Алиса Евстигнеева - Пробуждение

Пока я металась по процедурной, Артём уселся на стол и с подозрением поглядывал на меня, наверное, понимая, что я на грани побега.

-Да ладно тебе, - в результате махнул он рукой. – Ничего же не случилось…

-И не случится! – не оглядываясь, подчеркнула я, намекая неизвестно на что.

-И не случится, - весело повторил он за мной.

-Просто оставь… Оставь меня в покое, ладно! – обернулась настолько резко, что он растерялся, впрочем, удивление почти мгновенно сменилось недовольством.

-Слушай…

-Нет, - чуть ли не крикнула я. – Нет… Не надо. Всё, гештальт закрыт, или что там тебе покою не даёт. Швы сняты. Скоро тебя выпишут. И мы больше не увидимся. Так что. Желаю удачи. Всего вам хорошего. Артём Владимирович. Вам… пора.

Он вконец помрачнел, но сдержался. Медленно слез со стола и сильно хромая, двинулся на меня. Убегать не стала, заставляя силой воли оставаться на месте. Он подошёл почти вплотную и… улыбнулся. Правда, совсем безрадостно, скорее даже с угрозой.

-До новых встреч, доктор Урусова.

Непроизвольно вспыхнула, но он не стал задерживаться и поковылял дальше, с каким-то остервенением наступая на больную ногу.

Вздохнуть я смогла только тогда, когда дверь за ним закрылась.

Скандал не заставил себя долго ждать и разразился уже на следующее утро прямо на планёрке. Выглядело это достаточно забавно, когда один из учеников Асмолова вдруг на ровном месте поднял вопрос профессиональной этики и субординации, чуть ли не в открытую намекая на мою скромную персону. Потом голос подала Юлечка, неожиданно осмелившаяся начать поддакивать старшему коллеге и яро переживающая за честь нашего достопочтимого профессора. Сам же Яков Львович с уязвлённым видом сидел в стороне, демонстративно воротя нос от происходящего. Остальные коллеги притихли, один лишь Кирилл, расположившийся сбоку от меня, раздражённо скрипнул зубами.

-Не бери в голову, - толкнула его локтём в бок, что, впрочем, помогло плохо.

Заведующий нашего отделения, Бачин Вадим Ильич, поначалу был вполне спокоен, иногда скребя пальцами по гладковыбритому подбородку. Но по мере разворачивания театральной постановки, его вид становился всё мрачнее и мрачнее. Особенно после того, как Асмолов не выдержал и сам начал страдать по поводу того, что он отказывается работать в таких условиях.

-Не работайте, - как-то само собой вырвалось у меня, из-за чего в ординаторской тут же установилось гробовое молчание, сопровождаемое лишь гневным пыхтением Якова Львовича. Пару мгновений тишины, после чего небольшое пространство заполнилось гвалтом то ли возмущений, то ли одобрений, то ли просто чего-то ещё.

-Тихо! – в конце концов, не выдержал Бачин. – Урусова ко мне в кабинет, живо! Всё остальные работаем!

В кабинете заведующего мы опять молчали, нервно и упрямо, это уже потом Вадим Ильич дал волю раздражению.

-Ну и чего ты добиваешься?!

-Ничего, - скрестив руки на груди, выдержала я тяжёлый взгляд шефа.

-Ася, ты нарываешься, причём в открытую! Дай ты ему ещё пару лет доработать. И проблема отпадёт сама собой. А то так… Только вони ещё больше получим, и проблемы себе на голову наживём.

-И что?! Ждать, пока он кого-нибудь угробит?!

Бачин раздражённо всплеснул руками.

-Аська! А это уже ужпю точно не твои проблемы. Мне тебя как сразу Истомину сдать? Или самому выпороть?

-Я вам девочка, что ли?!

-Ведёшь себя именно так. Ты свой подростковый максимализм то поумерь.

-Вадим Ильич!

-Что?! Я тебя уже не знаю, как просить по-другому. Не нарывайся, не связывайся, не трогай… Прикажу - не слышишь, по-хорошему молю - игноришь… Знаешь, что?

-А увольняйте, меня!

-Вот, и после этого ты ещё будешь утверждать, что ты взрослый и адекватный человек.

-Не буду. Просто мне всё это так уже надоело, - совершенно искренне посетовала я, только сейчас осознавая степень своей вымотанности. Открытие было столь неожиданным, что я даже не сразу поверила в сказанное. Десятки лет я пряталась за своей работой и учёбой, не видя ничего вокруг, утверждая себе, что жива только благодаря постоянной занятости, позволяющей гнать всё самое плохое из головы, а оказалось… Я устала.

Неуютно поёрзала на стуле, испуганная своими же мыслями и словами.

-Значит, в отпуск сходи. Сколько ты там не была? Год? Два?

-Полгода, - безрадостно пробурчала я. – Я всю половину прошлого года то в отгулах, то на больничном проторчала…

Бачин печально вздохнул и с пониманием посмотрел в сторону меня, отчего тут же стало тоскливо.

-Сама же знаешь, что это не то.

Ну да… Не то. Вряд ли оцепенелое лежание на кровати с пустым взглядом в одну точку можно засчитать за полноценный отдых.

-Аська, возьми отпуск. Съезди с мужем куда-нибудь… На море. Загоришь, фруктов наешься. Да тут любой бы восторженно скакал от такого предложения.

