-Давай без всего этого… цирка. Пожалуйста. Мне десять минут назад твоего спектакля хватило вот так, - для убедительности ещё и ладонью по горлу провела.

-Значит, я, по-твоему, спектакль устроил? – тон был ровный, а вот глаза угрожающе прищурились.

-Ты не по-моему, ты по-своему как всегда всё устроил!

-То есть, мне теперь нельзя тебя целовать, потому что ЕМУ это не нравится?!

Всплеснула руками от возмущения.

-Вот так? Нельзя!

-Позволь узнать как именно?

Долго подбирала нужное слово, в растерянности шевеля губами и поражаясь тому, как он может быть таким непрошибаемым.

-Собственнически! На показ! – наконец-то, нашлась я. – Артём, у меня такое чувство, что ты сейчас пытался… территорию застолбить!

-Бред не городи.

-Ну извини, - развела я ладони в стороны. – Что вижу, о том и говорю.

Гневно заскрипел зубами.

-Ася, ты сейчас вообще о чём?!

Резко выдыхаю.

-Тём, - осторожно начинаю, морщась от собственных же мыслей. – По-моему, ты пытаешься что-то доказать отцу… через меня.

Говорю, и тут же жалею об этом, Артём мрачнеет на глазах.

-Ещё раз, - тряхнул он своей головой. – Ты утверждаешь, что я использую тебя, чтобы насолить отцу?!

Голос был настолько ледяным, что меня даже передёрнуло. С трудом переборола желание обнять себя за плечи.

-Я этого не говорила!

-Нет, Ась, ты сейчас именно это сказала, - категоричен как никогда.

Между нами повисает грозовая тишина. Такое бывает, когда в природе всё замирает перед началом разгула стихии. Наш ураган уже набирает обороты.

-Послушай, - выдохнула. – Я ни слова не сказала, что ты меня используешь… Но ситуация выглядит так, будто ты собрался меня с ним делить. Скорее всего, сам не совсем понимаешь, что делаешь. Такое бывает, на уровне подсознания.

-Оу. Подсознание, - взвился он. – Краткий курс психиатрии?

Игнорирую его ехидство, хотя это и не так просто. Реакция у Артёма, если честно, странная. За тот месяц, что мы общались, никогда не видела его столь откровенно обиженным и злым. Даже когда наружу всплыл весь мой обман.

- Если ты думаешь, что мне нравится всё это говорить, то ты ошибаешься. Но и пешкой в ваших разборках я быть не собираюсь.

-В ваших? Значит, он тоже тебе что-то говорил?

-Не передёргивай! – злюсь я, недовольная тем, что вообще затеяла весь этот разговор. Нужно было промолчать, глядишь как-нибудь и справились сами. Закрываю лицо ладонью, отгораживаясь от него. Спокойной быть не получается. Как-то это всё неправильно… Действия его, реакции мои, разговор весь этот в целом.

-Ась, - сказано почти шёпотом, его пальцы скользнули по моему запястью, едва ощутимо. – Ась. О чём мы спорим?

Сдвигаю ладонь ниже по лицу, открывая глаза и прикрывая рот.

Артём снова похож на себя. Слегка растерянный, обеспокоенный и… виноватый.

-Ты меня не слышишь.

-А ты мне не доверяешь.

Опять думается о том, а не промолчать ли мне, но упрямый язык выдаёт всё, что крутится в моей голове.

-Это сложно… когда ты такой.

Вопроса «какой» не последовало. Он встал с диванчика, обошёл стол, прихватив с собой свободный стул и сев на него рядом со мной почти вплотную. Едва сдержала себя, чтобы не отодвинуться, но к счастью и Артём не прикасался ко мне, просто находился рядом.

-Что отец сделал тебе такого, что ты так… ненавидишь его?

-Я не ненавижу его, - звучит обречённо.

-Тогда что? – стараюсь не смотреть в его сторону, но глаза сами иногда делают скачок в ненужном направлении.

Молчит. И я горько усмехаюсь.

-Ты говоришь мне не вмешиваться. Но разве то, что было сегодня здесь… Разве это не есть твоя попытка втянуть меня во всё это?

Он тоже смотрит куда-то мимо меня. Смотрит, не шевелится и лишь дышит, тяжело и прерывисто.

И я не выдерживаю.

-Тебе лучше уйти.

Резко вскинул на меня свои глаза, попытался дотронуться, но я отстранилась, достаточно резко, чтобы он понял.

-Артём, пожалуйста! Я говорила, мне время надо… Тебе тоже.

-Значит так? – звучит глухо, и это напрягает посильнее любого холода в его глазах.

-Так.

-Понятно.

Уходить не торопится, давая мне время на передумать, но я не поддаюсь, обратно закрывая лицо ладонью.

-Понятно, - повторяет, вставая на ноги, ножки стула протяжно скрипят по полу.

Артёму понадобилось каких-то десять минут, чтобы одеться и выскользнуть из дома. Дверью хлопать не стал, тихо прикрыв её за собой. Я бы и не услышала, если бы со двора не донёсся радостный лай Байкала. Пёс вчера меня понял, и в этот раз вполне радостно приветствовал своего несостоявшегося хозяина. Пёс понял. А вот Артём нет.

* * *

Вечером меня ждали ещё два разговора. Сначала приехала Аня, радостная и вдохновлённая.

