Айрин Лакс - Прочь от тебя

Тьма стелется покрывалом внизу, в домах напротив кое-где окна теплятся жёлтым ламповым светом. Одиночки-полуночники. Такие же как я. И как Денис, выходящий на балкон. Едва слышно отворяется дверь, пара шагов... Чирканье зажигалки. Одно, второе, третье... Денис матерится и уходит прочь, возвращаясь с коробком спичек. Закуривает. Я могу в мельчайших подробностях представить, как он стоит сейчас, опершись на балкон, и таким же тоскливым взглядом смотрит на окна, светящиеся напротив. Я чувствую его одиночество так же хорошо, как своё. Между нами - несколько метров воздуха и отчётливо натянутая нить. Руками не разорвать - прочная. Дёрни на одном конце - обязательно аукнется на втором. Нужно всего лишь поднести ножницы, сделав одно единственное движение. Щёлк - и её не станет. Совсем-совсем скоро. Денис не назвал точной даты отлёта, но по его энтузиазму и взбудораженному состоянию я сделала вывод, что лететь ему нужно в ближайшее время.

Я вздыхаю, отходя назад.

- Синичка, притаилась внизу, да? - слышу я его голос.

- Молчишь?.. Ну молчи, делай вид, что тебя там нет. Только сама не забудь в это поверить, хорошо? А то неправильно получается. Хочешь заставить меня поверить, будто вернулась и спишь, видя десятый сон, но сама ворочаешься с боку на бок и ходишь едва слышно, чтобы сына не разбудить. А чего тебе стоит нормально поговорить? Хотя бы раз. Не бегать, не прятаться по углам, выдумывая причины для отказа. Может, я тебе и просто симпатичен, не больше, как ты сказала. Но шанса ты лишаешь меня незаслуженно. Потому что я к тебе с самого начала со всей душой.

Я слушаю, затаив дыхание. Чувствую, как глаза начинает жечь непрошеными слезами и отступаю назад, потихоньку открывая балконную дверь.

- Убегаешь? - смеётся Денис, - давай, беги. У тебя это получается лучше всего...

Я притворяю за спиной дверь, прислоняюсь к ней спиной, потому что ноги едва держат меня, а в груди бушует ураган. Сердце ноет, бешено колотится и рвётся прочь из тесной клетки. Ему мало места внутри меня. Оно стремится вылететь и упорхнуть вверх, в известном, но запрещённом направлении...

На следующий день Санька удивлённо спрашивает, где Денис, и вертит из стороны в сторону головой, ища его. Словно тот притаился за кустом или лавочкой и вот-вот выпрыгнет с криком: "А вот и я!"

- У Дениса куча важных дел, - говорю я Саньке, - он занят.

- А потом?

- И потом тоже.

- А завтра?

- И завтра. У него огромная-огромная куча дел. Такая огромная, как от земли и до солнышка.

- Оооо... - восхищённо тянет Санька и задумывается, смешно хмуря бровки, пытаясь представить эту огромную кучу.

Трёхлетний ребёнок - любопытен до ужаса. Один и тот же вопрос он может повторять по десять раз на дню. И на следующие несколько дней его любимым вопросом становится, где Денис. Чёрт, оказывается он настолько привык, что Денис провожает и встречает нас утром и вечером, часто прогуливается с нами, что сейчас его отсутствие воспринимается Сашкой как нечто из ряда вон выходящее. Я и сама привыкла к его присутствию рядом. И сейчас в картине моего мира не хватает одного немаловажного кусочка пазла. Не хватает, но придётся привыкать к этому "не", возвращая себя в то время, когда его не было рядом.

В один из дней встречаю его, сидящим на лавочке возле дома. Все предыдущие дни было слышно лишь как он возвращается поздно вечером к себе в квартиру.

- Привет, Катя.

- Привет. Не видела тебя несколько дней.

- Да, занят был. Как дела?

- Хорошо. Сам как поживаешь?

- Чудесно, - говорит он ровным тоном, - у меня вылет назначен на послезавтра. Вечером. Ты же не полетишь.

- Нет. Мы об этом уже говорили.

- Я знаю. Я даже не спрашивал, а утверждал. Я зайду к тебе попрощаться. Дверь откроешь? Или будешь делать, что тебя нет? А может быть даже улизнешь специально?

- Во сколько назначен вылет?

- В начале десятого.

-  В это время я буду дома, Денис.

- Ладно, не стану тебя задерживать. Ступай. Мне тоже есть чем заняться...

Фразы сухие и короткие, словно мы - чужие. Эмоции прячутся глубоко на дне, словно жемчуг в раковине. Так глубоко, что их не достать даже самым опытным ныряльщикам. Не достать и не увидеть с берега. Их не видно - и кажется, будто их и не существует.

Послезавтра наступает неожиданно быстро. Вечер крадётся по комнате, словно тихий, безжалостный убийца, с каждым шагом которого приближается неминуемое. Раздаётся стук в дверь. На лестничной площадке - Денис со спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

- Пора?

- Да, пора. Такси уже ждёт во дворе. Зашёл попрощаться. Береги себя и сына.

- Спасибо. Ты тоже будь осторожен.

- Я хотел попросить тебя кое о чём.

Он протягивает мне ключ:

- Возьми, пожалуйста.

- Ключ? От твоей квартиры? Зачем он мне.

