Однако, когда мы закончили с вопросами, Воронцов повернулся к до этого молчавшему мужчине, худому, с бледными губами и блестящими залысинами. Я опознала его, как Павла Кирилловича Воинова, независимого консультанта компании, известного специалиста в сфере финансовых услуг. Другими словами, банкира.

— Вы, Павел Кириллович, все молчите, на вас не похоже, — сказал Воронцов, в его голосе намек на близкое знакомство, а может, и дружбу с консультантом.

— Да я слушаю, слушаю, — проворчал тот, — но становится все труднее контролировать мое равнодушие.

За столом раздались смешки. Валерий Филиппович метнул в меня взгляд, острый, как дротик. Я не шелохнулась.

— Дело ваше, Павел Кириллович, можете сказать свое мнение сейчас или подождать закрытой части заседания.

Воронцов знал, что последует, и хотел, чтобы я это услышала. Он не сводил с меня глаз.

— Мое мнение не изменится от того, выскажу я его при всех или потом, — фыркнул Воинов. — Первоначальные затраты бьют все рекорды в плохом смысле. Для такого журнала это обоснованно, но добиться окупаемости за два года будет трудно. Предположим, дальнейшие прогнозы правильные, и у журнала будет своя ниша, но зачем делать титанические усилия, когда можно вложить деньги во что-то более надежное? Тема какая-то… — Воинов пощелкал пальцами в попытке поймать слово, — мутная. Кого привлечет ваш журнал? Просветленных хиппи и скучающих домохозяек?

— Если мы получим разрешение директората, то проведем опросы и предоставим вам полную характеристику целевой аудитории. Тогда и сможем…

Воинов махнул рукой.

— Слышал я все это! Я финансист, и я просто высказал свое мнение. — Подхватив распечатки, он демонстративно повернулся к Егору.

Пока они разбирались с финансовыми вопросами, я очень старалась не злиться. Мутная тема! Его жена бы с этим не согласилась! Та самая жена, которая рыдала в туалете на благотворительном вечере, потому что ее верный и любящий муж посадил любовницу за соседний стол. При всех друзьях и знакомых. В сети достаточно фотографий знаменитой четы, и Тамара Воинова счастливой, увы, не выглядит.

Получив от Егора ответы, Воинов снова повернулся к столу.

— Мое мнение вы услышали. Даже если через пару лет из журнала получится что-то дельное, зачем вам эта головная боль? Слишком много затрат на персонал, на рекламу и на сетевую часть журнала. Вебинары, видеозаписи… Вы будете платить третьесортным актеришкам, чтобы они медитировали в Индии и присылали оттуда репортажи? — Воинов презрительно фыркнул.

— Нет, — вырвалось у меня, — зачем же третьесортным? Я собиралась предложить эту роль вашей жене.

Сказала и тут же прокляла себя последними словами. Директорат не место для личных выпадов. Однако раз слова вырвались, придется держать лицо.

— Моей… какой жене? — Воинов не сразу смог сориентироваться.

— Тамаре. — Отчество я не помню, но имя пришлось кстати, как и нотка иронии в голосе.

Павел Кириллович Воинов выглядел полностью готовым к сердечному приступу, но в ситуацию вмешался Воронцов. Бросив на меня очередной острый взгляд, он обратился к консультанту.

— Павел Кириллович, мы вас услышали. Еще будут вопросы? Если нет, об остальном поговорим на закрытой части заседания.

Вопросов больше не было, и нас с Егором выпустили на волю.

— Ты молодец, Аль! Мо-лод-чи-на! Отец вызовет меня после заседания и скажет результат, но в любом случае ты молодец.

Егор хвалил меня всю дорогу до кабинета, но, когда мы остались наедине, захохотал в голос.

— Жене?! Его жене? Ты собиралась предложить Тамаре Воиновой работать на журнал?!

— Нет, не собиралась, но теперь придется… раз уж вырвалось.

— Ничего себе вырвалось! Я чуть не заплакал от смеха. Воинов еще тот жук, но в финансах он гений и замечания сделал правильные. А Тамара — очень консервативная женщина. Не волнуйся, я найду способ сказать Воинову, что ты пошутила. Они с отцом старые знакомые, так что разберемся.

— Подожди… у тебя есть телефон Тамары?

— Ты серьезно?

— Да.

— Хорошо… я узнаю у матери. Аль, я понимаю, что тебе хочется выиграть у Воинова, но поверь, это дохлый номер. Тамара — светская львица, городская элита, она не занимается такими делами. Год назад наш канал пытался выбить у нее интервью, так она отказалась наотрез, даже знакомство с нашей семьей не помогло. Да и зачем тебе это?

— Если Тамара станет нашим спонсором или агентом и поможет запустить журнал, это поможет.

— Естественно, но…

— Тогда можно я попробую? Разумеется, сначала попрошу ее подписать соглашение о неразглашении.

— Если хочешь… — Пожав плечами, Егор напечатал сообщение матери.

Пользуясь моментом, я тоже включила телефон, и на экране засветился квадратик голосовой почты.

Никита позвонил с незнакомого номера.