-Фея превратила ещё одну тыкву в человека? – вяло пошутила я, наблюдая за тем, как удовлетворённая своими трудами мачеха порхает по кухне.

Аня лишь ухмыльнулась.

Я сидела всё на том же диванчике, подобрав под себя ноги и наглаживала широкую морду пса, который от удовольствия даже глаза прикрыл. Ну хоть кому-то в этом доме было хорошо. Тяжкий вздох вырвался сам собой.

-Ну что у вас произошло? – наконец-то, оторвалась Аня от своих дел. – Поругались?

Пожала плечами.

-Наверное.

Глаз от Байкала я не отрывала, поэтому пропустила тот момент, как в меня полетело кухонное полотенце.

-Ай, за что?!

Встрепенулась, а пёс решил, что пришло время игры. Схватил упавшее на пол полотенце и начал радостно скакать по кухне, изображая из себя сайгака.

-Байкал, фу! – выдали мы хором, после чего собакен принял стойку, опустив голову вниз и зад наоборот подняв вверх, и выжидающе завилял хвостом, требуя, чтобы кто-нибудь уже начал забирать у него кусок ткани, активно пропитывающийся слюнями. Вот тогда бы он оторвался.

Аня подбоченилась:

-Асют, выведи его на улицу, иначе сейчас всю кухню разнесёт.

Несколько минут возни с Байкалом, и зверь был выдворен на улицу, правда, пришлось изрядно попотеть, прежде чем 70-килограммовая тушка согласилась пойти погулять, променяв обслюнявленное полотенце на порядком изгрызенное собачье кольцо.

Когда вернулась на кухню, рассчитывала на то, что начатый разговор окажется забыт. Но нет. Аня разлила нам чай в огромные кружки и выставила на стол розетку с липовым мёдом. Диагноз очевиден – душевные потрясения.

-Поругались? – с ходу начала она, не давая собраться с мыслями.

-Поругались, - печально согласилась я. А потом не выдержала и пожаловалась. – Папа говорит, что мы торопимся. И судя по сегодняшнему поведению Артёма, он прав.

Аня фыркнула.

-Володя, у нас, конечно, молодец. Вот только дай ему волю, он будет долго дуть на воду.

-В смысле? – нахмурилась я, обычно родители придерживались единого мнения.

Мачеха потянула время, собираясь с мыслями и размешивая мёд в кружке.

-Он тот ещё перестраховщик. Не замечала? Нет, не трус. Именно перестраховщик, в тех вопросах, что касаются человеческих отношений. История с Мариной и Артёмом научила. И в вашей ситуации, - махнула чайной ложечкой в мою сторону, - ему просто не по себе. Потому что он не имеет понятия, что с одной тобой-то делать, а уж с Артёмом тем более, а если брать вас двоих сразу, то тут просто - тушите свет.

-А со мной-то зачем что-то делать? – искренне удивилась я.

-Понимаешь, это очень тяжело видеть, когда твоему близкому человеку плохо. Видеть и не знать, как ему помочь. Особенно им, мужчинам. Нам-то женщинам хорошо: панику развели, скандал закатили, на весь мир обиделись, проревелись и дальше чудить можно. А они мужчины! Им действовать надо. Им мало наших разговоров, им надо так… напрямую всё выяснить. Так что, каким бы сильным наш генерал не был, но с вами обоими он себя беспомощным чувствует. Ты вон сколько лет у нас сидишь и мхом покрываешься, а Артём… - махнула рукой.

-И что мне делать?

-Если ты про отца… то тебе ничего. Это часть родительской доли, переживать за своих детей. А если про Артёма, то слушай своё сердце и поступай так, как тебе хочется.

Задумалась над её словами, пытаясь хоть как-то разобраться в своих желаниях, рисуя ложечкой узоры на поверхности мёда. Он ожидаемо не держался, тут же растекаясь в общей массе сладкой субстанции.

-Эй, - окликнула меня Аня. – Ну что он такого натворил, что ты опять вся в себя ушла?

-Поцеловал меня, - промямлила я себе под нос.

-Поцеловал?! Замечательно, - ироничным голосом заметила Аня. – Интересно знать, а ночью вы чем занимались? Только не говори, что спали.

Я не просто покраснела. Я стала пунцовой, мне даже показалось, что у меня и волосы засмущались.

-Бродского читали! – вырвалось у меня.

-Бродского? – весело переспросила она и тут же залилась смехом. – Бродского – это прям хорошо. Чувствуется, что не зря я вас обоих учила. Прям-таки вложила любовь к русской поэзии.

-Аняяяя, - застонала я, роняя голову на стол. – Ну не издевайся.

-Ладно-ладно. Так что там не так с его поцелуями?

Обречённо подняла голову со стола и вымученно глянула на Аню.

-Он сделал это при отце и так… будто пытался показать тому, кому я тут принадлежу.

-Не понравилось?

Замотала головой.

-И ты ему об этом, конечно же, сказала? – продолжала свой допрос Аня.

-Сказала. И он не понял. Колючки все свои повыпускал.

-Ну-ка. А что именно ты ему сказала?

Кинула на Аню расстерянный взгляд. Это было что-то совсем новое между нами. Мы ещё никогда не обсуждали с ней… мои отношения с мужчинами. И без разницы, что до Тертышного у меня был только Андрей.