— Я приеду, — уверяет Джонатан. — Не беспокойся.

— Сложно не беспокоиться.

— У меня получится, я пообещал Мэдди. Просто хочу, чтобы ты знала, на случай...

— На случай, если у тебя не получится?

— На случай, если я нарушу парочку законов.

Смеюсь.

— Я прощу тебя.

Джонатан смотрит на меня, как будто хочет сказать что-то еще, но не уверен в выборе слов.

— Ты в порядке? — спрашиваю. — Кажешься отстраненным.

— Просто устал, — признается. — Без вас дни кажутся месяцами.

Эти слова задевают какую-то часть меня глубоко внутри, часть, которая чувствует себя намного старше и более морально усталой, чем должна быть.

— Знаю это чувство.

— Сейчас я в Париже, — рассказывает. — Три дня назад был в Амстердаме. Езжу по всему миру, но единственное место, где хочу быть — Беннетт-Ландинг.

— Ты ненавидишь Беннетт-Ландинг.

— Там ты. И Мэдисон.

— Мы и останемся здесь, — заверяю. — И увидимся в три часа дня второго июня.

— Да, — Джонатан улыбается. — Мне нужно немного поспать, через пару часов съемка.

— Хорошо, — отвечаю. — Сладких снов.

— Я люблю тебя, — говорит Джонатан, нажимая на кнопку «завершить вызов», экран становится темным, когда ответ вертится у меня на языке. Я люблю тебя.

Сегодня десять лет с той ночи, как мы сбежали. Наша десятая Мечтовщина. Он не упомянул ее, и не уверена, помнит ли вообще, но я никогда не забуду. Выбрав его, я изменила весь свой мир, и глядя на свою измазанную грязью дочку, знаю, что не пожалею ни о секунде.


***


В моем старом потертом блокноте осталась парочка чистых страниц. После появления Мэдди повествование изменилось. Это больше не история о парне со звездами в глазах и безумно влюбленной девушки, больше нет «ты» и «она». Сюжетная линия изменена. Парень и девушка все еще существуют в мире, и иногда их истории пересекались, но теперь их миры абсолютно разные.

Теперь это история о запутавшемся мужчине, чья мечта его убивает.

Теперь это история о женщине с разбитым сердцем, той, что нашла свою цель.

Обе истории продолжали фиксироваться, только не как прежде. Одна разыгрывалась на обложке таблоида, в то время как другая была нацарапана в детских книжках.

Я всегда думала, что первая история была закончена, оригинальная история, и, возможно, так и есть. Может, это просто эпилог, или даже сиквел.

Провожу пальцами по обложке старого блокнота, в то время как Мэдди спит рядом со мной на диване. «Бризо» на тихой громкости идет по телевизору, все еще в бесконечном повторе.

Раздается стук в дверь, и я откладываю блокнот в сторону. Уже поздно — одиннадцатый час. Посмотрев в дверной глазок, вижу парня моего возраста с лохматыми светлыми волосами, в джинсах и футболке с надписью Call of Duty. Он держит что-то в руках и выглядит нервным, пока бормочет себе под нос.

Он снова стучится, поэтому я открываю дверь на небольшую щель, чего хватает, чтобы просто его поприветствовать:

— Могу я вам помочь?

— Да, я ищу Кеннеди.

— Это я.

Он хмурится и оглядывает меня с ног до головы.

— Серьезно?

— Да, серьезно, — подтверждаю. — А ты?

Уже готова захлопнуть дверь перед его лицом, потому что он смотрит на меня так, будто не верит, что я та, кого он ищет. Я в пижаме, волосы в беспорядочном пучке, все еще мокрые после долгого душа, когда пыталась отмыть грязь.

Парень качает головой.

— Я знаю твоего парня, или, кем бы он там тебе ни приходился. Меня зовут Джек.

— Джек, — повторяю, и знаю, что мое выражение лица полностью отражает его. — Серьезно?

— Полагаю, ты обо мне слышала.

— Джонатан упоминал о тебе, — признаю. — Но по тому, как он говорил, полагаю, не ожидала, что ты выглядишь так... нормально.

— Он называет меня троллем, ведь так? Этот недостойный мудак...

Смеюсь, открывая дверь шире.

— Так, чем могу помочь тебе, Джек?

Он протягивает мне подарочную коробку.

— Делаю одолжение придурку.

Беру ее у него, удивленная.

— Это от Джонатана?

— Джонатан, — говорит он со смехом. — Никогда не слышал, чтоб его так называли. Но да, Джонатан попросил меня привезти это тебе, сказал, что важно именно сегодня. Он бы отправил, но занят съемкой еще одного дерьмового фильма — мои слова, не его — и он не доверяет больше никому, поэтому я здесь.

— Ничего себе, ты ради него проехал весь путь? Он, по крайней мере, заплатил за бензин?

— Лучше этого — он меня нанял.

— Правда?

