Марианна Кисс - Продана монстру

– Судебный иск о похищении и изнасиловании, – проговорила она чётко.

Человек рядом сцепил пальцы, нервно ими перебирал и подозрительно разглядывал моё лицо, пытаясь ухватить и запомнить все те эмоции, которые оно начнёт выражать.

С меня сняли всё то, что было на мне надето, кожаный костюм кошки и теперь какая-то цветастая ночнушка с завязочками сзади прикрывала моё тело и совсем не скрывала огромных синяков на внутренней стороне обеих рук.

– Я не собираюсь подавать никакого иска, – сказала я и потупилась.

Человек в штатском проговорил что-то женщине, и она снова глянула на меня и сказала:

– Вы гражданка России?

Я кивнула.

– Подскажите пожалуйста, каким образом вы попали на территорию Испании.

Я старалась не смотреть им в глаза и судорожно соображала, что говорить, как отвечать. Если я думала об этом раньше, то просто хотела от всего отказываться.

Но они задавали такие вопросы, на которые по сути, должны быть простые ответы. Я боялась запутаться, но ещё больше я боялась, что мои ответы могут как-то навредить Эрику.

– Вы понимаете, от того что вы не хотите проходить осмотр и подавать иск, от правосудия Испании может ускользнуть опасный преступник. Маньяк.

Как маньяк? Почему маньяк?

А, я поняла, они специально запугивают, чтоб я сделала так, как они просят.

Женщина задавала вопросы, на которые я не знала ответов. Путалась, крутила в уме. Старалась осмыслить, обдумать.

Главное не попасться на удочку. В их лицах ничего доброго. Им всё равно, что со мной будет дальше, лишь бы дала показания и свидетельствовала против Костильо.

Но я не хочу, он не преступник. Просто он такой.

Правда казалась размытой, запутанной.

Они настаивали на том, что он преступник, но я верила что нет. Он обычный возможно где-то несчастный человек, но не преступник, это точно. Я молчала, раздражала их своими наивными, невнятными ответами. Нежеланием сыграть в их грязную игру. Или чистую, не знаю.

Но они не дождутся ни слова против Эрика. Ни одного слова.

Где-то внутри меня, теплилась небольшая призрачная надежда. Даже не мечта.

Теперь я свободна. Меня же отпустят. Ведь я просто человек, который оказался в том доме, по причинам пусть и необъяснимым, но не противозаконным.

Да, просто человек, ничего не сделала и меня отпустят.

Так и случилось.

Через пару дней меня переселили в дешевую гостиницу, где были ещё несколько человек из России. Мы все жили на одном этаже и ждали какого-то срока. Нас должны были отправить группой в нашу страну.

Я не пыталась ни с кем общаться, просто потому что охранники запрещали нам общаться между собой. Поэтому ничего другого не оставалось, как сидеть в своей комнате, потому что выходить нельзя. И снова бесконечно смотреть этот чертов телевизор.

Весь день и вечер я щёлкала пультом, переключала каналы, останавливалась на фильмах, сериалах. Смотрела на влюблённых людей и вспоминала единственного мужчину который у меня был. С телом гладиатора, умом деспота, голосом диктатора и сердцем монстра.

О чём мне было ещё думать, конечно же о нём.

Что теперь с ним будет?

Помнит ли меня?

Грустно осознавать, что ничего больше не случится со мной в его доме.

Я хотела уйти из того дома, вернуться домой, в свою страну, а теперь, когда меня оттуда забрали, тоскую по нему…

Нет. Нужно забыть, просто забыть, как страшный сон и жить дальше.

Зачем он мне, с его странностями, жестокостью и непонятными наклонностями.

Зачем?

Сама не знаю зачем, но кажется, он мне нужен.

В голове больно от тяжести мыслей. Хочется встать у стены и биться пока они не придут в порядок. Я сжимаю лицо, тру виски, в попытках понять, какая тварь привела полицию ко мне в дом.

И даже не налоги, которые они мне шьют, ни незаконная торговля и контрабанда, а то что сюда ещё приплели Виолу, вот что разрывает мозги.

Жил себе работал, делал то что умею, трахал ту которую хочу и как хочу. Я был предельно счастлив до того момента, пока не открыл глаза и не зажмурился от яркого пронзительного луча полицейского фонарика.

Они перешерстили весь дом, перерыли, переломали мебель. До смерти напугали сестру. Кто-то мне за всё это ответит. Узнать бы кто?

Я посмотрел на узкое окно под потолком.

Потом снова зарыл пальцы в волосах, сжал ладонями голову. Откинулся на кровати с пропахшим дезинсекцией матрасом.

Верить не хотелось, но я тут уже сутки. Понемногу пропадала былая уверенность. Она конечно возвращалась, всякий раз, когда бряцали засовы, когда заходили охранники и вели меня куда-то.

Никогда не думал, что вот так глупо попаду сюда и даже не буду знать почему, кто настучал, кто помог этим бешеным собакам меня сюда закрыть.

Конечно я догадываюсь. Конкуренты не спят и только того и ждут, чтобы отправить меня в тюрягу лет на тридцать. Например за наркоту. Но я же не дурак. Можно пришить мне что угодно, но точно не дурь.

