Айрин Лакс - Прочь от тебя

Под тонкой плёнкой стоит мотоцикл Yamaha MT 10 SP. Дорогая красивая игрушка, оставшаяся с того времени, когда я был ещё "на коне", срывал куш и был восходящей звездой спорта. Сейчас моя звезда упала с небес блёклым метеоритом и валялась где-то под ногами, неотличимая от множества других обыкновенных камней. Пускаться в такую погоду гонять на байке - чистой воды самоубийство. И я выкатываю его наружу, срываясь с места через пару минут.

Я еду почти вслепую, потоки воды заливают шлем, ограничивая видимость. Ориентируюсь лишь на расплывчатые огоньки фар встречного транспорта. Лавирую в потоке автомобилей, ускоряясь. Выезжаю за пределы города и несусь по ночной трассе, стрелка спидометра упорно ползёт вверх. Скорость может перевалить за отметку двести. Сейчас стрелка колеблется между ста сорока и ста пятидесятью километрами в час. Байк не едет, а летит над поверхностью мокрого асфальта. Ещё немного  - и сорвётся с привычной орбиты в никуда, полетит под откос. И я вместе с ним. Ревущий шум превращается в шквальное завывание ветра. Меня отпускает понемногу от скорости и ощущения дороги под колёсами. Разворачиваюсь и еду обратно. Стало ли легче? Кажется, что да, но стоит только сбросить обороты, повинуясь установленному правилами скоростному режиму города, как вновь меня топит мыслями. Они никуда не делись. Дурак. Это безнадёжно.

Побег на байке от самого себя был удачен только пока скорость заставляла лететь. Я завожу байк обратно в гараж, не зная, чем ещё себя занять. Возвращаться домой - значит пройти мимо двери, за которой находится она, отгородившаяся от меня стеной. В одном из углов гаража я вдруг замечаю боксерскую грушу, заваленную всяким хламом. Старая, пыльная, залатанная. Помнится, подвешивал её здесь же и лупил до одури. Через несколько минут она легонько покачивается в подвешенном состоянии. Как в старые добрые времена. Разминаю пальцы. Где-то должны быть шингарты [1], но искать их не хочется. Просто колочу грушу. Внутренний таймер привычно отсчитывает раунды. Маленький звоночек внутри - пора сделать минутную передышку и вновь влиться в ритм, но я не делаю пауз. Комбинации сменяют одна - другую, в голове становится пусто и только тупые звуки ударов отдаются звоном...

После опускаюсь на пол - взмокший и уставший. Костяшки пальцев раскраснелись и надсадно ноют, но боль эта приятная и знакомая, позволяющая отвлечься. Удивляюсь самому себе, как только мог обходиться без вот этого всего так долго. Возвращаюсь домой и мгновенно отрубаюсь на диване, даже не раздеваясь.

На следующий же день ноги сами меня несут туда, где я не был уже больше года. Старый спортивный зал, откуда всё начиналось. За это время он ничуть не изменился. Всё та же краска на стенах и запах, знакомые снаряды и звуки лупцевания. Я замечаю среди тренирующихся нескольких знакомых. Стараюсь держаться чуть поодаль, для начала - просто понаблюдать за происходящим, но один из парней оборачивается и салютует мне перчаткой, крича через весь зал:

- Здорово, Молот!

От его ора в мою сторону оборачиваются тренирующиеся: от мелкой пацанвы до взрослых парней. Теперь точно не удастся остаться незамеченным. Я прохожу вперёд, здороваясь с местными.

- Как жизнь, Тимоха? - спрашиваю у коренастого приятеля, отошедшего от груши.

- Ничего, пойдёт. Сам как? Вылез из своей норы? Я уж думал, что нет тебя в городе.

- Брал кратковременный отпуск.

- Возвращаешься к тренировкам? - спрашивает он и тут же осекается, - бля, совсем из головы вылетело.

Я всё ещё чувствую противный укол внутри от осознания того, что мне перекрыт путь сюда. Остаётся только осторожно ползти вдоль стеночки и колотить грушу один на один, опасаясь даже встать в спарринг. Не говоря уже о проведении полноценного боя.

К нам подходит тренер Иван Палыч. И он всё тот же, под стать спортивному залу - потрёпанный, морщинистый, но всё ещё крепко держащийся на ногах. Он без лишних слов поднимает мои руки, взвешивая их в своих ладонях.

- Ты же не новичок, какого хрена костяшки сбиты? Забыл про перчатки или бить разучился как следует?

Костяшки на руках припухли и кое-где лопнула кожа от вчерашнего дурного лупцевания по старой груше. Я усмехаюсь:

- Нет, ничего не забыл. Но шингарт под рукой не оказалось.

-  Эй, - поворачивается тренер, свистит и машет рукой, - малец, перчатки притащи...

Его просьбу кидается исполнять один из мелких пацанов, безошибочно определяющий, что тренер обращается именно к нему.

- Я даже без тренировочной одежды. И мне это ни к чему, - пытаюсь отвертеться, повышенное внимание мне неприятно. Отвык, что ли? Я бы лучше приходил сюда поздно вечером, перед самым закрытием, когда в огромном зале едва ли можно насчитать пятерых.

- Про это ты мамке своей расскажи, а не мне, - обрывает меня тренер и толкает в спину, - давай, поработай немного. Сегодня без разминки, так уж и быть. Заодно пацаны мелкие посмотрят, как надо.

