Натали Войсс - Продавщица

Сон не шел. Татьяна крутилась с боку на бок, иногда забывалась. Без конца возникали воспоминания о той ночи, когда она ждала Сашку на скамейке.

“А что если…? Нет, нет. А если да? Что делать, если да?”

Всю ночь тревожили нелепые сны. Тормошили и липли, и не было от них спасения. С трудом дождалась утра.

Только лишь за окном забрезжил рассвет, Татьяна встала, тихонько, прислушиваясь и оглядываясь словно вор, прокралась в ванную. Тщательно, так чтобы не было ни единой ошибки, всё по инструкции как положено, она проделала нужные действия, и в ожидании присела на край ванны. Минута, другая, третья. Татьяна боялась посмотреть на полоску – результат будет катастрофой или облегчением.

Резко она повернулась и глянула туда, где на тонкой белой бумажке красовались – две малиновые полоски.

Катастрофа.

Что теперь? Что дальше? Куда идти? Куда бежать? К кому обратиться? К маме? Нет. Нет. Может быть можно как-то решить без неё?

Неожиданно мысли повернули совсем в другом направлении. А что собственно решать? Зачем решать? Не нужно ничего, всё именно так, как должно быть. На всю оставшуюся жизнь. Не хотел по-хорошему, теперь не отвертится. Нет, это не катастрофа, это принесёт счастье.

– Здравствуйте! – крикнула Таня через забор.

– Танюша, ты как тут оказалась? – подошла ближе Сашкина мать.

Серая кофта с парой мелких дырочек, старые спортивные штаны, резиновые сапоги, а главное старческая косынка на голове, делали эту женщину похожей на пожилую, измученную трудом крестьянку. Она держала в руке лопату и короткие с коричневыми окантовками ногти сразу бросались в глаза. Татьяна вспомнила Сашкиной матери, как и её матери – сорок три года, но вид женщины был далек от возраста. Не такими привыкла видеть Татьяна женщин в сорок три. Хоть во взгляде её всегда была доброта, там же можно было рассмотреть, некоторую грустную задумчивость, словно слышит того с кем разговаривает, но всё же думает о своём, о печальном, которого никто не сможет узнать.

Как всегда, она управлялась на огороде. То ли вскапывала, толи сажала. День пасмурный и Татьяне показалось странным, что можно делать на огороде в такой день?

– Тёть Марин, а вы могли бы мне дать адрес Саши? Где он служит?

Женщина смутилась, неуверенно обернулась на дом, будто у кого-то невидимого спрашивая разрешения или подтверждения отказа. Потом глянула на Татьяну:

– Ты бы может, поостереглась писать ему, а? Ведь встречаются они со Светой, чего мешаться? Нехорошо это.

– Да я просто напишу ему как дела, да и всё. Пожалуйста.

– Слушай Татьяна, я бы рада тебе помочь, только переводят его, а куда, пока неизвестно. Ты приди через месяц, тогда уже я точно буду знать его адрес, – и она снова с опаской посмотрела на окна дома, – ну ты давай, иди. Через месяц придёшь.

Не хотела Сашкина мать давать адрес, что тут поделаешь. Требовать ведь не начнёшь, да правду сказать, зачем именно понадобился адрес Татьяна не могла. Нужно действовать по-другому.

Стала подступаться к Насте. Та ведь со Светкой дружит, а у самой Татьяны с подругой, после той встречи совсем отношения разладились.

Настя сначала отнекивалась:

– Что же я буду рыться у неё, адрес искать? Я не согласна.

– Пожалуйста, Настёна, что тебе стоит? Только и всего Сашкин адрес посмотреть. У неё небось письма по столу валяются, а ты одним глазком. Я буду так благодарна, не представляешь. Ну хочешь, возьми моё платье голубое, оно тебе раньше нравилось.

Во взгляде Насти тут же появилась заинтересованность, но она сопротивлялась, хоть и было заметно, интерес её поменялся.

– Ага, а если Светка узнает, что это я адрес тебе передала?

– Клянусь чем хочешь! Даже если меня пытать будут, не скажу никому.

– Не знаю, нехорошо это, – повторяла Настя.

А через пару дней, когда пришла сразу на стол листок бросила:

– Давай платье. Смотри Танюха, я ради этого можно сказать, предательство совершила. Даже не знаю, как теперь быть? Совесть страшно мучает. Что если я этим самым всё перепортила? И тебя люблю, и её люблю, а вы никак между собой одного пацана не поделите.

– Не волнуйся. Нам делить не нужно. Он просто мой и точка, – усмехнулась довольная Татьяна.

– Да нет, не твой. Светке он каждую неделю письмо пишет, бывает два, а тебе ни разу. Чей он получается?

– Это пока. Вот увидишь, совсем скоро всё изменится.

– Только не вздумай на Светку ему наговаривать, а то я точно такой несправедливости не допущу.

– Не волнуйся, больно надо мне ещё про Светку писать. Я про себя буду только, про себя.

И не соврала, написала Сашке большое-пребольшое письмо. В письме лишь про себя. Про любовь свою, мечтания, про то, как хорошо будет им всем вместе, заживут они большой дружной семьёй – он, она и их маленький ребёночек. Написала, как довольна, что всё так удачно сложилось, теперь она беременна и счастлива. В общем, написала все свои мечты, без утайки.

