— Думаю, да.

— Я тогда приготовлю нам чай, — отворачивается и уходит из комнаты. Чай мне не хочется, вряд ли Руслан его тоже будет пить.

Тюль, шторы, подушки на кровать — на все уходит полчаса. Неторопливо спускаюсь на первый этаж, замираю на последней ступеньке. Руслан стоит возле раковины, скрестив руки на груди, смотрит в окно. Сейчас там завораживающая картина, утром пошёл снег и лужайка, деревья теперь белые — белые.

— Красиво сегодня, правда? — встаю рядом, но не совсем близко. Украдкой бросаю на Алиева внимательный взгляд. Он выглядит сейчас безумно уставшим и не спешит скрыть это состояние. Словно устал скрывать свою усталость. Парадокс.

— Да, красиво, — бесцветным голосом соглашается, берет две большие чашки. На столе уже стоит чайник, сладости и нарезка на бутерброды.

— Руслан…

— Чёрный или зелёный? — себе заваривает чёрный чай.

— Зелёный. Я чувствую себя виноватой перед тобой.

— Почему?

— Ты столько всего делаешь для меня, ничего не просишь, не требуешь, хотя имеешь право. Я очень тебе благодарна за Лизу, за то, что держишь свое слово. В своей жизни мне мало доводилось встречать людей, которые выполняют свои обещания.

— Это самое меньше, что я могу для тебя сделать. Садись, — кивает на стул, послушно присаживаюсь. Вновь он о своей вине. Я его лично не обвиняю в произошедшем, Артем бы меня достал где угодно, вопрос времени. Сейчас, находясь в этом доме, рядом с Русланом чувствую себя больше в безопасности, чем в квартире. Это дом стал моей крепостью.

— Ты не виноват.

— Действительно, — усмехается, берет сыр и хлеб. — Я не хочу об этом говорить. Я беспокоюсь о тебе.

— А что со мной не так? — поспешно хватаюсь за чашку, прикрываю ею, как щитом.

— Ты считаешь, что все в порядке?

— Да. Когда Лиза окажется рядом, все будет замечательно! — широко улыбаюсь, Руслан скептически приподнимает бровь. — Все хорошо, правда.

— Я так не считаю, Женя. И твое отрицание, как раз говорит о том, что проблема есть. И ты с ней сама не справляешься. Не надо от этого убегать.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — пожимаю плечами, еще крепче сжимаю чашку. На самом деле понимаю, Руслан хочет вывести меня на разговор. Хочет, чтобы я вновь пережила кошмар, только на словах, но я его каждую ночь переживаю, когда закрываю глаза. Он тяжело вздыхает, трет ладонями лицо и смотри на меня с немым упреком.

— У меня создается впечатление, что бьюсь головой об стенку. Я пытаюсь тебе помочь, Жень, пытаюсь не давить, сделать все, что в моих силах и даже больше.

— Я ценю это, — улыбаюсь ласково, он отрицательно качает головой. — Не совсем понимаю, почему ты возишься со мной, зачем тебе это.

— Не понимаешь?

— Нет.

— Может потому что я хочу на тебе жениться.

Смотрим друг другу в глаза, я оглушена его признанием. Если бы он признался сейчас мне в любви, я бы не так сильно была удивлена, как его желанием на мне жениться. Он хочет на мне жениться? После всего случившегося? И ему не противно? Его не смущает наличие у меня ребенка? Не боится, что в мою жизнь может в любую минуту ворваться Градовский?

— Ты пошутил?

— Нет. Я не шучу такими вещами. Я хочу от тебя ребенка. Хочу, чтобы после работы ты меня встречала. Хочу засыпать рядом с тобой, просыпать. Это ведь элементарно.

Опускаю глаза, грустно улыбаюсь. Точно такие же слова произносил мне и Артем, правда, еще добавлял, что любит меня до безумия, до трясучки. Ведь в начале отношений тоже был ласков, мил, холил и на руках носил. После свадьбы его будто подменили. Где гарантия, что Руслан останется таким же, как сейчас? Если он действительно Чечен, связан с криминалом, темная лошадка, то он может оказаться не хуже Градовского.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Жень?

— Ты как-то связан с криминалом? — выпрямляется, в глаза арктический холод, складывает руки в замок. И сразу мне становится как-то неуютно рядом с ним, потому что этот человек напротив не мой Руслан, стремящийся меня понять и помочь.

— Если ты думаешь, что я, будучи наполовину чеченцем, как-то причастен к террористам, то ошибаешься.

— Я спросила про криминал. Это немного разные вещи. Ты говоришь, что хочешь семью, детей, но где гарантия, что у тебя не найдутся доброжелатели, которые воспользуются твоим слабым местом. Я не знаю, какие сейчас авторитеты, — из груди вырывается смешок, но Руслан даже не усмехается. — но мне они кажутся жестокими людьми. Так чем же они будут отличаться от Градовского?

— Я немного тебя не понимаю, Жень. Спроси прямо, — хмурится, у рта появляется складка, взгляд тяжелый, как кувалда. Я столько раз мысленно спрашивала его, правда ли он способен убить, как однажды говорил. Казалось этот вопрос слетит с губ без труда, но сейчас я прям робею пред ним и жалею, что вообще завела об этом разговор.

