-Асенька, давай попробуем. Последний раз? Если не получится… то я обещаю, что пока ты сама не захочешь, я не буду настаивать.

Он говорил крайне заботливо и проникновенно, в то время как я пыталась промолчать, болезненно сглатывая и проталкивая внутрь рвущиеся на волю вопли.

-Почему? – невпопад вырывается мой вопрос.- Почему именно сейчас? Ты ведь знал всё с самого начала. Ты был согласен на то, что у нас скорее всего не будет детей. Я ведь предупреждала, просила, чтобы ты всё обдумал. Это твои слова были, что это всё не проблема! – голос срывался, но как такового отчаянья не было, ему я тоже умела запрещать быть.

Андрей печально вздохнул, вопреки моим ожиданиям, не став со мной спорить и кратко пояснив.

-Всё меняется.


Мы не поругались, но и миром происходящее между нами было сложно назвать. Закрылась в ванной, запихнув себя под горячий душ, глотала потоки воды вместо невыплаканных слез. На самом деле я не умела плакать, атрофировалось, ещё в детстве. Иногда я чувствовала, как слёзы подкатывали к горлу и глазам, но внутренний запрет так и не позволил им прорваться наружу ни разу за последний семнадцать лет. Даже когда стало ясно, что нашему ребёнку не суждено было родиться. Андрей тогда плакал, тихо и сдержанно, стараясь не показывать этого мне. А я только и могла, что лежать на кровати сутками напролёт, свернувшись калачиком и вглядываясь в никуда.

Из ванной выходила распаренная, опустошённая и с почти принятым решениям. Андрей что-то готовил на кухне, шумя кастрюлями и тарелками, я же полезла в шкаф за одеждой. Джинсы, свитер. Стянула волосы в тугой мокрый узел. Завтра опять буду кудрявой, ну и чёрт с ним. Скидывала вещи в небольшую сумку, даже не для себя, а скорее для Андрея. С меня станется уйти с пустыми руками.

Когда я появилась на кухне полностью одетая и с вещами, Урусов толком и не удивился, то ли предчувствуя, то ли зная всё наперёд.

-Сбегаешь, - недовольно резюмировал он.

-Мне нужно время… подумать.

Муж болезненно скривился, но удивительным образом сдержался, отложив нож на разделочную доску, и практически ровным голосом спросил.

-Ты же понимаешь, что у всего есть свои границы?

-Более чем.

Удовлетворённый ответом он кивнул головой, после чего вполне спокойно добавил:

-Владимиру Михайловичу привет передавай.

 Глава 5.

На улице уже темнело, когда я припарковала свой автомобиль перед воротами родительского участка. Сигнализация пискнула на прощание, секундно нарушив тишину окресностей. Несмотря на непосредственную близость к городу, на местных улицах было пусто, хотя очень скоро всё изменится, стоит лишь установиться тёплой погоде, сюда начнут стекатсья толпы любителей шашлыков и загородного отдыха. Я стояла, запрокинув голову к тёмному небу, и ловила лицом мелкую дождевую морось. Вдали от Андрея и его ожиданий мне становилось спокойней, и это было как-то неправильно, но думать об этом не хотелось. Впервые за весь день, наконец-то, дышалось полной грудью.

Открыла своими ключами дверь в высокой металлической ограде. Дорожка, ведущая к дому подсвечивалась небольшими садовыми фонарями, расставленными по краям, создавая стойкое ощущение, что я иду по взлётно-посадочной полосе. Из-за угла показалась большая чёрная тень. Я присела на корточки и протянула руку вперёд. Байкал – огромный лохматый ньюфаундленд – тут же оказался рядом. Лаять не стал, лишь приветственно ткнулся мокрым носом в мою ладонь.

-Ну, привет, - потрепала я его по загривку. – Пойдём домой?

Он не ответил, но послушно последовал за мной, когда я двинулась дальше. Входная дверь привычно была слегка приоткрыта, давая возможность псу смело бродить туда-обратно. Байкал первый шмыгнул в дом, а я задержалась на пороге, настраиваясь на встречу с родителями и пытаясь нацепить на лицо хоть какое-то подобие счастья.

Не успела скинуть обувь, как в прихожей появилась Аня, которая завидев меня, тут же всплеснула руками:

-Ася! Ну хоть позвонила бы, что ли! – обеспокоенно защебетала мачеха, умудряясь делать несколько дел одновременно. Вытирать руки о домашний фартук, целовать меня в щёку и одним только взглядом отправлять пса на лежанку. Она всегда была такой: подвижной, деловитой и заботливой.

-И что бы это изменило? – усмехнулась я.

-Я бы что-нибудь приготовила! У нас же холодильник пустой, - с преувеличением запереживала она.

-Спорим, что если сравнивать с моим…

-Нашла с чем сравнивать. У тебя вообще мышь удавилась. Но это не означает, что я должна встречать тебя вчерашним супом! – ответить я не успела, потому что Аня тут же спохватилась и повысила голос. – Вова! Асюта приехала!

Мне оставалось только закатывать глаза. Каждый мой приезд вечно воспринимался Аней как событие года, и это при том, что появлялась я здесь часто.

