Кто-то скажет в спину, что продалась ему за услугу, за деньги, за защиту, за уверенность в завтрашнем дне. Возможно, именно так это выглядело в начале наших отношений, сейчас все по-другому. Там, в китайском ресторане, слушая Натана, на меня снизошло озарение: я его женщина, которую он будет защищать, оберегать, а обидчиков наказывать по своим правилам. Между нами не просто секс, которого нет, между нами то, что сближает людей, связывает друг с другом.

— Женя? Я думал, ты гуляешь, — оборачиваюсь, осторожно делаю вдох, чувствуя прилив крови к низу живота, щеки горят от увиденного. Руслан после душа, в одном полотенце на бедрах. Жадно слежу за каплями воды, стекающие по груди вниз.

— Настроения нет, хотелось домой. Я ждала твоего приезда завтра, — медленно подхожу к Руслану, прижимаю подушечкой пальца каплю на груди и веду вниз, обвожу пупок, он напрягает пресс, не шевелится.

— Решил вопросы и домой, — выдыхает сквозь стиснутые зубы, прищурив глаза.

— А я была у следователя, — прикасаюсь губами к соску, втягиваю в рот, обвожу его языком, расчерчивая линии пальцем на втянутом животе Руслана.

— И что там? — каждое слово произносит с паузой, с задержкой дыхания.

— Бывшего нашли. В больнице лежит, — перебираюсь к другому соску, скользя ладонями не спеша вверх.

— Заболел? — какой же у Руслана манящий голос, когда слышна каждая нотка, слышно звериное рычание, но не двигается, я его не боюсь. Не укусит, рыкнуть может, даже клацнуть зубами, но больше для устрашения.

— Кому-то перешёл дорогу. Похитили, избили, — медленно одна рука опускается вниз, я не успеваю даже притронутся к краям полотенца, моё запястье перехватывают. Задерживаю дыхание, когда горячие губы касаются кожи.

— Ты решила это ничтожество пожалеть? — целует костяшки, тут ноги подгибаются, когда Руслан вбирает в рот мои пальцы, посасывает их, облизывает языком. Это выглядит вульгарно, невообразимо пошло, но я не выдергиваю руку из плена.

— Нет. К своему стыду, мне приятно, что он узнал, каково это, когда тебя насилуют без желания, против воли, со связанными руками, — Руслан отпускает мою ладонь, начинает снизу расстегивать рубашку, предварительно вытащив её из пояса юбки.

— И как ты к такому относишься? — он не смотрит мне в глаза, очень медленно возится с пуговицами, давая мне привыкнуть к его прикосновениям. И подобрать правильный ответ. Облизываю губы, мечтая поскорее оказаться без одежды, но нужно кое-какие моменты все же уточнить, чтобы мы к этом больше не возвращались.

— Я не осуждаю. Надеюсь в тюрьме его не тронут, — Руслан поднимает глаза, я вздрагиваю от темноты, от того, какое адское пламя горит внутри него.

— Руслан, прошу… — молчит, рубашка почти расстегнута, обхватывает мои груди, большим пальцем оглаживает ореолу сквозь кружево.

— Ты мне очень дорога, Женя, а дорогих мне людей я защищаю, — оттягивает край бюстгальтер, трогает чувствительный сосок, вздрагиваю не от отвращения, а от вспышек удовольствия. — Защищаю любыми способами, наказываю обидчиков. Смерть твоему бывшему слишком лёгкая кара, он должен пройти все то, что проходили его жертвы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Я не осуждаю тебя, Руслан, — перекрещиваемся взглядами. — Я полностью тебе доверяю, в любом вопросе.

— Ты сейчас пытаешься меня идеализировать? — стаскивает с меня рубашку, швыряет её на пол. — Я бываю резок, — усмехается, ловко расстегивает одной рукой застежку бюстгальтера сзади. Летит к рубашке.

— Я вспыльчив, могу рявкнуть, особенно когда попадаешь под горячую руку. Не извиняюсь. Часто ставлю свои желания на первое место. Мне не перечат, со мной бесполезно спорить, если я принял решение, — юбка тоже составляет компанию скинутой одежде. Я остаюсь в одних трусиках. Руслан поднимает руку, вытаскивает шпильки из волос, и они волной, подобно цунами, падают на спину.

— Мне нравятся твои волосы, никогда их не стриги, — гладит по голове, обхватывает затылок, с силой притягивает к себе. Упираюсь ладонями ему в грудь, приоткрыв губы. Глаза сами замирают на его губах, я изнываю от желания получить долгожданный поцелуй.

— Ты мне веришь, Жень? — тянет за волосы, заглядывает в глаза.

— Верю. И доверяю.

Этот поцелуй лишен всякой нежности, стыдливости и робости. Руслан словно меня трахает языком, глубоко и сильно. Прикусывает, оттягивает губу, зализывает языком, вновь прикусывает, вновь накидывается на рот, как голодный, одержимый. Я только успеваю делать урывками вдохи, чувствую себя погруженной на глубину без кислородного баллона.

— Какая же ты вкусная. — довольно мурлычит, оставляя на подбородке влажные поцелуи. — Хочу тебя всю, — толкает меня на кровать, смахивая одежду на пол.

— Я тоже хочу, — взволнованно смотрю на полотенце, сдвигая ноги в смущении. Мне странно, немного страшно лежать перед ним почти обнаженной, боюсь его разочаровать.

