— Спасибо за завтрак, было очень вкусно, — вскидывает на меня свои черные глаза, в них нет прежнего понимания, они холодные и чужие. Я попыталась пояснить свою позицию на жизнь, в итоге Руслан закрылся, отстранился. Неужели мои вопросы его задели? Обидели?

— Руслан, если я тебя обидела, извини, — осторожно произношу слова извинения, не чувствуя себя виноватой. Ноль реакции, в глазах по-прежнему вежливое внимание на грани равнодушия.

— Все в порядке, — бросает быстрый взгляд на свои часы, отодвигает чашку от себя. — Мне пора ехать, — встает, проходит мимо меня. Я растерянно оборачиваюсь, некоторое время наблюдаю за ним без мыслей в голове, не понимая, что сделала не так. Руслан приседает, чтобы зашнуровать ботинки, я отвисаю и иду в прихожую.

— Мой телефон у тебя есть, если возникнут трудности, звони, — если бы улыбнулся, я бы кивнула головой, но он не улыбается, проверяет карманы. — Мобильник на комоде, принеси, пожалуйста.

На просьбу киваю головой, иду в комнату. На комоде действительно лежит черный Айфон, возвращаюсь. Протягиваю телефон, Руслан берет его, встречаемся глазами.

— Удачи тебе, Жень. Думаю, ты добьешься своего.

— Спасибо, — прощаемся, словно навсегда расстаемся. И по сути, так и есть. У нас нет повода встречаться, целомудренная ночь не повод продолжать общение. Почему-то я чувствую грусть от того, что большего его не увижу, что больше он не появится у меня на пороге.

— Спасибо за все: за попытку помочь, за вчерашнюю беседу, за то, что поддержал. Это очень ценно. Спасибо.

Кивает головой, застегивает куртку, берет с тумбочки ключи от машины.

— Береги себя, — как благословляет, уходит. Я закрываю за ним дверь, не смотря в глазок, прижимаюсь спиной к ней. Прислушиваюсь к звукам в подъезде. Тишина. Сердце пропускает удар, а в голове шальная мысль: может, тоже стоит возле двери и тоже чего-то ждет. Не даю себе времени проанализировать свое поведение, резко распахиваю дверь, выбегаю на лестничную площадку, смотрю по сторонам. Прикусываю от разочарования губу, потом качаю головой, усмехаясь. Идиотка! Просто идиотка!

25

*** Руслан

Задумчиво слежу за толпой детей, которые носятся босиком по идеальному газону, хохочут, догоняют друг друга. Старшие дети обливают малышей из водных пистолетов, те визжат так, что хочется закрыть уши ладонями. Против воли представляю светловолосую девчушку среди этих кареглазых, черноволосых сорванцов. Она бы выделялась, но, думаю, точно так же бы задорно смеялась, бегая по мокрой траве своими маленькими ножками.

Ильяс с Эльдаром обливают малышей, гогочут, вызывая на губах улыбку. Хорошие парни у Эмина, где-то глубоко в душе завидую ему, что у него такие замечательные дети. И дочка-лапочка, очаровательная Лина, которая бесстрашно атакует братьев, в попытке отобрать водный пистолет.

— Твоё задумчивое выражение лица, глядя на детей, пугает, — Натан ставит на середину стола глиняную тарелку шашлыка, завернутого в лаваш. Следом на террасе появляется Эмин, неся тарелки с овощной нарезкой, за его спиной идёт Стелла с подносом стаканов и графина с соком. Она быстро сервирует стол, не смотрит на нас из-под густых тёмных ресниц, голова опущена. Жена мусульманина, белокурые волосы и голубые глаза — это больше украшение, чем недостаток. Ради нее Эмин на многое пошел, даже заложил свой бизнес мне за услугу, ничто не предвещало возникновению между нами мужской дружбы. Натан стал связующим звеном, он сотрудничал с нами двумя, как-то незаметно вывел наше общение за пределы кабинетов. Теперь вот собираемся по-семейному то в Москве, то в Питере, сейчас вот завалились дружной толпой к Эмину.

Стелла, окинув придирчивым взглядом стол, поднимает глаза на Эмина, тот ей мельком дарит улыбку, думая, что никто не видит. На людях они держатся без сентиментальностей, я ни разу не видел, чтобы на официальных мероприятиях Стелла висела на Эмине, со стороны никто бы и не подумал, что они муж и жена. Она внимательно слушает все, что он говорит, кивает головой, редко вставляет свое слово, и это при условии, что они вместе работают в собственном бизнесе, который достался Стелле после смерти родителей.

Она всегда соблюдала некоторые правила, важные для мусульманина, с уважением относилась к религии Эмина и не протестовала, что дети принадлежали вере отца. Может быть, наедине между ними и возникали споры на данную тему, но посторонние никогда об этом не узнают.

Каждый раз, когда мы собираемся, она никогда не садится за стол без разрешения Эмина. Он её зовёт к нам, когда мы обсудим все мужские вопросы, бизнес, и разговор начинает крутиться вокруг обычной жизни, быта, общих знакомых.

— Ты, случаем, не заболел? — насмешливо подаёт голос Натан, Эмин хмурится, видимо, заметил мое пристальное внимание к Стелле. Отворачиваюсь от девушки, беру тарелку. Эмин хоть и сдержан в своих эмоциях, но чеченский нрав никто не отменял.