— Сказал, что ему нужен человек, который облегчит его ношу и будет держать людей подальше от его задницы. Я сказал ему, что не буду бить людей из-за него, но если он будет достаточно мне платить, я не против быть его мальчиком на побегушках и кричать на него, что он должен быть в каком-то месте, — объясняет Джек. — И кого я хочу обмануть? За ту баснословную сумму, что он мне предложил, я готов кого-нибудь ударить.

Личный помощник. Вау, не знаю, как эти двое сработаются вместе, но уже могу сказать, что будет интересно.

— Спасибо. Я ценю это.

Джек насмешливо мне салютует.

— Не вопрос. Спокойно ночи.

— И тебе, — отвечаю и закрываю дверь, когда мужчина уходит. Открываю коробку и нахожу в ней блокнот на спирали. Он простой, с голубой обложкой, блестящая гелевая синяя ручка прицеплена сверху. Стоит не больше доллара. Когда вытаскиваю его из коробки, оттуда вылетает записка, падая у моих ног. Поднимаю и читаю ее.


Десять лет назад ты сбежала со мной, чтобы я мог последовать за своей мечтой. Настал твой черед следовать за своей. Куда бы она не привела тебя, я буду рядом.

Счастливой Мечтовщины.

Джонатан.


Мои глаза жжет, черт, я плачу. Зрение расплывается, и я смаргиваю слезы, когда сажусь на диван. Открываю чистый блокнот, пялясь на строчки мгновение, прежде чем начинаю писать, и блестящие голубые чернила покрывают страницу:

«Дождь время от времени лил с пасмурного неба, за быстрыми сумасшедшими ливнями следовали моменты тишины. В прогнозе погоды на Шестом канале обещали спокойный день, но женщина знала лучше. Начиналась сильная буря, которой нельзя было избежать».


28 глава


Джонатан


— Любовь повсюду.

Убираю ладонь от своих усталых глаз, чтобы посмотреть на дверной проем, в котором стоит Жас и держит, в чем я уверен, последнюю копию «Хроник Голливуда» и читает с обложки.

— Не хочу слушать об этом, — бормочу, снова закрывая глаза и пытаясь отгородиться от внешнего мира, чтобы обрести хоть немного покоя, но, видимо, желаю невозможного. У меня есть два часа перерыва в процессе съемок в течение нашего первого дня после возвращения в Америку, а у меня худший пример акклиматизации после смены часовых поясов. Такое чувство, будто похмелье, тот ужасный день после смешения кокса и выпивки, когда я ненавижу гребаный мир и себя в том числе.

— Нет ничего лучше, кроме Города любви, чтобы разжечь огонь между двумя бывшими любовниками, — говорит Жас, игнорируя меня и продолжая читать. — Источники говорят, что на съемках Бризо в Париже отношения между Джонни Каннингом и Сереной Марксон накалились.

Если под «накалились» имеется в виду, что она чертовски меня разозлила, что я почти выдыхал огонь, они абсолютно правы. Находиться рядом с Сереной невыносимо.

— Несколько раз парочка была замечена вместе, — продолжает Жас. — Ходят слухи, что Серена простила Джонни за его неблагоразумный поступок, после того как он умолял о втором шансе.

Сухо рассмеявшись, сажусь. Не собираюсь комментировать эту херню.

— Жас, без обид, но ты можешь просто... пойти на хрен?

— Как скажешь, мистер Ворчун, — она просматривает статью, когда говорит: — Мне интересно, кто может быть их источником?

— Ты ведь знаешь, что они сочиняют это дерьмо? — Поднимаюсь на ноги и, шатаясь, иду к небольшому холодильнику, чтобы найти что-то с кофеином. — Или кто-то придумывает это дерьмо и скармливает им.

— Да, но кто-то делает эти снимки, — продолжает Жас. — Они не выдумка.

Бутилированная вода. Вода с витаминами. Какой-то дорогой сок. Никакого кофеина. Вздохнув, беру гранатовый сок, прежде чем повернуться к Жас.

— Фото?

— Конечно, — говорит она, протягивая журнал, чтобы показать мне. — Слишком много для закрытой съемочной площадки. Не надо быть Шерлоком, чтобы определить, что снято изнутри.

Она смеется над своей собственной шуткой, но я не нахожу это забавным. Вероятно, потому что они пытаются разрушить мою жизнь, а не ее. Источником могут быть множество людей, но те, кто работает над производством фильма, слишком ценят свою работу, чтобы ею рисковать.

Кроме того, есть много легальной грязи, которую они могли продать обо мне, а не эту сфабрикованную чушь.

Открыв сок, делаю глоток и выплевываю его.

— Отвратительно. Где гребаный кофеин?

— Мистер Кэлдвелл его убрал, — говорит Жас, закрывая журнал. — Сказал, его отсутствие пойдет тебе на пользу.

Вздыхаю и выбрасываю сок в мусорку, прежде чем провести рукой по лицу.

— Мне нужен новый менеджер.

Жас смеется, но резко замолкает, когда открывается дверь трейлера, и входит Клифф. Женщина извиняется и быстро уходит.