Мне надо кое о чем тебе рассказать.

Он молчал. Серена понимала, глядя на него, что он спорит сам с собой – следует ли оставаться…

Она цепенела при мысли о правде. Страшилась того, что она ей принесет. Будущее в Антигуа мерещилось ей, суровое и одинокое. Даже после того как Джонатан одним ударом уничтожил ее надежды на будущее с ним, ее решение насчет Уилла не изменилось. Не имеет значения, насколько тягостным может оказаться ее будущее в Антигуа: она никогда не выйдет за него замуж. С ее стороны было бы глупостью полагать, что она сможет разыгрывать перед ним Мэг всю оставшуюся жизнь.

– Сегодня днем мы с драпировщиком договорились на завтра. Может, нам стоит обсудить это сейчас.

Драпировщик. Уилл решил обновить свой дом, думая о ней. Думая о свадьбе.

– Пожалуйста. – Серена старалась не выдать свое волнение. Ей была ненавистна дрожь, прозвучавшая у нее в голосе. – Я должна сейчас поговорить с тобой, Уилл. Это очень важно.

Уилл пригляделся к ней. Потом, коротко кивнув, снова сел на свой стул.

– Очень хорошо, – ответил он, но в голосе его вроде бы прозвучали нотки страха, сходного с тем, который обуревал сейчас Серену.

Они посмотрели друг на друга. Уилл выглядел в этот вечер таким красивым в своем отлично сшитом приталенном смокинге с серой обшивкой по воротнику и обшлагам рукавов, в серых панталонах и при ослепительно белом галстуке. Но его красота, в отличие от внешности Джонатана, ничуть не возбуждала Серену.

Он откашлялся и заговорил очень мягко:

– Я хочу, чтобы тебе было уютно, Мэг. Со мной. Всегда.

Уилл Лэнгли, истинный джентльмен. Почему-то глаза у Серены обожгло непрошеной слезой, и она часто заморгала, вдруг вспомнив то чувство, которое пронизало ее, когда она смотрела на Джонатана и его сына. Она была уверена, что с Джонатаном ей уже больше никогда не будет хорошо и тепло.

Быть может, никогда и ни с кем не почувствует она себя уютно, как выразился Уилл. Быть может, ей суждено провести всю жизнь в одиночестве.

Она прогнала от себя эти тяжкие мысли и сглотнула.

– Скажи, Уилл, у тебя нет детей? – То был нелепый вопрос, не говоря уже о его бестактности, – она сразу сообразила это. Уилл замер на месте, уставившись на нее, и Серена вдруг вспыхнула румянцем от стыда. – Извини меня.

Адамово яблоко у него дернулось, словно Уилл проглотил что-то очень невкусное.

– Ты была первой женщиной, которую я… – Тут он закашлялся и умолк, но и без дальнейших слов было ясно, что он имел в виду.

Эти слова привели в замешательство Серену. Она молча смотрела на Уилла, приоткрыв рот.

Этого быть не могло! Уилл и Мэг занимались любовью? Когда? Где? Нежная целомудренная Мэг и добропорядочный воспитанный Уилл? Как же так?

– Ох Господи, – пробормотала она, еле соображая, что говорит. Лицо ее пылало.

У него с Мэг были плотские отношения. А она вела себя с ним словно воплощенная невинность, строя умозаключения, которые были неверны. Так что же он думал о ее странной реакции на его поцелуи?

– Я хотел дождаться тебя, – заговорил он, отводя глаза в сторону. – Того часа, когда мы снова будем вместе. Я даже не мыслил ни о ком больше.

– Ох, Уилл.

Все еще не глядя на нее, Уилл поморщился.

– И к тому же… – Серена перестала дышать, нечаянно встретив его взгляд. – У меня была мысль, что ты сама захочешь мне сказать.

Он подался вперед, подхватил свой портфель и осушил стакан с вином. Серена не двигалась из страха выдать собственные чувства.

Наконец он поднял взгляд на нее.

– Ты не Мэг.

Серена застыла точно изваяние и произнесла:

– Нет.

Глаза его словно остекленели.