Отец вышел не сразу, видимо был чем-то занят. Я к тому моменту уже успела снять куртку и в компании мачехи и Байкала прошествовала на кухню. Приветственно кивнув мне головой, он с недовольством посмотрел на брошенную мной в сторону сумку, но вопросов задавать не стал. И в этом мы с ним были похожи. Скупые на эмоции, сдержанные на чувства.

Зато Аня не утерпела и, печально вздохнув, запричитала:

 -И что вас с Андреем только мир не берёт?

Вместо ответа я кратко пожала плечами. Мол, не берёт и всё тут.

-И ведь не рассказываешь ничего, хоть пытай, - приговаривала она, привычными движениями накрывая на стол, даже не спрашивая меня о том, буду я есть или нет. Аня пребывала в постоянной уверенности, что я голодаю, поэтому каждый раз, когда я переступала порог родительского дома, начиналась боевая операция под названием «накормить Асюту». Самое забавное, что в те редкие случаи, когда я приезжала с мужем, она не горела таким энтузиазмом, сводя всю свою заботу к должному исполнению хозяйских обязанностей. Иногда мне казалось, что за почти семь лет моего брака, она так и не смогла принять его. Хоть никогда ничего мне и не говорила насчёт Андрея. - Вова, ну чего ты молчишь? Видишь, ребёнок страдает…

-Ничего я не страдаю, - пробурчала себе под нос, пытаясь понять, откуда она что взяла. Обычно по моему лицу ничего невозможно понять.

-А то я не вижу…

-Ань, отстань от ребёнка, - сухо велел отец, за что тут же получил возмущённый взгляд от своей жены. Они ещё немного поиграли в гляделки, после чего Аня махнула на нас рукой и отправила меня переодеваться и мыть руки.

Они переехали в этот дом, когда мне было сильно за двадцать, к тому моменту я уже давно жила отдельно. Но для них было само собой разумеющимся, что здесь будет обязательно комната для меня. Мачеха обставляла её на свой вкус, уверенная в том, что будь моя воля, я бы отделалась крайним минимализмом и до последнего бы оставалась спать на матрасе, брошенным на голый пол. Она, конечно, преувеличила, но от истины была недалеко. Комнату, обставленную массивной деревянной мебелью, я всё равно любила, было в ней что-то уютное и безопасное.

Достав из комода домашний костюм, переборола желание в очередной раз принять душ, с этим пора было что-то делать, такими темпами я в лягушку превращусь.

Отец встретил меня в коридоре, стоя в дверях своего кабинета. Лицо его не выражало ничего такого, кроме привычной собранности, так сильно походящей на суровость. Тем неожиданней прозвучал его вопрос.

-Всё в порядке?

Растерялась, судорожно перебирая события этого бесконечного дня.

-Справлюсь, - после затянувшейся паузы поспешно пообещала я.

Отец кивнул головой, что могло означать всё что угодно. От полного удовлетворения, до крайней степени подозрительности.

-Поужинаешь со мной? – предположила я, опасаясь дальнейших расспросов.

-Можно подумать, что у меня выход есть, - с самым серьёзным видом пошутил он, и хоть лицо его продолжало оставаться беспристрастным, в карих глазах блеснуло что-то задорное и игривое из давно забытого прошлого. Мне он уже достался потрёпанным жизнью и людьми, но на старых фотографиях из отцовской молодости, на меня всегда смотрел молоденький лейтенант с горящими глазами и задорной улыбкой.

Ужинали в уютной тишине. Аня, конечно же, прибеднялась, когда говорила, что кроме супа у неё ничего нет. На столе чудесным образом появились салаты, домашний разносол и даже сладкий пышный пирог. После ужина отец привычно скрылся в кабинете, решать многочисленные вопросы государственной важности, а я сидела на кухонном диванчике, подобрав под себя ноги, и наблюдала за тем, как мачеха деловито моет посуду. К помощи по дому меня не допускали, уверенные в моей нечеловеческой загруженности.

 -Да и вообще, ты сюда отдыхать приезжаешь, -любила повторять Аня, пресекая мои любые попытки похозяйничать на её кухне.

Байкал подошёл ко мне, опустив свою массивную морду на край дивана и жалостливым взглядом требуя свою порцию ласки. Размеренно трепала его за уши и перебирала пальцами лохматый хохолок, наслаждаясь установивишимся покоем.

-И всё-таки что-то случилось, - резюмировала Аня, выключая в кране воду.

-Не большего обычного, - растянула я губы в привычной имитации улыбки.

-Отцу будешь рассказывать, - добавляя в голос побольше учительской строгости, покачала она головой. – Ася!

В свои пятьдесят мачеха выглядела отменно – невысокая, но подтянутая, всегда ухоженная с идеально уложенной причёской, её взгляд отличался особой живостью и теплотой, но когда надо было, она умела зыркнуть так, что у нас у всех возникало непреодолимое желание вытянуться в постойке смирно. Даже отец так не умел, он брал внутренней силой, непоколебимостью и стойкостью убеждений, Аня же одним только движением бровей умела пробудить в любом муки совести. Почти двадцатилетний педагогический опыт не прошёл мимо.