Молчание становится слишком долгим и неприличным, Руслан молчит, и я словно в рот воды набрала. Если вдруг скажет да, связан с криминалом, что мне делать? Бежать от него? Остаться и дрожать от страха, бояться его гнева, хотя ни разу не попадала под раздачу.

— Знаешь, Жень, если нет доверия, значит ничего другого тоже нет. Я не перепишу свою жизнь. Что есть, то есть и это все мое, — встает, я испуганно на него смотрю.

— Ты куда? — что-то во мне обрывается, когда вижу, как Руслан направляется в комнату, где обитает. Оборачивается, долго на меня смотрит без каких-либо эмоций.

— Сейчас во двор, воздухом подышу, приведу свои мысли в порядок.

— А потом?

— А потом, Женя, я уйду.

42

* * *

Когда у меня забрали Лизу, мой мир рухнул в одночасье. Когда я поняла, что мне её так просто не отдадут, у меня было одно желание: бороться. Сейчас я чувствовала себя опустошенной, оставленной, никому не нужной, понимала, что в данной ситуации есть и моя вина. Я слишком сильно закрывалась от реальности, точнее от чувств человека, который находился рядом.

Стою в спальне возле окна, украдкой наблюдаю за Русланом. Он бездумно бродит по территории, засунув руки в спортивные штаны, накинув на голову капюшон от толстовки. С неба падает снег, тает, а под ногами, наверное, хрустит лед замерзшей за ночь росы.

В голове неразбериха мыслей, чувств, одно ясно: не хочу его терять. Не хочу, чтобы уходил, только не знаю, как сказать, как объяснить, что мешает мне кинуться ему на шею. Я не хочу сравнивать, но против воли постоянно сравниваю Руслана и Артема, первый лидирует в предпочтениях. Мне даже не нужно садиться за стол и делить лист пополам, писать в один столбик достоинства, в другой — недостатки.

Я запуталась. Во мне клубок запутанных мыслей, переживаний, планов, ощущений. И чем больше пытаюсь все разложить по полочка, тем больше путаюсь. Стоит признаться сначала себе, что без специалиста мне не справится. Для начала можно поговорить с Русланом, он умеет слушать, умеет без шаблонных фраз поддержать, больше поступками, чем словами. И сегодняшний разговор, точнее концовка — это моя дурость, мой страх, который убеждает в том, что Руслан не лучше Артема. Может оказаться совсем не тем человеком, за которого себя выдает.

И тут вопрос к самой себе. Когда звонила, когда дрожащими пальцами набирала его номер телефона, почему у меня тогда не возникало вопроса, кто этот человек, чем занимается. Потому что я думала, как мне бороться против Артема, я готова была использовать любые возможности и способы.

Узнав правду, что изменится? Я должна буду уйти от Руслана, оставить дом, расплатиться с ним за Натана, не думаю, что тот занимается благотворительность. Даже Драгунов вряд ли просто из сочувствия помогает мне, при этом работая на Градовских. Руслан использует свое влияние на этих людей, чтобы те сделали все по закону, вернули официально мне ребенка. Ради меня, для меня. Ничего криминального. Кто-то что-то мне сказал, и я поверила. Идиотка.


Руслан возвращается в дом. Нужно извиниться. Я еще думаю, стоит ли пробовать с ним вновь пережить мой персональный кошмар, вспомнить каждую секунду своего унижения, отчаянья, боли и обреченности или нет. Это все равно надо испытать, отпустить.

Торопливо сбегаю по лестнице, с сильно бьющимся сердцем, со страхом получить отказ, иду к комнате Руслана. Дверь приоткрыта. На секунду барахтаюсь в своих сомнениях, вспоминаю, как без стука вошла в ванну и увидела его обнаженным. Повтора не хочется, поэтому стучусь.

— Да.

— Я тут подумала, — осекаюсь, сразу же теряюсь. На кровати стоит дорожная сумка, в которую неторопливо складывают одежду. — Ты уезжаешь? — может ему в командировку надо? Может ему на пару дней в Москву надо? Или в родной город зачем-то?

— Я об этом говорил, — голос ровный, не поймешь, что у него на душе, даже смотрит с вниманием. Вежливым, бездушным, которым одаривают служащие своих клиентов.

— Я….

— Я не шутил, Жень. Нужно побыть на расстоянии друг от друга. Мне кажется, что в твоей жизни меня слишком много, а в моей — тебя слишком мало.

— Я думаю, ты спешишь с выводами.

— Да? Возможно, но ты вроде должна понимать, что человек эмоционально выгорает. Вот я перегорел. Нам нужно время для понимая, чего мы хотим друг от друга, совпадают ли наши планы. Как только тебе вернут ребенка, обратись к специалисту. Я пока займусь своими делами.

— Где ты будешь жить? — все мои планы к чертям, все во мне противится решению Руслана, я пытаюсь сообразить, что нужно сказать.

— Это не проблема, — звук застегиваемой молнии действует на нервы, я вздрагиваю. Идет к двери, но замирает передо мной. Усталость смешалась с решительностью, с пониманием того, что правильно поступает. А я не знаю, правильно или нет.