Если бы я мог понять. Мысленным взором бродил по коридорам моего офиса останавливался на лицах сотрудников и пытался проникнуть в их мысли.

Кто же из них?

Но что это даёт? Я же не телепат.

Разговоры со следователем и адвокатом распыляли меня, заставляли выпускать злость, раздражаться и нервно кусать заусеницы. Кажется, нет конца края этому бреду. Ну чем таким я мог заниматься. Если и занимался, то не я лично. Что они могут мне пришить? Финансирование, так пусть докажут на что я давал.

В конце недели адвокат, обнадежил, но не точно. Уклончиво проговорил о том, что дело возможно выгорит. Намекал на что-то, махал у меня перед лицом руками, пытаясь показать, что мне говорить, чтоб не засадить себя надолго.

За всю неделю я ни разу не видел Джона. Сейчас он нужен мне больше чем кто-либо. Я думал о нём днём и ночью. Ночью и днём.

Не может быть, чтобы это был он. Если не он, тогда почему не приходит? Его нет. Неужели взял бабки и сбежал. Нет, только не Джон, он не может. Просто не может.

Разрушительные, страшные мысли зарождались в голове. Представлялось жестокое, коварное предательство. Я пытался отгонять, но не всегда получалось. Потому что в камере предоставленный самому себе я только и делал, что думал об этом.

Но ещё страшнее было оттого, что я не представлял, что сейчас твориться в моём доме. Что с Виолой?

Тут же прилетели воспоминания. Её рот, мягкие пухлые губы, светлые волосы, круглая грудь и торчащие в возбуждении соски. Я не могу отказаться от неё. Не теперь. Наши отношения только начались. Я хочу, чтобы она поняла меня, полюбила. Приняла все мои слабости и мою силу, хочу чтобы согласилась на то, что я могу ей предложить.

А что я могу ей предложить теперь?

Я оставил её в серой комнате, на полу. Чтобы она прочувствовала всю мою власть над её телом. Хотел только одного, чтобы она сама поняла, как нужна мне.

Думаю, она поняла, но я этого уже не увидел. Всё что увидел, это её тело на каталке возле машины скорой помощи. Я пытался понять её состояние, но кажется она была без сознания. Эти последние секунды, когда я смотрел на неё, ещё верил, что скоро увижу вновь. Прижму к себе. Скажу как она нужна мне. Попрошу чтобы не покидала никогда…

Уже неделя прошла, как я сижу в камере. Адвокат не говорит ничего о Виоле и я не спрашиваю.

Где Джон?

Где же Джон?

Маленькая камера в окружной тюрьме Мадрида, не самое плохое место, если смотреть сточки зрения небольшой остановки, анализа ситуации и жизни в целом.

Иногда полезно остановится, закрыться где-то в одиночестве и начать раскладывать свою жизнь по полочкам. Начать делать выводы о пройденном, и настраиваться на настоящее.

В будущее я не мог заглянуть, но надеялся, что оно не будет печальным. Надеялся, что не доведется провести в тюрьме оставшиеся годы моей жизни.

Пусть я не идеальный, но всё же не плохой.

Две недели проползли.

Однажды утром замок проскрипел, давая понять, что снова идти к следователю, либо пришел адвокат. Хоть я и не жду его сегодня.

Ну что ж, хоть какое-то разнообразие.

Вперёд, по тюремным коридорам, с бесконечными решетками и клетками. Всякий раз, когда прохожу здесь, надежда выбраться отсюда живым почему-то исчезает. Не в камере, а именно здесь, в лабиринте клеток понимаешь, как мало нужно, чтобы лишить человека воли. Всего лишь закрыть за ним решетку дверь.

Пришли к комнате, где я обычно встречаюсь с адвокатом.

Алонсо, седой, крупный, вальяжный. Один из лучших адвокатов Мадрида.

– Доброе утро. Надеюсь, принёс вам действительно добрые вести.

Я сел на стул, положил ладони на стол. Алонсо посмотрел удивлённо.

– Можете не садится, мы уходим.

– Уходим? – я уже до того привык находиться здесь, что даже удивился.

– Конечно уходим. Обвинения так и не предъявлены, время задержания вас под стражей закончилось ещё два дня назад. Но их тюремная бюрократия всё никак не хотела это признавать. Они ещё и извиниться должны за причинённые неудобства.

– Так я свободен? – не поверил я снова.

– Абсолютно свободен, – сдержанно улыбнулся адвокат.

За воротами черный автомобиль, рядом с ним Джон.

Я облегченно вздохнул. Алонсо вышел, положил мне на плечо руку.

– Рекомендую проверить все дела в компании.

Я обернулся, прищурился.

– Кто?

– Лопес исчез с несколькими контрактами.

– Подонок. Я чувствовал, что будет от него какой-то подвох.

– Советую так же не опускаться до мести, потому что тюрьма – вот она, – Алонсо обернулся, – и она никуда не денется.

– Постараюсь не опуститься, – криво улыбнулся я и пожал адвокату руку, – благодарю.

– Надеюсь, увидимся не скоро, если не считать приёмы и светские вечеринки.