– Ты… вы Серена. Не правда ли?

– Да, – прошептала она. Какая-то часть ее существа сказала ей, что он подсказывает ей слова, облегчая ее задачу, но все остальное в ней сгорало от стыда.

– Значит, Мэг…

– Да. – Серена кивнула и снова проглотила комок в горле. – Она погибла в море.

Уилл опустил глаза, глядя себе на колени. После долгого молчания он тихо заговорил:

– Я все время знал. Не хотел верить. Поначалу удивлялся, почему все изменилось. Это было нечто большее, нежели перемены, приносимые временем или трагедией, но я старался убедить себя, что это не так. Боролся против правды, однако она существовала, смотрела мне прямо в лицо, особенно с того дня, когда я поцеловал вас в Гайд-парке.

– Я так сожалею, – прошептала она.

– Я зарывался с головой в работу, даже тогда, когда в этом не было необходимости, так что мог избегать встреч с вами. Избегать того, что было правдой.

– Почему вы не воспротивились мне с той самой минуты, как у вас возникло подозрение?

– Какая-то часть моей души не хотела, чтобы я знал… не хотела слышать, что Мэг…

Крепко стиснув губы, он отвернулся, явно не в силах продолжать.

– Что Мэг не стало, – докончила за него Серена.

– Да.

Она не могла говорить больше, только смотрела на него затуманенными от выступивших слез глазами.

– Зачем? – В голосе у него прозвучало страдание, хоть и сдержанное, но тем не менее горестно затронувшее сердце Серены. – Зачем вы это сделали?

– Я… – Голос ее сорвался. Казалось, что объяснить происшедшее просто сверх ее сил, невероятно трудно.

– Вы всегда мне нравились, – заговорил он негромко. – Но это, такого рода ложь… она разрушительна. Вы так сильно отличаетесь от Мэг. Как только вы могли поверить…

Острая боль пронзила ее.

– Мне очень жаль, Уилл. Так жаль…

– Почему? – повторил он.

– Я не знала… сначала. – Она посмотрела на его искаженное страданием лицо глазами, полными слез. – Оказалось, моя мать отправила в Англию сообщение о том, что погибла именно я. И я не знала, что она пишет вам письма…

Уилл зажмурился.

– Господи Боже, так это была ваша мать.

– Я была в неведении по поводу ее затеи до тех пор, пока вы не сделали мне предложение. Я не думаю, что мать понимала, чем все это кончится. Но когда вы предложили мне выйти за вас замуж, это все прояснило в ее голове. Я стану Мэг и выйду за вас замуж, думая о моем собственном будущем и будущем моих сестер.

Уилл открыл глаза. Они сверкнули при слабом свете.

– Мне так жаль, Уилл. Я чувствовала себя в ловушке. В любом случае я причинила бы тяжкие страдания тому, кто мне дороже всего на свете. Но это непростительно, правда причинила вам боль, и я горько о том сожалею.

Наступило долгое молчание. Что еще могла она добавить к сказанному? Ей хотелось снова и снова повторять свои извинения, но это не принесло бы ничего хорошего. Она опустила голову, ожидая его упреков.

– Есть еще кое-что, о чем бы я хотел спросить вас, Серена, – заговорил он наконец голосом спокойным и твердым.

– Спрашивайте, конечно.

– Вы любите Стрэтфорда?

Вопрос нанес такой сильный удар, что она затаила дыхание. Она смотрела на него, лихорадочно соображая, что могла бы ответить, но не находила слов.

Прихватив свой стакан, Уилл встал, прошел по комнате к стойке буфета и налил себе еще вина. Вернулся наконец и остановился перед Сереной.

– Я вижу. Вы все еще любите его. Вы никогда не были бы счастливы со мной. Вы согласились выйти за меня замуж только потому, что у вас не было иного выхода.

– Я очень тепло отношусь к вам. Так было всегда. Мэг…

– Серена… – Голос его вдруг сорвался, и он покачал головой. – Вы любите Стрэтфорда, и он никогда не переставал любить вас. Вы должны уйти к нему.