Завернула письмо в конверт, вывела каждую буковку адреса, красиво, чтоб ему понравилось. Утром перед работой кинула то письмо в почтовый ящик, что на углу дома висел, давно его Татьяна приметила.

Кинула – и пошел отсчёт. Началось ожидание.

Человек ко многому может привыкнуть. К боли, радости, печали, даже к ненависти. Жить в осознании любви к кому-то, пусть даже придуманному. А жить с любовью к реальному человеку и вовсе легко. Это просто, как сосуществовать с чем-то, что не может никуда деться, с чувством постоянным, ничего не меняющим. Оно – это ощущение, помогает. Поддерживает, заставляет принимать уже совершенно не те решения, которые мог бы принять, если бы не жил с этим ощущением. Оно влияет, плохо или хорошо, но влияет. Трудно, очень трудно выбраться из этого состояния. Ведь оно становится настолько привычно, что начинает казаться, будто так было всегда.

Даже в те моменты, когда кто-то вдруг грубо напомнит, что состояние это возможно временно или вовсе ошибочно, когда сомнения постараются закрасться, повернуть всё вспять, сопротивление ума охваченного желанным затмением окажется сильнее и воспротивится. Для того чтобы снова ввергнуть сознание в привычное состояние, более прочно прикрепиться к нему, постараться чтоб уже никто не смог от него оторвать.

Привычно и легко было Татьяне любить Сашку. Она жила в своём придуманном мире, где Александр Фомин – главный герой. Для любви никаких помех. Теперь, когда получила самое прямое доказательство этой любви, она непременно должна была порадовать своего героя.

Письмо, которое послала Татьяна должно было раз и навсегда их соединить. Дать понять Сашке – от судьбы не уйдёшь, как ни старайся. Она найдёт, где бы ты ни был и поставит перед правильным выбором. Татьяна ждала и совсем не волновалась. Верила, не будет иначе, нежели так, как она представляла.

Письмо от Сашки пришло. Долгожданный ответ.

– Что это, письмо тебе?! – крикнула мама из кухни, когда Таня вечером пришла с работы.

Белый конверт на тумбочке.

– Хвастайся! – снова крикнула мама. – Что за Александр Фомин тебе из армии пишет? Кого уже охмурила?

– Да так, – Татьяна быстро схватила конверт, вбежала в свою комнату.

Тихо, тихо. Сердце скакало в груди как заведенный цыпленок, оно билось и дергалось будто в припадке. Оно не болело, оно ликовало. Вот он – ответ! Вот оно – счастье неземное! Он написал, значит любит! Любит!

В комнате Таня бросилась к зеркалу, глянула на своё отражение. Щёки вспыхнули румянцем, счастливым светом светился взгляд, разбросанные по плечам волосы показались прекрасными. Татьяна глянула на живот, положила руку поверх свитера и тихо засмеялась. Волнение, радость. Отчего-то стало так хорошо, как не было ещё никогда.

Она посмотрела на конверт. Почерк красивый, мелкий. Словно Сашка выводил каждое слово по отдельности, не торопясь, с любовью и нежностью к каждой букве. Ведь это для неё, для любимой Татьяны. Осторожно, чтобы не порвать, она постаралась открыть конверт, но бумага всё равно треснула. Внутри тонкий лист сложенный вдвое.

“Ну и что, возможно Саша не любит много писать. Самое главное не размусоливать. Главное – можно сказать коротко”. – Татьяна развернула листок и стала читать.

“ Короче, девочка, что за ерунда? Ты прикалываешься? Что за развод? Какой ещё ребёнок? Мы так не договаривались. Нет, я на такое не подписывался. Не нужно мне мозги втирать. Во-первых – не советую мне угрожать. Во-вторых – я тебя вообще не трогал. Расскажи кому-то другому свою сказочку. А мне лапшу на уши вешать не нужно. Уже учёный. Ходишь непонятно где и с кем, а потом мне чужих детей будешь подбрасывать. Не, подруга так не пойдёт. Лучше отваливай сразу. Мы эти ваши номера знаем. А в ментовку пойдёшь, напишу друзьям, они с тобой поговорят немного. В общем, ты меня поняла. Я надеюсь. Чтобы больше не писала мне. А то, я за себя не ручаюсь”.

Медленно Татьяна подошла к кровати, села и закрыла лицо ладонями.

Словно пришибленный ходил Саша Фомин после письма Татьяны.

“Ребёнок? Какой ребёнок? Очнитесь люди, о чем речь? Что вообще происходит? О таком деле я ни с кем не договаривался. А если кто-то чего-то придумал, я тут причём? Не нужно всех собак на меня вешать – не козёл отпущения, за кого-то отдуваться. Всё. Надо забыть об этой дурацкой Танькиной шутке, как о плохом сне, постараться не вспоминать. Скоро присяга, мама приедет и Светка обещала. Нужно готовиться, а не думать о хитрых происках злобной Таньки, которая, честно говоря, уже достала ”.

Сколько можно? Вроде всё понятно, со Светкой решил встречаться по-серьёзному. Светка – нормальная девка, симпатичная, не гуляет. Пусть сидит и ждёт, пока он соизволит в отпуск приехать. Обещала вроде ждать. Там как получится, чего загадывать, до отпуска ещё несколько месяцев. Разберёмся.