Возле меня уже крутится вихрастый пацан, протягивающий шингарты. Делать нечего - скидываю толстовку и иду к снаряду. Напряжение, охватившее меня, быстро выходит, словно воздух из проколотого воздушного шарика, с первыми же ударами. Рядом стоит тренер и вполголоса комментирует мои движения, растолковывая что-то собравшимся рядом подросткам.

- Ладно, хватит, - обрывает меня тренер. Во мне ещё горит запал, но от настойчивого "довольно", сказанного резким тоном, не терпящим возражений, я сдаюсь и послушно стягиваю шингарты с запястий. Рядом царит оживление, а потом ко мне подходит один из пацанов с вопросом:

- Можно с вами сфотографироваться?

Я замечаю его горящий взгляд.

- Давай, Молот, не жмись! Ты же у нас звезда! - подначивает меня Тимоха.

Звезда. Скатившаяся вниз раньше времени и потухшая, а ныне прозябающая в подвешенном состоянии, не знающая, куда двинуться дальше. Тренер безошибочно считывает моё настроение, и становится рядом.

- Давай иди сюда, мелкий. Кто ещё? Коллективное фото...

Через час-полтора я покидаю спортивный зал, но тренер окликает меня:

- Когда придёшь?

- А надо? - усмехаюсь я.

- У себя спроси. Зачем-то же ты сюда пришёл сегодня.

Я киваю головой и разворачиваюсь, слыша слова, доносящиеся мне в спину.

- Если свободен, жду тебя завтра. Тебе здесь всегда рады.

[1]шингарты - это тренировочные перчатки с «обрезанными пальцами», предназначенные для отработки ударов и комбинаций по спортивным снарядам – грушам, мешкам и макиварам, они не используются ни в ринге, ни во время спарринга.

Я стараюсь сдержать своё слово. Попросили отвалить? Отвалил. Но невыносимо вечерами сидеть в квартире и знать, что этажом ниже, всего около трёх метров - она. Ходит по квартире, занимается сыном, живёт своей жизнью, в которую не хочет впускать меня. Когда поднимаюсь к себе, перепрыгиваю разом через три ступеньки, чтобы не зависать под её дверью, борясь с желанием постучаться и увидеть тонкую, точёную фигурку.

Нет, я не ищу встречи с ней. Но в один из дней, когда возвращаюсь к себе окольными путями после посещения спортзала, вдруг замечаю её слева от себя, на уличной игровой площадке. Одна из тех, что город с гордостью презентовал своим жителям: огороженная сеткой, искусственный газон, комплекс горок и качелей... Катя сидит прямо на газоне, с улыбкой смотря на сына, лихо скатывающегося с горки. Нет, я не хочу идти навстречу и вновь получать болезненный щелчок по носу, но всё равно иду, притягиваемый словно магнитом.

Она первой замечает меня и на мгновение замирает. Я замечаю ее изменившуюся напряженную позу и от увиденного хочется развернуться и уйти прочь. Свалить на хрен с этой планеты. Но она поднимает руку и машет мне.

- Привет! Как дела, сосед?

Смертнику дали острочку - подхожу и скидываю сумку на газон, снимаю с плеч перчатки и сажусь рядом.

- Привет, Катерина. Давно не виделись... Санька как?

- Доволен и носится как вертолёт, дожди кончились, можно и погулять подольше. А у тебя как дела?

- Хорошо.

Она переводит взгляд на боксёрские перчатки, улыбается:

- Ты же говорил, что спорт остался в прошлом?

- Это я остался в прошлом. Сейчас просто хожу и колочу грушу, ничего особенного. Это даже не спарринг...

- Почему?

Я усмехаюсь:

- Тебе действительно интересно или ты из вежливости спрашиваешь, чтобы не молчать? Просто если за твоим вопросом стоит элементарная вежливость, то не стоит и отвечать.

Наверное, прозвучало слишком резко. Болван, по-другому не скажешь. Я опираюсь на локти, отставленные назад и запрокидываю голову. Небо сегодня какое-то особенное. Синеватое и глубокое до невозможности. Или это рядом с ней всё становится чуточку иным?

- Ты злишься на меня, Денис? За тот раз?

- Нет, не злюсь. Просто ты дала понять, что навязываться не стоит. Вот и не навязываюсь, держусь в стороне.

Она смотрит на меня, скользит взглядом по рукам и губам, чуть краснеет, отворачиваясь:

- Мне на самом деле сейчас не до того, Денис. Непростой период. Я только переехала в город, пытаюсь обосноваться и начать жить заново... Мне и без того тяжело.

- Может, я помочь тебе хочу?..

- Помоги, - просит она. Я успеваю взлететь на три метра над землёй и тут же падаю камнем вниз, - как друг...

- Друг, - пробую это слово на вкус. Дружить с тобой? Сумасшедшая. Я не дружить хочу, а наслаждаться близостью и пробовать твои губы на вкус. Но вслух говорю иное:

- Тогда я хочу быть единственным... другом.

- Ты и без того единственный. Кроме тебя и тётки я мало кого знаю в городе... Сотоварки по работе - не в счёт.

Я улыбаюсь. Какие-то крохи - и только, но хоть так. Солнце хорошо припекает. Я откидываюсь на спину, укладываюсь головой ей на колени.