— Ты в курсе о проблемах на границе? — он заметно расслабляется, когда Стелла уходит к детям. Ревнивец хренов. Не нужна мне его «звезда», хоть и блондинка, хоть и глаза по цвету напоминают мне совершенно другие.

— В курсе, мои юристы решают вопрос. Думаю, завтра-послезавтра машины пропустят через таможенный контроль.

— Тем временем платить неустойку нам.

— Это издержки, Эмин, не вижу смысла наводить панику. Заплачу, — раздаётся счастливый смех за спиной, оборачиваюсь.

Дети бегают, Стелла с ними. Они смеются, хватают друг друга, кружатся. От них так прёт во все стороны счастье, его невозможно скрыть. Почему я раньше не замечал этого? Не кололо в груди от толпы беззаботных детей, не задерживал взгляд на светловолосой девушке, которая обнимала своих детей. Как-то раньше мне было ровно до ора вокруг, не трогали меня слезы в детских глазах и обиженно выпяченная нижняя губа. Старею, блин… Семья… Пробую каждую букву на вкус, и что-то теплое растекается в животе, светлое, хочется шире улыбнуться.

Ради всего этого стоит жить. Зарабатывать. А ведь никогда не думал об этом, пока одна девушка не задала вопрос. В восемнадцать лет и до сегодняшнего дня мне было важно встать твёрдо на ноги, иметь в кармане наличку, чтобы позволить себе все, что хочет душа. Оказывается, это… Херня. И вспоминаю Женьку, её спокойный голос, грустные глаза. Каждое утро вспоминаю, глядя на себя в зеркало.

С нашей последней встречи прошло три месяца. Водоворот деловых вопросов, планов, сделок — все закружило, завертело. С наступлением тепла не было свободной минуты поинтересоваться, как у девушки дела. Да и не хотел себя провоцировать, потому что до сих пор помню запах лаванды от её волос, пальцы помнят прохладу шёлка её ночнушки, дикое желание прижаться к ней, кожа к коже.

— Все это херня, задержки, просрочки, новые проекты, — Стелла хватает дочку, кружит её, а у меня щемит в сердце. На их месте вижу других девочек, стискиваю зубы. Отвожу глаза в сторону, чужое счастье режет живьём, особенно больно, зная, что у кого-то просто нет возможности обнять своего ребёнка. Не отпускает меня история Жени, заставляет то и дело задумываться посреди рабочего дня. Дима размышляет. Звонил, вслух рассказывал достоинства и недостатки различных вариантов, но толкового пока ничего предложить не мог, чем очень злил, хотелось приложить его ухоженную морду к стене, да так, чтобы штукатурка обвалилась. Давно меня так никто не злил.

— Ты о чем, Руслан? — Натан сощуривает глаза, ухмыляется.

И этот тоже счастьем посыпан на свою голову. Не планировал, не загадывал, а в дом вошло двойное счастье. Кто бы мог подумать, что эта еврейская шкура будет отцом разнополых двойняшек. Эмин предсказуемо идеальный семьянин: любимая жена, которую боготворит и носит на руках, хоть на людях держит все чувства при себе. Чудесные дети, до сих пор не понимаю, почему его мать упорно отрицает существование двух внуков и внучки. Подумаешь, невестка не вписывается в представление чеченской семьи, главное, что семья счастлива.

— Я говорю, что даже ты, холостяк до мозга костей, имеешь смысл жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Натан с Эмином переглядываются, не комментируют, знают, что если я решу, я расскажу, спрашивать бесполезно.

— Я никогда не задумывался, для чего рву жилы, не высыпаюсь, мотаюсь между двумя городами. Ради чего? — надкусываю ломтик перца, жую, смотря задумчиво перед собой. — Пока мне не задали на напрямую вопрос. И вот три месяца думаю, вот нахера мне все это?

— Если ты решил продать бизнес, назови цену, я его у тебя выкуплю, — Эмин сразу включает делового человека, уверен, что просчитывает в уме доходы и расходы.

— Ты можешь не жениться, но обзавестись детьми, — Натан бросает быстрый взгляд на лужайку, где бегают его двойнята. — С бабами вечно одни проблемы.

— Я не хочу растить детей в одиночку. Если уж заводить их, то с женщиной рядом, не обязательно жениться.

— А потом она уйдет, прихватив детей, и будет из тебя тянуть деньги, манипулировать, запрещать видеться, шантажировать. Поверь, я за свою практику разного говна насмотрелся, поэтому пусть уж лучше будут рядом дети, но без жены.

— А как ты им объяснишь, почему у них нет мамы? Почему они растут с отцом, а если узнают, что их выносила суррогатная мать за деньги? Ты понимаешь, какой удар будет для их психики?

— Во-первых, тот, кто хоть слово ляпнет по поводу того, как они появились на свет, будет иметь от меня иск на внушительную сумму. Во-вторых, есть матери-одиночки, почему общество отвергает понятие отец-одиночка? Даже ты, Руслан, мыслишь шаблонно, — Натан хмуро на меня смотрит.

— Извини. Я просто этого не понимаю. Неужели тебе не хочется иметь рядом кого-то?

— Нет. Мне комфортно одному с детьми. Никто не пилит, не ноет по поводу шмоток, отсутствия внимания, редкого секса. Потрахаться я найду с кем.