- Катя... Это ключ. Просто ключ - и больше ничего, ясно? У него нет ни рта, чтобы надоедать тебе своими признаниями, ни ног, чтобы таскаться за тобой, ни рук, чтобы тянуться ими к тебе. Ключ от моей квартиры. Я прошу тебя присмотреть за ней, на время моего отсутствия. Я буду прилетать время от времени, но всё равно... Просто тебе я доверяю.

- Хочешь сказать, что не воспользуешься им, как поводом лишний раз заглянуть ко мне?

Усмехаюсь ему прямо в лицо. Вижу, как мгновенно меняется  выражение глаз. Неприятно? Да, значит сказала всё, как надо.

- Даже если так, то что? Загляну по старой памяти, Саньку проведаю, он у тебя вообще мировым парнем растёт. Думаешь, только к тебе буду таскаться? Ты же на хрен меня послала. Так что я успешно шествую в том направлении. Может, к тому времени, когда надумаю прилететь сюда, меня уже отпустит и не будет тянуть к тебе. Честно, хотелось бы поскорее избавиться от саднящего ощущения внутри, вырвать его отсюда, - он касается рукой груди, - и скормить чертям.

- Хороший план, мне нравится. Удачи в его воплощении.

- Спасибо! Ключ-то возьмешь?

- Возьму, так и быть. А то станешь досаждать мне ещё и этим.

- Спасибо.

Денис впихивает мне ключ от своей квартиры в руки и разворачивается.

- Чуть не забыл. На окне кухни за шторой цветок какой-то стоит в горшке. Он еще от прежних жильцов остался. Его нужно поливать... иногда.

- Хорошо, присмотрю и за цветком. Удачного полёта!

Я мастер по выбору женщин. Предыдущей я оказался не нужен без славы, поездок и гонораров. Нынешней же - не нужен вообще. Рейс задерживается. Я вытягиваюсь в кресле зала ожидания и спускаю в никуда каждую минуту из того времени, что нужно подождать до вылета. Против воли мысли, словно оголтелые, рвутся в запретном направлении - вновь к ней. И только к ней. Губы изнывают от желания вновь почувствовать её мягкое ответное касание, робкое и осторожное. Едва весомое и ощутимое, но пробирающее до костей небывалой нежностью.

Меня еще не целовали вот так - она словно растапливала несколькими поцелуями стылую стужу внутри, врачуя старые раны. И они послушно затягивались под чудодейственной силой прикосновений. А потом - пинок под зад и пуленепробиваемая, но прозрачная стена между нами. Смотри, сдыхай от желания прикоснуться, но не трогай. Идиотское и бессмысленное табу, охраняемое ею так ревностно, словно в том смысл её жизни. Возведено в абсолют и поставлено вместо алтаря. А я, приближаясь к ней несмотря на запреты, каждый раз чувствую себя святотатцем, посягающем на неприкосновенное.

Там, в столице, станет немного проще. Менеджер заверил, что с подписанием контракта не возникнет никаких сложностей, нужно только прилететь и поставить закорючку в самом низу каждого листа договора. Свободного времени растравливать себя напрасными мечтами почти не останется. А сколько кругом будет крутиться девиц - самых разных... Представил и самому тошно стало. Можно перетрахать хоть половину столицы - не отпустит. Я прямо сейчас готов поставить на одну чашу весов всех девственниц и блудниц мира против одного её "да" и нескольких минут близости. И если бы не это её фирменное упрямство...

Время утекает сквозь пальцы, становясь иллюзией, подобно той, что я тешил себя каждый раз, когда делал ей навстречу маленькие шажки. Один за другим. Стараясь не спугнуть нахрапом и одержимостью, поселившейся внутри меня с того самого момента, когда увидел её. Но даже этого для неё оказалось чересчур много. Если бы кто-то вдруг отменил уголовную ответственность на несколько часов, я бы потратил их на медленное и изощрённое убийство того мудака, что был её мужем. Который исковеркал душу Кати так, что теперь она боится и малейшего намёка на какие-то отношения.

За окном один за другим взлетают ввысь самолёты, а самолёты моих надежд давно потерпели крушение. Их крылья не выдержали натиска сопротивляющегося ветра и за считанные секунды упали вниз, разбиваясь об острые камни. Выживших не осталось. Я и сам сейчас - только призрак, слоняющийся по земле бледным пятном, отрывающий себя насильно от той, что манит к себе словно магнитом. По какой-то глупой насмешке судьбы едва найдя ту, что перевернула мой мир с ног на голову, я должен гнать себя от неё прочь.

До назначенного времени отлёта остаётся совсем немного. Табло информирует, что теперь посадка пройдёт строго в оговоренное время. Я поднимаюсь, делаю пару шагов и... разворачиваюсь, выходя из аэропорта. Плевать я хотел на всё, прилагающееся к моей жизни, если там не будет даже тени её присутствия. Пусть кто-то другой ловит приятные бонусы от жизни бывшей звезды спорта, а я лучше буду крючиться в запылённом маленьком спортивном зале, но рядом с ней.

Я ловлю такси и с нетерпением постукиваю пальцами по чёрной коже сидений, словно с мига расставания прошло не несколько часов, а несколько жизней, проведённых в стылом одиночестве. Я спешно расплачиваюсь с таксистом и бегом поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь своей квартиры ключом, бросаю сумку в коридоре и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, спуститься к ней в квартиру этажом ниже, как замечаю тонкую полоску света под дверью зала. Не веря самому себе, распахиваю настежь дверь и застываю.