-Ага, любой, за исключением меня и… Асмолова.

Шеф не удержался, и прыснул.

-Шутишь? Уже хорошо.

С последним я бы поспорила, но… пусть думает, что хочет.

-В общем. Либо в отпуск… Либо пусть Истомин сам с тобой разбирается, - обрисовали мне безрадостную перспективу. Не то чтобы я боялась дяди Бори, но он мог пожаловаться отцу и совсем не факт, что разговор бы обошёл стороной Артёма. А я всё ещё не нашла в себе смелости во всём признаться товарищу генералу. – Ну что ты приуныла? Можно подумать, что я тебе что-то неприличное предлагаю.

-Я не вернусь, - поджав губы, изрекла я свой вердикт.

-Угрожаешь? – в момент напрягся шеф.

-Боюсь…

При выходе из кабинета захотелось завыть или уж как минимум затопать ногами от расстройства, либо же просто досады. Но я умудрилась сразу же наткнуться на Юлечку, которая с плохо скрываемым любопытством засмотрелась на меня. Я хищно улыбнулась и , гордо вздёрнув подбородок, прошествовала мимо. Ещё только её мне не хватало…

Повсюду были люди. И нет, у меня не было мании преследования или же теории заговора, хоть прекрасно и осознавала, что многих раздражает моя «дружба» с главврачом в лице дяди Бори. Впрочем, я никогда этого не выпячивала, но сложить одно с другим не составляло особого труда. И люди как всегда изворачивали всё по-своему.

До безумия хотелось побыть одной. Надо было принять душ и поскорее валить отсюда: я физически чувствовала, как задыхаюсь, словно вокруг меня выкачали весь воздух. Но мне показалось, что я сейчас и с этим не справлюсь, поэтому, не доходя до раздевалки, выскочила на лестничную площадку, и тут же привалилась спиной к прохладной стене, откидывая голову назад. Жмурилась долго и сильно, до ярких пятен в глазах, будто пытаясь выдавить из себя застрявшие рыдания, но слёз так и не случилось. Последний раз я плакала в двенадцать.

В ушах до сих пор стояла пламенная речь Бачина:

-Так больше нельзя. Ась – ты хирург от Бога, тот редкий случай, когда и мастерство, и мозги, и решительность… всё в тебе. Но ты сейчас не в том эмоциональном состоянии, - тут я хотела возразить, но мне не дали. – Ты стала резкая и… непредсказуемой. То как робот ходишь без единой эмоции на лице, то выкидываешь всякую херню.

-Но…

-Нет! Не начинай. Я знаю наперёд всё, что ты скажешь. Все живы - но это ещё не показатель! Это дело такое… Ты потом, случись что по твоей вине, сама себя в жизни не простишь. Что главное в хорошем хирурге?! Держать ситуацию под контролем и мыслить трезво. У тебя с этим сейчас проблемы. И если Борис Анатольевич отказывается видеть очевидное, то я не могу больше закрывать глаза. Пиши заявление на отпуск. А там… решать будем.

Внутри горело неистовое желание психануть и вместо отпуска пойти написать заявление об увольнении. Но видимо какие-то остатки здравомыслия всё же остались в моей голове. Поэтому я просто стояла на лестничной площадке и пыталась заставить себя дышать ровно.

-Проблемы?

Голос Артёма прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнула всем телом, ещё и затылком вполне ощутимо стукнулась.

-Что за ужасная привычка подкрадываться?!

Он стоял на верхних ступеньках лестницы, тяжело облокотившись на перила. Лицо было красным и покрытое испариной, но в целом он выглядел вполне спокойным и вполне самоуверенным.

-Я не виноват, что ты любишь медитировать в общественных местах.

-Я не… Что ты тут делаешь?

Кажется, я окончательно перешла с ним на ты. И, что поразительно, меня это совсем не расстраивало. У меня вообще возникло ощущение, что Артём был единственным, чью компанию я сейчас могла стерпеть. Даже Кирилл с его участием вызывал лишь желание скрыться.

Тертышный махнул рукой за спину.

-Ногу разрабатываю. Да и вообще, швы сняты, надо в форму начинать приходить.

Я лишь молча кивнула, наблюдая за тем, как болезненно опираясь на ногу, он начинает подниматься по лестнице дальше, прямо на меня. Ступеньки окончились, пара шагов и он рядом, слегка покачнулся, я тут же дёрнулась помочь, но он не дал, пригвоздив меня к месту одним взглядом, всем видом говоря: «Не смей. Я сам».

В итоге, отдышавшись, он обнаглел настолько, что в качестве опоры выбрал участок стены, прямо за моим плечом, нависая надо мной.

-Ну и что это?! – возмутилась я, скрестив руки на груди в защитном жесте.

-Ты же не откажешь больному в поддержке? – с многозначительным видом, растягивая губы, практически заявил он.

-В поддержке нет, а во всём остальном…

-А про всё остальное пока речи не шло.

Это прозвучало настолько… обличающе и неодназначно, как-будто я сама только что предложила ему нечто неприличное. Надо было возмутиться, но предательская краска в очередной раз залила моё лицо. Что, безусловно, понравилось Артёму, потому что степень его довольства уже было ничем не скрыть.