— Ты чумовая, Женя, запомни это, — поддевает трусики и снимает их с меня. — Красивая, — оглаживает ноги, скользит ладонями по внутренней стороне бедер.

Не знаю, каких сил стоит Руслану держать себя в руках, быть дерзким и одновременно нежным, чередовать напор и негу, но я возбуждаюсь до предела, тело льнет к его рукам, к его губам. Он кажется ни одного участка кожи не оставил без своего внимания.

— Мамочки… — выгибаюсь в пояснице, ладонью затыкаю себе рот, впиваясь в нее зубами, свободную ладонь прижимаю голову Руслана у себя между ног. Не думала… не гадала… не представляла, что смогу пережить оргазм, но сейчас вздрагиваю и зажмуриваю глаза, погружаясь в заполняющее меня с ног до головы тепло.

— Да, сладкая моя, вот так, — шепчет Руслан, вызывая мурашки на коже бедер своим дыханием. Я не открываю глаза, чувствую, как он потянулся к тумбочке, потом прижимается членом ко мне.

— Ты решил повременить с детьми?

— Ты мне обязательно родишь сына, но не сейчас, — слышу возле уха его напряженный голос. Обхватываю руками его за шею, приподнимаю навстречу бедра. — Женя, лежи, я сам.

— Почему? — на вопрос не отвечает, одним рывком заполняет меня собой. Взвизгиваю от неожиданности, с непривычки он мне кажется огромным. Он и есть огромный. Замирает, тяжело дышит, приподнимается на локтях.

— Открой глаза, — я медленно поднимаю веки, чернота напротив сразу же берет меня в плен, не отпускает. — Смотри на меня, — киваю в согласии, движения возобновляются. Резкие, глубокие, в полную длину. Руслан действует на грани фола, балансирует между жестью и лаской. Меняет несколько раз позы, я уже не стесняюсь в выражении своих эмоций, закатывая глаза, окунаясь с головой в очередной взрыв блаженства.

— Ах, твою ж мать, — шипит Руслан, вышибая из меня последние остатки воздуха, сил, мыслей. Падает на меня, мокрый, разгоряченный, с трудным дыханием. Я провожу ладонью по влажной спине, улыбаюсь, продолжая неподвижно лежать с закрытыми глазами.

— Жень?

— Все хорошо.

— Извини, если что, — откатывается, ложится рядом, заботливо натягивая на обнаженное тело одеяло.

— Ты ж не извиняешься, — открываю глаза, Руслан подпирает голову рукой, внимательно меня рассматривает.

— С тобой у меня не действуют мои правила, принципы, они вечно куда-то летят к чертям.

— Так это неплохо.

— Только с тобой, милая, — проводит пальцем по подбородку, нагибается и нежно целует. — Я так скучал по тебе…

— Я тоже скучала по тебе, — и это не ложь, это действительно правда. Мне дико не хватало нашего тесного контакта, нашего взаимного желания. Как же долго я была лишена этого, но с полной уверенность сказать, что теперь кинусь с головой воплощать все свои фантазии не берусь.

— Руслан…

— Ммм… — поворачиваюсь набок, Руслан положил голову на согнутую руку, так же на себя натянул одеяло, лежит с закрытыми глазами. Осторожно протягиваю руку к его лицу, очерчиваю изгиб бровей, провожу по носу, трогаю его губы. Он спит. Моим признаниям еще не время, как и бирюзовой коробочке, валяющей на полу. Вздохнув, устраиваюсь рядом с ним, его рука ложится мне на талию, притягивает к себе, словно защищает. Утыкаюсь лицом ему в грудь, прикрываю глаза. Засыпаю моментально, не считаю барашек, не прислушиваюсь к дыханию мужчины. Я опустошена, но счастлива.

47

* * *

— Руслан, — мысли путаются. Они каждый раз перемешиваются после горячо секса. Особенно утром, когда нужно понять, какие на сегодня планы. Я уже стала уставать от кроличьих забав, хорошо, что Руслан иногда уезжает в командировки и на работу, иначе была бы затрахана в прямом смысле слова. Были мысли пошутить по поводу батарейки в члене, которая никак не сядет, «дюраселл» отдыхает.

— Что? — поворачивается ко мне, застегивая часы на запястье. Устала-не устала, а распахнутая рубашка на груди волнует.

— Помнишь, я тебе говорила, что приедет мама.

— Да, — но сводит брови и понимаю, что ни черта он это не помнит.

Вздыхаю, иногда он меня бесит, что некоторые важные для меня вещи забывает, считает их не стоящим его внимания. Однажды я в порыве досады попрекнула его этим, Руслан повернул разговор так, что в итоге виноватой в его забывчивости оказалась я. Он не лукавил, когда говорил мне, что спорит с ним бесполезно. Когда отпала необходимость меня ограждать от стрессов, постоянно заботиться о моем душевном состоянии, он превратился в того самого ироничного мужчину, которому я звонила ночью.

— Это сегодня.

— Что требуется от меня? — изгибает бровь, застегивает рубашку. — Бриться не буду, — ухмыляется. У него сейчас не борода, но и щетиной сложно назвать, подчеркивая явную принадлежность к народам Кавказа. Еще эти смешинки в черных глазах, явно не придает никакой серьезности встрече, я вот волнуюсь, как никак буду их знакомить.