«Аля, я в центре недалеко от тебя. Пообедаем вместе? Жду твоего звонка»

Я положила телефон на стол и нажала кнопку, снова проигрывая запись. Внимательно следила за Егором. Еще недавно он заискрился бы от гнева и нашел способ со мной поругаться. Он и сейчас напрягся, но взял себя в руки. Насмешливо кивнул на телефон и спросил:

— Мне свернуть ему шею, или сама справишься?

— Проигнорирую его в этот раз. Если он снова появится, то свернешь. Договорились?

— Жду с нетерпением!

Больше мы о Никите не говорили. Пообедали, отвлеклись, ни разу не затронули тему директората, хотя Егор и поглядывал на телефон. Потом, прочитав сообщение, поднял на меня серьезный взгляд, и сердце сделало кульбит.

— Отказали? — прошептала хрипло. Мы с Егором нарочно не обсуждали такой вариант.

Понятно, что будут повторные попытки, но это потом… если…

— Отец просит зайти.

— Я подожду в кабинете.

— Он зовет нас обоих, но если не хочешь…

— Очень хочу.

Я мазохистка. Снова хочу в строгий, неброский кабинет к мужчине, который не верит в мои чувства. Который бросает в меня лезвия взглядов. Пусть бросит еще одно, когда запретит тратить время и деньги на разработку идеи журнала.

Валерий Филиппович Воронцов не изменил своей излюбленной позе даже в присутствии сына.

Хотя и сидел за столом, он словно возвышался над нами и давил своим взглядом.

— Просто скажи да или нет, хватит нас пытать! — усмехнулся Егор.

— Цифры неплохие, но тема сложная, — Воронцов перевел взгляд на меня. Дал мне возможность опротестовать его заявление, но я промолчала. — И запросы у вас королевские. Четыре месяца на опросы и подготовку? Даю вам два месяца и две трети запрашиваемой суммы. Начните с того, что определитесь с редактором, остальной персонал переведем из других журналов. Отчитываетесь мне лично каждую пятницу. Справитесь — запустим журнал.

Вроде слышу его слова, понимаю, но до конца не могу поверить, что разрешение получено.

— Аля, пара замечаний вам лично. Неплохо для первого раза, но в дальнейшем постарайтесь обойти без театральных эффектов и без блефа.

— Я не блефо… — Воронцов прав.

— Вы заручились согласием Тамары Воиновой?

— Нет.

— У вас есть основания верить, что она согласится сотрудничать с журналом?

— … Может быть… Нет. — Воронцов выразительно приподнял брови. — Вы против того, чтобы я к ней обратилась?

— Обращайтесь хоть к Папе Римскому, да и он скорее согласится, чем Тамара.

— А если она согласится?

Валерий Филиппович Воронцов позволил себе ироничную ухмылку.

— Тогда следующая презентация на директорате обещает быть весьма интересной!

Егор остался обсудить с отцом финансовые вопросы, а я вернулась в кабинет. От пережитого волнения подрагивали колени, но руки уже тянулись к монитору. У нас катастрофически мало времени, надо работать.

Перед звонком Тамаре Воиновой я нервничала сильнее, чем перед директоратом. Как объяснишь ей, что однажды мы познакомились в туалете и что сегодня я нагло использовала этот факт, чтобы уязвить ее мужа?

Я начала издалека, но Тамара меня перебила.

— Я только что узнала от мужа преинтересную новость. Оказывается, я лечу в Индию медитировать в компании хиппи!

Мои извинения она отмела сразу, как попытки представиться.

— Аля, я прекрасно знаю, кто вы! После нашего необычного знакомства я проследила за вами. Вы сидели за столом с Егором, а пришли на вечер с Никитой Королевым. Мы с Воронцовыми давние знакомые, так что я все о вас разузнала. Я рада, что вы с Егором встречаетесь. Ну, а теперь рассказывайте, когда я лечу в Индию и зачем.

— Мне очень неудобно, еще раз прошу прощения. Я никому не рассказала о нашем знакомстве и никогда не расскажу. Вы никуда не летите…

— Да ладно вам! Меня много куда посылали, но в Индию никогда! — рассмеялась Тамара. — Кстати, ваши советы мне очень помогли. Иногда случайные встречи полезнее давней дружбы.

— Я удивилась, когда увидела имя вашего мужа в списке членов директората.

— А потом он вас разозлил…

— Нет, что вы… он задал правильные вопросы… и вообще… Но я сказала, что собираюсь предложить вам сотрудничество.

— Учтите, я не любительница интервью и про отношения с мужем не говорю никогда и ни с кем. И вообще не люблю журналистов.

— Уж кем-кем, а журналистом меня не назовешь! Прошу вас, уделите мне немного времени, и я расскажу вам о проекте.

Тамара Воинова сомневалась, я слышала это в шуршащей тишине, в ее неуверенных вздохах.

— Скажите, Аля, это досадит моему мужу?

— Боюсь, что так.

— Сильно досадит?

— Да!

— Тогда я в деле.

* * *

Татьяна Степановна Решетникова, редактор «Красоты и дома», давно знала о грядущем увольнении. Она не входила в число посвященных в наши планы, но, несомненно, догадывалась, что речь идет о новом проекте. Егор попросил ее провести экскурсию по женскому журналу. Я чувствовала себя неловко, но редактор держалась с достоинством и ни разу не попыталась выведать у меня корпоративные тайны.